Ира залпом допила кофе. Пока про Александра не было сказано ни слова. Но она чувствовала, что напала на след.

Петр вошел в квартиру Евгении Витальевны и огляделся, будто был большим псом, которого привели в новое жилище.

«Не хватало еще, чтобы он начал обнюхивать углы», – подумала Евгения.

В квартире царил идеальный порядок.

– Казарма, – сказал Петр. – Где тюлевые шторки? Где цветы в вазочках? Даже пыли нет.

– Пыль организовать несложно, – отреагировала Евгения. – Только зачем?

– Чтобы человечнее выглядело. Кстати, еда есть?

– Йогурт.

– А мясо?

– Йогуртов с мясом не бывает.

– Можно мясо без йогурта.

Он прошел на кухню и открыл холодильник. Батарея йогуртов, куча зеленых яблок, блестящих, как будто их долго натирали воском, бутылка минеральной воды, три веточки сельдерея. Петр поморщился.

– Уже качаешь права? – спросила Евгения Витальевна. – В тюрьме, наверное, кормили лучше.

Он поднял на нее глаза и захлопнул холодильник. В глазах разгорался гнев.

– Я начинаю понимать, почему ты одна, – сказал он. – Если ты собираешься с утра до вечера напоминать мне о том, что я и так помню, то я, пожалуй, вернусь туда, откуда ты меня забрала. Не думай, что меня так уж это пугает.

Он пошел в прихожую.

– Ну и иди, – сказала она.

– Я всего лишь за мясом.

В дверь снова позвонили, и Вероника, которая, пригорюнившись, сидела на кухне и смотрела передачу о повадках японских макак, усмехнулась.

– Не выдержал разлуки, голубчик, – решила она.

С триумфальной улыбкой она выдвинулась в сторону прихожей, неся обширные телеса. Вероника расправила плечи, выставила вперед грудь и распахнула дверь. Давешнего знакомого не было, на лестничной площадке стояла крупная блондинка, в которой наблюдательный глаз Вероники тут же узнал посетительницу курсов, и худощавый мужчина, в котором Вероника тут же признала какого-то начальника – непонятно какого, непонятно чего, но точно начальника. Сзади маячила охрана. Слева майор в форме.

Веронике поплохело.

– Я же постепенно отдаю долг, – сказала она. – Поймите, я сто раз всем рассказывала, это была финансовая пирамида, многие не свои деньги несли, но я же собиралась их отдать. Я отдаю как суд постановил, – продолжала она. – То есть... в прошлом месяце... так получилось.

Она бы покраснела, если бы сквозь слой косметики хоть что-то было видно. Первый страх прошел, Вероника присмотрелась, потом немного пораскинула мозгами, и ей стало понятно, что эти люди пришли не за недоимкой.

– А в чем, собственно, дело? – спросила она.

– Вероника, – сказала Марина, – мы всего лишь пришли вас предупредить. Девушка, которая была с нами на семинаре, Кира, убита. Будьте осторожны.

– Тощенькая такая, что ли? – спросила Вероника после небольшой паузы.

Ее лицо ничего не выражало, ничего. Через слой пудры, тонального крема, корректора, ботокса, туши, помады, румян и теней для век не пробивался ни один эмоциональный луч. Ресницы негромко стукнули друг о друга – Вероника моргнула.

– Ужас какой, – вдруг произнесла она.

Лицо Вероники сжалось в кулачок, нос задрожал, косметика потрескалась, как земля при землетрясении.

– Жуть, – повторила она. – Кто же это ее, а? Совсем молоденькая. Худенькая и глаза такие большие.

Подбородок мелко задрожал.

– Я рада, что вы сочувствуете ей, – сказала Марина. – Мы пока не знаем, к сожалению, кто это сделал и почему. Я хочу сказать, чтобы вы на всякий случай вели себя осторожнее.

Вероника распахнула глаза. Ресницы взметнулись, сильно накрашенные губы сложились в испуганный бантик.

– Ее зарезали ножом, тело положили в тележку, а тележку выкатили на парковку в гипермаркете, – продолжила Марина.

Теперь у Вероники были открыты не только глаза, но и рот.

– Я буду следующей жертвой, да? – прохрипела она. – Это маньяк?

Майор громко и трубно высморкался.

– Мы пока ничего не знаем, – сказала Марина, – просто будьте осторожны. Особенно если к вам в дверь позвонит кто-то с тележкой из гипермаркета.

Они ушли, а Вероника все продолжала стоять на лестнице.

Когда в дверь позвонили, Анастасия еле-еле разогнулась.

«Как жаль, что такое прекрасное мороженое закончило свой путь в унитазе. В этом есть что-то несправедливое», – подумала она.

Сунув в рот жвачку, девушка пошла в прихожую. Вообще-то она вела уединенный образ жизни, и к ней почти никто никогда не ходил. Иногда Анастасии хотелось завести собачку, иногда хомячка, иногда морскую свинку или кошку, но каждый раз мысли не доходили до реализации.

Звонок звенел. Анастасия переступила через пакеты с покупками, брошенные в прихожей, и открыла дверь.

– Батюшки, – сказала она, – Марина, здравствуйте. А это ваши друзья? Заходите! У меня, правда, с едой не слишком хорошо... и тут пакеты, переступайте.

Марина вошла, отметив, что с ремонтом у Анастасии намного хуже, чем с одеждой. Квартира была захламлена покупками, много вазочек, много подсвечников, декоративных тарелочек и картинок в рамках, все это было развешано и расставлено в беспорядке на полках, подоконнике, холодильнике и стенах. Прямо на кухонном столе стояло большое денежное дерево с медными веточками, на которые были нанизаны разноцветные камешки. На подоконнике расположился аутентичный адыгейский кувшин. На ручках были развешаны бусы и ожерелья, с потолка свисали ловцы снов, издающие легкий звон. Обои в уголке отошли от стены и были приклеены скотчем.

«Фэн-шуй, – подумала Марина, – забавно».

– Садитесь, – сказала Анастасия и включила чайник. – У меня где-то конфеты были, кажется. Только сейчас вспомнила.

Дима с удовольствием сел и вытянул ноги. Анастасия открыла дверцу шкафчика, и на нее посыпались коробки, пачки, пакеты, отдельные конфетки и печенье.

– Ого, – удивился Дима.

По кухне распространялся запах шоколада. Чайник шумел, вскипая. Анастасия подняла с пола сладости, подула, отряхнула.

– А вы, собственно, почему ко мне пришли? – спросила она.

Вопрос прозвучал так, будто она извинялась. Марина смотрела на Анастасию и думала о том, что социальная изоляция Анастасии, которая так и бросалась в глаза, вызвана ее полной невозможностью кому-то отказать. А когда невозможно отказать, приходится прятаться.

– С нами на семинаре была девушка по имени Кира, помните? – спросила Марина. – Голубоглазая такая, худенькая.

– Не просто худенькая, а прямо-таки скелет, – сказала Анастасия.

В ее глазах была тоска. Кто-то пришел в ее дом, расположился и неизвестно когда уйдет.

«Ну что, уже уходите? – спросил Кролик, который был очень вежливым.

– А что, еще что-то есть? – уточнил Винни-Пух и сказал, что они c Пятачком, разумеется, никуда не спешат».

Дима смотрел на Анастасию и с удовольствием хрустел конфетой.

– Чай давайте, дорогая, – сказал он.

– Вам зеленый или черный? – спросила Анастасия.

– Мне фруктовый, с черной смородиной, – сказал он, – не слишком горячий и две с половиной ложки сахару. Плюс чашечку эспрессо Сергею Алексеевичу, – он кивнул на начальника своей охраны, – а Виктору и Николаю, один из которых стоит у дверей, а второй – на лестнице, отнесите по чашке капучино. Да, и еще Валерианову выдайте пачку новых носовых платков, он хочет сморкаться.

На секунду Марине показалось, что Анастасия откажется, устроит истерику, швырнет чашкой в стену или по крайней мере предложит Диме самому сварить капучино, но нет, она покорно двинулась в сторону кофейного аппарата, и глаза у нее были как у ламы с предгорий Анд, такие же большие и печальные.

– Так что там с Кирой, – спросила она. – Вы же из-за нее пришли?

По кухне распространялся аромат кофе.

– Ее убили, – сказала Марина, – мы, собственно, пришли вас предупредить.

Анастасия зашаталась. Через секунду она уже лежала на полу без сознания.