Его ответ испугал Диану, она сомневалась, что сможет вытеснить своей любовью ненависть из его сердца. Ей не верилось, что она обладает над ним такой властью, и представлялось маловероятным, что ради нее Дэниел откажется от главной цели своей жизни.

Он снова жарко поцеловал ее, крепче сжав в объятиях, и она услышала шум подъезжающего экипажа. Душа ее пела, глаза затуманились, радость казалась безмерной. Теперь она уже не сомневалась, что им удастся построить свое светлое будущее и забыть мрачное прошлое.

Дэниел молча повел ее к экипажу, она села в него без всяких колебаний, чувствуя приятную слабость во всем теле, не в силах думать уже ни о чем другом, кроме утоления охватившего ее вожделения.

Едва лишь захлопнулась дверца кареты, Дэниел уложил Диану к себе на колени и стал ее ласкать. Она обвила руками его плечи и таяла в его жарких объятиях. Очнулась Диана, лишь когда карета остановилась напротив его дома. Дэниел помог ей выбраться наружу и увлек за собой. Пораженная воцарившейся в доме тишиной, она спросила:

– А куда все подевались?

– Я распорядился, чтобы никто не нарушал твой покой, – сказал Дэниел.

Он строго-настрого запретил прислуге и сестре покидать свои комнаты, когда приедет Диана, чтобы не смутить ее. Несомненно, имелась и другая причина – ему хотелось побыть с ней наедине. Еще у лестницы он стал властно целовать свою возлюбленную, глухо говоря при этом:

– Никогда больше не покидай меня!

Диану охватила эйфория. Дэниел подхватил ее на руки и понес наверх в спальню.

Обитатели дома строго следовали указаниям хозяина и не высовывали носа из своих комнат. По пути в спальню влюбленным никто не встретился. Дэниелу не терпелось утолить свою страсть, и он рассвирепел, когда, пнув дверь ногой, обнаружил, что она заперта.

Диана открыла глаза и с улыбкой спросила:

– Тебе так сильно хочется поскорее растерзать меня?

– Да! – выдохнул он, чувствуя, как в жилах закипает кровь.

Неохотно поставив ее на пол, он порылся в карманах, нашел ключ и отпер дверь. Войдя в спальню, Диана увидела что шторы на окнах плотно задернуты, а постель разобрана. Видимо, Дэниел не сомневался, что она сюда вернется, и заранее все подготовил к ее приезду в их семейное гнездышко. На столе стояла ваза с букетом роз, испускавших густой аромат. Дэниел уложил Диану на кровать и стал ее нетерпеливо раздевать.

В полумраке ее нежная кожа казалась бледной, потемневшие от вожделения глаза – бездонными. Потупившись, Диана вздрагивала от каждого его прикосновения. Обуреваемый чувствами, Дэниел стал покрывать поцелуями ее спину. Она застонала и замотала головой.

– Если бы ты только знала, какое наслаждение доставляет мне уже одно только желание обладать тобой, – сказал он и сжал ее набухшие груди.

Диана чувственно охнула. Он поцеловал ее в шею за ухом. Вожделение переполнило ее, она упала на спину и прошептала:

– Возьми же меня скорее, любимый! Я хочу тебя!

– Ты даже не понимаешь, как много значит для меня твое признание! – воскликнул Дэниел и стал лихорадочно срывать с себя одежду. – Не всякая женщина признается в этом мужу.

– Ты не ожидал от меня такой откровенности? По-твоему, страстной может быть только любовница или куртизанка? Но ведь я сама пришла к тебе в нашу первую ночь, если ты не забыл. Неужели это не навело тебя ни на какую мысль?

– Тогда тобой двигали благородные порывы, – с улыбкой возразил он и поцеловал ее в сосок, твердый, как вишневая косточка.

– Но сейчас их нет, я хочу стать такой, как Марго!

Она вдруг вскочила с кровати и встала напротив него, все еще оставаясь в нижней сорочке и чулках, которые он не успел снять. Распущенные локоны упали ей на плечи. Легким движением руки Диана сдвинула с них бретельки и стянула с себя сорочку. Боль в чреслах вынудила Дэниела протянуть руку к ее бедру, но она отступила, воскликнув:

– Не спеши! Как я вижу, ты все еще не осознал всю меру моей страсти и любви к тебе!

Как завороженный Дэниел смотрел на нее, представшую перед ним в совершенно неожиданном свете. Она смерила его взглядом блудницы и начала поглаживать свою ногу, обтянутую чулком, поставив ее на край кровати. Кровь ударила Дэниелу в голову. Диана удовлетворенно улыбнулась, совсем как многоопытная куртизанка, и, встряхнув головой, придавила ступней его нефритовый жезл.

У Дэниела глаза полезли на лоб и пересохло в горле. Он потянулся к ее бедру и прохрипел:

– Позволь мне снять с тебя чулочки!

Его пальцы впились в ее напрягшиеся мышцы, дыхание Дианы участилось, лоно увлажнилось. Дэниел погрузил в горячую влажную расселину ладонь, Диана повела бедрами, запрокинув голову от неописуемого удовольствия, и он засопел, все сильнее увлекаясь амурной игрой.

В блестящих от перевозбуждения глазах Дианы плясали проказливые чертики. Заметив их, Дэниел понял, что искушение взаимно, и стал стягивать с ее ноги чулок. В ответ она пошевелила пальцами, вынудив его заскрежетать зубами. Это не укрылось от смотревшей на него в упор Дианы. Лукаво улыбнувшись, она убрала ногу с его причинного места и поставила туда же другую, явно не желая уступать ему инициативу. Оранжевые круги поплыли у Дэниела перед глазами.

– Не надо, Диана, – простонал он.

Ответом ему стал ее рассыпчатый смех. Чаша его терпения переполнилась. Не потрудившись стянуть второй чулок, он ухватил ее обеими руками за ягодицы и привлек к себе. Диана ловко оседлала его чресла и, наклонившись, коснулась его сосками.

Дэниел впился в один из них ртом и принялся с жадностью его сосать, лаская одной рукой ее грудь, а другой,– поглаживая по бедру. Аромат ее густого нектара и бархатистая кожа сводили его с ума, судя по тому, с какой страстью Диана поцеловала его в губы, оторвав от соска, нетрудно было понять, что и у нее помутился рассудок.

Продолжая с жадностью целовать Дэниела, Диана начала снимать с него жилет. Совместными усилиями была снята и сорочка, галстук полетел на пол, за ним – исподнее. Комната огласилась их рычанием, сопением и стонами, они изнемогали от вожделения. Эти новые ощущения – бешеная страсть вперемешку с умиротворением и взаимной благодарностью – заполнили их души полностью и не оставили там места для злобы, страха и жажды мести.

Дэниел выпустил Диану из объятий, она выпрямилась и взглянула на него с укором и удивлением.

– Не надо торопиться, – сказал он и нежно сжал ее груди.

Ему хотелось пропитаться восхитительными новыми ощущениями, насладиться видом раскрепощенной Дианы, ерзающей на его бедрах от нетерпения, довести ее ласками до исступления, усладить слух ее повизгиванием, а взор – искрами, сверкающими в ее глазах.

Моментально придя в полубезумное состояние, Диана сжала пальцами основание его детородного органа и стала быстро и ритмично двигать рукой вниз и вверх, приговаривая с придыханием:

– Теперь ты не сомневаешься, что я хочу тебя?

– Теперь уже нет, – простонал он.

– Я хочу тебя всегда, и когда мы вместе едим, и когда тебя нет рядом, и когда ты смотришь на меня с нежностью и теплотой. Теперь ты это знаешь, и я этому рада. Я не хочу становиться холодной и чопорной английской женой, принуждающей себя исполнять неприятные ей супружеские обязанности. Я не допущу, чтобы ты завел себе любовницу.

– У меня никогда и в мыслях ничего такого не было! – поспешил заверить ее Дэниел.

– Я приму все необходимые меры, чтобы такие мысли не возникли в твоей голове, – сказала Диана и, наклонившись, поцеловала его в губы.

Не дав ему прийти в себя после бурной амурной увертюры, она приподнялась и медленно опустилась на его грозное любовное орудие. Охваченный райским блаженством, он закрыл глаза, полностью вверив себя ее власти. Диана замерла, привыкая к своему новому положению, и принялась легонько подпрыгивать на его чреслах, словно в седле.

Дэниел непроизвольно вцепился пальцами в ее крутые бока и стал вторить ее движениям, двигая торсом. Легкие – стоны, срывавшиеся с ее пухлых губ, заставили его открыть глаза. Вид ее согнутых в коленях ног, аппетитных бедер, стройного стана и набухших, с торчащими сосками грудей помутил его рассудок. Теперь он видел уже не застенчивую неопытную девушку, страшащуюся утоления жажды плоти, но бесстыдницу, уверенно взявшую в свои руки бразды правлениям повелевающую своим возлюбленным. Кожа ее блестела, подернутая испариной, глаза излучали сатанинский свет, учащенное дыхание становилось все жарче, тесное лоно – все горячее.