Надевание остальных предметов одежды проходило в неловком молчании. Оба сделали вид, что не замечают друг друга.

Данте наскоро привел в порядок постель, поднял Флер и положил ее на кровать.

– Видите – никаких вольностей. Вам повезло, что вас подстрелил такой пресыщенный, утомленный повеса, как я.

Она засмеялась. Это был очень приятный звук, похо­жий на звучание арфы.

– Повезло мне, но не вам. Теперь я одета, ухожена и на­кормлена. Я думаю, вам следует отправиться на конюшню, взять лошадь и ехать на побережье, как вы и планировали.

Он сел в кресло.

– Я не могу этого сделать, Флер.

– Я в безопасности. Кто-то скоро сюда приедет.

– Это может быть не тот человек, которого мы ждем. А что, если тот, кто нужен, не приедет? Сегодняшняя ночь может быть такой же, как и предыдущая, и мародеры могут снова жечь коттеджи или же входить в них, чтобы спрятать­ся. Я не оставлю вас одну.

– Вы можете вызвать кого-нибудь из дома, чтобы он побыл со мной.

– Слуги не смогут противостоять Фартингстоуну, если он отправится вас искать. Мы дождемся Шарл и Сент-Джона. Я сказал, что вы будете в безопасности, и сдержу обещание.

– Я очень сожалею, что так случилось, – промолвила она.—А судебные приставы в самом деле вас разыскивают?

– Часть кредиторов продали мои записи некоему мис­теру Томпсону, который требует выплаты. Неудачная ночь за картами лишила меня возможности вести переговоры.

– А вы не могли бы попросить Леклера помочь вам?

– Мог, и он выручил бы меня. Вероятно, Томпсон именно на это и надеется. Но я не стану к нему обращаться. Вердж и без того был слишком щедр.

Данте не мог объяснить, почему он столь откровенен. Наверное, переодевание сблизило их. А может, к этому рас­полагала необходимость позаботиться о ней.

Он испытывал какую-то удивительную доверительность к ней. Вероятно, люди, потерпевшие кораблекрушение, тоже быстро становятся друзьями, после того как вместе по­качались на плоту.

– Очень жаль, что все не завершилось благополучно между вами и Бьянкой, если не считать того, что она и Леклер теперь, по всей видимости, вместе, – проронила она.

Флер имела в виду то время, когда она была наречен­ной Верджила, а Бьянка планировалась для Данте.

– Я не была разочарована тем, что Бьянка хочет Верд­жила. Мы с ней очень разные, а она подходит ему. Однако я бы солгала, если бы стала отрицать, что временами сожа­лею о том, что не разделила ее судьбу.

Она засмеялась.

– За последний час я улыбалась больше, чем за весь прошлый год. Это странно. В конце концов, раньше или позже я должна встретиться с Грегори, а вы уехать. Если вы опоз­даете на корабль, как вы убежите?

– Есть другие корабли.

– Как это эгоистично с моей стороны! Я так озаботи­лась своими проблемами, что не заметила, как осложняю вам жизнь. Пожалуйста, не задерживайтесь из-за меня.

–До тех пор, пока я не буду уверен, что вы в безопасно­сти, я останусь здесь. Так поступил бы любой джентльмен.

– Вы настоящий друг.

Ее благодарность тронула его. К ней снова вернулась безмятежность, присущая ей в те давние годы.

Вероятно, он должен был предоставить ей возможность побыть наедине, но в спальне было уютно и приятно, и ее компания доставляла ему удовольствие. Им предстоял день ожидания.

Он устроился поудобнее в кресле.

– Я расскажу вам, как прожигал жизнь, если вы пове­даете мне, как процветали.

Снова послышались звуки арфы, когда Флер засмея­лась.

Она и представить себе не могла, что он может быть на­столько добр. Ей следовало бы об этом догадаться. Его лю­бовницы всегда отзывались о нем очень хорошо. Вступая в связь, они знали, что он непостоянен и отношения будут кратковременными. Если у кого-то оказалось разбитым сердце, то, как она подозревала, это вовсе не потому, что он обещал больше, чем дал.

Какая-то легкая печаль скрывалась за его обаянием. Она порой читалась в глазах и слышалась в голосе. Она могла проявиться совершенно неожиданно, например, в виде угрозы выдать ее полиции или в виде шутливого флирта, как это случилось утром. Флер чувствовала, что эта печаль го­това была вырасти в нечто большее, но он считал необхо­димым сдерживать себя.

Он развлекал ее историями о рискованной игре за кар­точным столом и на скачках, о выигрышах и потерях. Он сокрушался, рассказывая о тех особенно тяжелых случаях, когда ему приходилось обращаться за помощью к брату.

Ей были известны подробности, о которых он не упо­минал. Она знала о тяжелом финансовом положении, ко­торое унаследовал брат Верджил, когда их старший брат Милтон умер. Лишь рискованные торговые спекуляции спасли семью Дюклерков от полного краха. Тем не менее жалованье Данте, по всей видимости, соответствовало тому, которое должен иметь человек его положения. Он мог бы посвятить себя предпринимательству, а не развле­чениям.

И все же она завидовала ему. Это был человек, который жил и наслаждался настоящим моментом.

Ее история, связанная с благотворительной деятельно­стью и добрыми делами, казалось бы, должна сиять при сравнении с тем, что поведал он. Но вместо этого она ис­пытала смятение оттого, что, как оказалось, прошедшие годы были лишены настоящей радости. В каком-то смысле именно она прожила бесплодную и никчемную жизнь.

Она могла бы рассказать ему об этом. Об одиночестве и пустоте. О своих планах найти себя через большой проект. Она приблизилась к его выполнению. Доверительность, с которой они вели разговор, воодушевляла обоих. Но все же несколько часов дружбы – это слишком мало. Шум, донес­шийся со стороны подъездной дорожки, положил ей конец.

Данте подошел к окну.

– Это должно быть очень интересным, – сказал он, на­девая сюртук. – Прямо-таки одновременный финиш в за­езде. Вместе появились Шарл и Фартингстоун.

В мгновение ока ее умиротворенность как рукой сняло.

–Я спущусь вниз. Пожалуйста, помогите мне подняться.

– Если вы настаиваете на том, чтобы выйти, я понесу вас, – сказал он и поднял ее на руки.

Она стала было возражать, но было так уютно и покой­но в его объятиях. Она вдруг поняла, что не обнимала ни одного человека с момента смерти матери и ни одного муж­чину за последние десять с лишним лет.

Он нес ее по лестнице вниз. Посетители только что во­шли в гостиную, о чем-то споря. Черные волосы его младшей сестры, рядом с которой находился красавец Дэниел Сент-Джон, были слегка взъе­рошены, ее юное личико выглядело взволнованным. Не­молодое веснушчатое лицо Грегори приобрело пунцовый оттенок в тот момент, когда он пытался выяснить причину их неожиданного появления.

Когда Данте сошел с лестницы, Грегори, как и все при­сутствующие, повернул голову в его сторону. К коттеджу приближалась еще пара лошадей.

– Нет необходимости опускать ее на землю, Дюклерк. Вы можете отнести ее прямо в мою карету, – скомандовал Фартингстоун.

Данте осторожно опустил Флер на кресло.

– Послушайте… – начал Фартингстоун.

– Нет, это вы послушайте. Шарл, спасибо, что ты при­ехала. Мисс Монли ранена и нуждается в уходе и лечении. Что бы ни случилось, Сент-Джон, прошу, не позволяйте Фартингстоуну ее увезти.

Сент-Джон сделал легкий поклон Флер:

– Мы встречались много лет назад, мисс Монли, здесь, в Леклер-Парке.

– Я помню. Спасибо зато, что вы прервали свою поезд­ку в Брайтон.

Шарлотта подбежала к Флер:

– Флер, что вы здесь делаете? Я думала, что вы путе­шествуете по континенту. Вы ранены? Что случилось?

– Ее оцарапала пуля, – сказал Данте.

– Оцарапала? В нее стреляли? В какое место она ранена?

– В заднюю мякоть.

Шарлотта заморгала глазами.

– В заднюю мякоть… Ты имеешь в виду… о Боже! Лицо Грегори сделалось багровым на фоне его седых во­лос.

– Каким образом она была ранена, требует расследо­вания, но ясно одно: Дюклерк содержал ее здесь, и это мо­жет ее скомпрометировать.