Он помнил ее стоны удовольствия возле изгороди.

Он видел ее смятение после того поцелуя в карете.

Он толкнул дверь и распахнул ее.

Горничная Лизы заканчивала застегивать нежно-голу­бое платье Хелен. Хелен тряхнула своими огненно-рыжи­ми волосами и повернула голову к двери, на пороге кото­рой показался Данте.

Он жестом отстранил горничную и закончил застеги­вать платье самостоятельно. Щеки Хелен порозовели, од­нако возражений с ее стороны не последовало.

– Лиза с Маклейном ушли. Я отвезу вас домой в моей карете, если это вам подходит.

Она протянула руку, взяла голубую шелковую шаль и накинула ее на плечи и руки.

– Благодарю вас.

Он сопроводил ее до кареты. От нее исходил мускус­ный, экзотический запах духов, который долетал до него, словно теплый порыв ветра.

Флер редко пользовалась духами, а когда употребляла их, то это был легкий цветочный запах, который напоми­нал ему тот ясный полдень и объятия на траве вблизи жи­вой изгороди.

– Вам нравится Лондон? – спросил он.

Она ответила пространно. Ее рассказ о том, как она пыта­ется получше узнать город и приспособиться к его сложнос­тям, занял все время, покаони шли до того места, где он оста­вил Люка вместе с новой каретой и велел его дожидаться.

Люк открыл рот, когда увидел красавицу Хелен. Он едва смог скрыть свое смущение из-за того, что является как бы соучастником неверности хозяина.

Что ж, парню лучше уж привыкнуть к этому, Данте дал Люку указания, как ехать к дому Хелен, затем влез в закры­тую карету и сел рядом со своей спутницей.

– Лиза говорила, что ваш брат – пэр, – сказала Хелен.

– Виконт.

– Она сказала, что он женился на оперной певице.

– Его жена на сцене раньше не выступала и начала петь в театре лишь после того, как они прожили в браке несколь­ко лет.

Она засмеялась:

– Ну да, конечно, мистер Дюклерк. Иначе и не могло быть. Очень щедро с его стороны – позволить ей это.

– Многие считают такое неразумным и скандальным.

– Это говорит о его неординарности. Он знал, что мно­гие будут так считать. Вы согласны?

– Она будет выступать в Лондоне перед Рождеством. Возможно, вам удастся ее услышать.

Хелен позволила шали упасть с ее молочно-белых плеч.

– Удивительная карета, – с восхищением проговори­ла она. – У моего отца был экипаж. Не столь шикарный, как этот, но вмещал двоих.

– А сейчас его нет?

– Отец и мама умерли несколько лет назад.

Проклятие!

– Мне не следовало говорить об этом? – спросила она.

– Мне интересно узнать о вас как можно больше.

– Но не такие вещи. Должно быть, сейчас вы боитесь, что я выплесну на вас историю о том, как я осталась сиро­той с тремя маленькими сестренками, и заявлю, что не ста­ла бы поддерживать с вами компанию, если бы не оказа­лась в стесненных обстоятельствах.

– А вы именно в такой ситуации?

Она снова засмеялась. Аромат духов заполнил все про­странство.

– Я была ребенком и получила скромный, но достаточ­ный для того, чтобы прожить, доход. Его хватило на то, что­ бы я сделалась актрисой, о чем я всегда мечтала. Не думай­те, мистер Дюклерк, будто вы хотите воспользоваться моей ситуацией. Я знаю, чего хочу. – Ее рука скользнула по его груди к шее. Она подалась вперед, и ее груди прижались к его руке. – Я докажу вам.

Она целовала и ласкала его. Нельзя сказать, что делала это с большим искусством. Но этого было достаточно. Им быстро овладело возбуждение. И тем не менее вскоре он почувствовал некую пустоту. Не было настоящей близости. Раньше он никогда этого не замечал. Тепло, которое со­гревало его, было лишь физическим, а возбуждение – ка­ким-то односторонним.

Он скорее это ощутил, чем осознал. Вожделение, кото­рое им владело, не позволяло думать.

И дело было вовсе не в том, какова эта женщина или какой она хотела быть. Так было со всеми. Все эти годы.

Он уловил пустоту совсем по иной причине. Дело было в том, что он вкусил, как это могло бы быть. С Флер. Не только возле живой изгороди, хотя это само по себе было изумительно. Даже во время езды с ней в карете, когда дер­жал ее руку в своей. Или лежа рядом с ней в постели. Читая книгу неподалеку от нее в библиотеке. В сравнении с теми радостями это старое как мир удовольствие выглядело по­чти унылым.

События развивались быстро, Хелен действовала без ко­лебаний. Когда он инстинктивно остановил ее руку и пре­рвал поцелуй, она удивилась.

– Мы скоро будем на вашей улице, – сказал он.

Это ее успокоило. Она осталась в его Объятиях, продол­жая легонько целовать его в щеку.

– Ваш дом был в Бате, когда вы были девочкой?

– В деревне поблизости.

– У вас там был любовник?

– Я не девственница, если вы хотите это знать. Прият­ных сюрпризов для вас не будет.

– Вы имеете в виду, неприятных сюрпризов. Я отнюдь не в восторге от невинных девиц.

– В самом деле? Это мило.

– Ваш любовник предлагал вам жениться на вас?

– Разумеется. Он считал, что обязан.

– Может быть, он хотел жениться.

– Но я не хотела.

Она снова поцеловала Данте, сделав это довольно аг­рессивно. Ее волосы коснулись его лица, запах духов воз­будил долго сдерживаемые желания. Она прижалась к нему всем телом, предлагая отдаться наслаждению.

Карета остановилась перед симпатичным домом на ули­це возле Лесестер-сквер. Данте подумал, что Хелен плати­ла высокую ренту за то, чтобы жить по этому адресу, но эти деньги тратились не напрасно. Она тем самым давала муж­чинам понять, что относится к женщинам серьезным и бу­дет любовницей с определенными амбициями и намерени­ями.

Люк открыл дверцу и опустил подножку. Данте проиг­норировал каменное выражение лица своего кучера и по­мог Хелен сойти вниз. Он направился проводить ее до дома.

– Вы не намерены остаться, как я понимаю? – спросила она, впуская его в вестибюль, который она со вкусом украсила гравюрами и изящным столиком.

– Почему вы так решили?

– Потому что вы не дали никаких указаний кучеру. Вряд ли он сможет держать здесь лошадей всю ночь.

Она стояла лицом к нему и при тусклом свете свечей казалась еще красивее.

Он не хотел лгать себе. Он желал ее. По крайней мере какая-то его часть.

– Нет, я не останусь.

На мгновение она показалась совсем юной и уязвимой. Затем внезапно выпрямилась и дерзко посмотрела ему в глаза:

– Вы думаете, что я слишком неопытна.

– Да, но это легко исправимо, разве не так? На самом деле это не имеет к вам отношения.

Она придвинулась к нему и положила руку ему на грудь:

– Я хотела бы быть с вами. Я сделаю все, что вы поже­лаете.

– Вы думаете, что мое лицо и мое происхождение де­лают меня отличным от других? Спросите Лизу, чего муж­чины иногда хотят.

– Я уже знаю.

Он убрал ее руку со своей груди.

– Вам следовало бы вернуться в вашу деревню возле Бата.

Она выдернула руку.

– Знаменитый любовник превратился в реформатора?

Он повернулся к двери.

– Возвращайтесь в вашу деревню и выходите замуж за мужчину, которому вы отдали свою невинность по любви, если это было именно так. А если вы, как вы говорите, уже знаете, то это может быть лишь гадко.

Он уже шагнул за порог, когда услышал ее ответ:

– Но не с вами. Если вы измените решение, вам извест­но, где меня найти.

Люк ждал его на том же месте, на его лице Данте увидел улыбку облегчения. Данте захотелось ткнуть кулаком в его сверкающие зубы.

– Домой! – рявкнул он, вскакивая в карету, чтобы его тело не успело развернуться и броситься назад.

Он закрыл глаза и попытался успокоиться.

Затем стал смеяться над собой.

Черт побери, он становится прямо-таки смехотворной фигурой. Оставляет женщину, которая предлагает все, чего он пожелает, чтобы вернуться к той, которая не хочет ему дать ничего. Его свобода сделалась тяжким бременем, а его жизнь – злой шуткой.