Он бесстрастно смотрел на нее, наблюдая. На этот раз ее глаза вспыхнули: она его узнала. Ее взор медленно заскользил по комнате, оценивая опасность.

– Вы получили компенсацию.

Да, получил. Когда он, пошатываясь, вернулся домой и его хозяин узнал о случившемся, этот добрый человек сделал то, на что решится не каждый отец. Отправившись в суд на следующий день, он подал иск против этой женщины. После долгих разбирательств ее мужа заставили выплатить пятьдесят фунтов. Дэвид отказался прикасаться к этим деньгам.

– Другие не получили. И вообще, это не долг, который можно выплатить деньгами.

Она зло посмотрела на него, перевела взгляд на постель, потом – вопросительно – опять на него.

– Если вы хотите отсрочки, у меня другие условия. Я продлю срок выплаты в обмен на Хэмпстед и один час вашего времени.

– Земли Хэмпстеда принадлежат мне, а не мужу. Они не были заявлены как гарантия кредитов.

– Я знаю. Однако в обмен на них я не просто дам вам отсрочку, я прощу вам эти долги. – Он улыбнулся. – Видите, как умело вы ведете переговоры? Я уже уступил гораздо больше, чем собирался.

Он видел, как она мысленно противопоставляет полное разорение расставанию с усадьбой. Если он предъявит векселя к уплате, ей все равно придется продавать имущество.

– Зачем вам этот дом? Почему не другой? Вы что, хотите сжечь его?

– Нет, мы, купцы, очень практичный народ. Мы редко уничтожаем имущество. Это очень красивое здание, я всегда восхищался им. Мне вскоре понадобится загородный дом недалеко от Лондона. У меня нет на него обиды.

– А час моего времени?

– А это за другой долг. Вы пойдете туда, куда я скажу. Там один человек выпорет вас плетью, как пороли других ради вашего удовольствия. Десять ударов.

В ее глазах мелькнул ужас. Он с облегчением отметил ее реакцию: значит, она не извращенка и радости при этом не испытает.

– Не думала, что у нас так много общего, – медленно проговорила она.

– У нас нет ничего общего. Меня там не будет, хотя другие, возможно, придут. Им сообщат об этом, и они могут захотеть посмотреть. Я бы предпочел, чтобы вас порол ваш муж, что ему следовало сделать давным-давно. Но он прекрасно знает вам цену и если начнет, то может вовремя не остановиться. А мы добиваемся справедливости, а не мести или сведения ваших семейных счетов.

Она резко встала, вышла из лохани и начала вытираться. Однако постепенно ее поспешные, гневные движения замедлились, а выражение лица изменилось. Он видел, как она взвешивает, продумывает последний шаг этих переговоров, который, будучи достаточно удачным, может изменить все. И Дэвид с удивлением понял, что ему совершенно неинтересно добиваться ее дальнейшего унижения.

Он вытащил из кармана небольшой кошелек. В нем были деньги, составлявшие точную разницу между стоимостью Хэмпстеда и суммой долгов. Он бросил кошелек на ее одежду.

– Вот то, чего вы добиваетесь, но не кредит. Это было бы неразумно. Однако я всегда плачу своим шлюхам, использую я их или нет.

Он направился к двери.

– Итак, через неделю, мадам. Время и место вам сообщат. Потом ваш муж может связаться со мной для переговоров.

Ее голос, резкий и злобный, заполнил комнату:

– После этого тебе придется немало заплатить, ты, ублюдок шлюхи!

Дэвид замер. Справедливость, а не месть, напомнил он себе.

И однако же…

– Пожалуй, теперь это будет пятнадцать ударов, миледи. Последние пять – за оскорбление моей матери.

Он прошел через кабинет и холл и покинул дом.

Небо затянуло облаками, посыпал легкий снежок, когда Дэвид осадил коня у таверны. Справа от него, вдоль доков Саутуорка, качались на волнах мелкие суденышки. Вдоль набережной располагались небольшие домишки, где занимались своим ремеслом проститутки. Даже ночью здесь бурлила жизнь: после наступления темноты не разрешалось переплывать реку, и клиенты этих женщин часто оставались у них до рассвета.

В таверне царил полумрак, пахло сыростью. Дэвид подождал, пока глаза привыкнут к темноте, потом прошел к стоявшему в углу столу.

– Опаздываешь, – заметил мужчина, сидевший за столом. Дэвид устроился на скамье.

– Оливер, ты самый пунктуальный мерзавец на свете.

– Я занятой человек, Дэвид. Время – деньги.

– Это у твоей женщины время – деньги, Оливер, а не у тебя. Как Энн?

Приятель пожал плечами.

– Ей не нравится зима. Она считает, что ночи слишком долгие. Она, вероятно, вскоре переедет в Кок-Лейн. Там, за городскими стенами, жизнь вольготнее, чем здесь, в Саутуорке, хотя тоже приходится считаться с городскими законами.

Дэвид посмотрел на худого, жилистого черноволосого Оливера. Они были знакомы с детства, вместе играли и шалили на улицах. Иногда вместе противостояли обидчикам. Но потом бедная семья Оливера переехала в Гулль, а Дэвида забрали и послали учиться ремеслу.

Они встретились вновь, когда Оливер вернулся в Лондон несколько лет назад. Дэвид мгновенно понял, что нашел человека, которому может доверять. Как и Сиэг, его друг детства иногда занимался темными делами, но по-прежнему руководствовался принципами верности и справедливости, чем далеко не все рыцари могли похвалиться.

Решение Энн стать проституткой после их возвращения в Лондон пришло само собой. Зимние ночи и тогда уже казались ей слишком длинными. Своим ремеслом она, вероятно, зарабатывала в три раза больше, чем вместе с Оливером могла бы заработать честным трудом. Некоторые поручения, которые Оливер выполнял для Дэвида и других, тоже служили им небольшим подспорьем.

Дэвид вдруг задумался: как же он объяснит Кристиане дружбу с Оливером и Энн? История Сиэга тоже покажется ей странной, когда она поймет, что он не обычный слуга.

– Он говорил с тобой? – спросил Оливер.

– Дважды. Последний раз – сегодня утром.

– Я следил за ним, как ты велел. Вчера он встречался с хозяином корабля. Думаю, он скоро отплывет.

– Наверняка. Однако до этого он, я думаю, снова будет добиваться со мной встречи. Пока он лишь прощупывал меня и отнюдь не достиг своей цели.

– Ты, значит, считаешь, что все подстроено.

– Вероятно. Я отказал ему, но не наотрез. Оливер покачал головой.

– Не знаю. В его поведении нет ничего необычного. Он посещает торговцев, вот и все.

– Пока его предложение прозвучало лишь безобидным намеком. Он представляется торговцем, и это правда. Его главная цель – торговля, не считая письма для Эдуарда и его миссии в отношении меня. В этом весь смысл. Когда бы я ни отправлялся во Францию или Фландрию, я еду туда по своим торговым делам. Кстати, скажи Албину, что мне понадобится переправиться через неделю или около того.

– Бежишь от поединка? – ухмыльнулся Оливер.

– Я отправлюсь после переговоров с ним, но до свадьбы. Хочу поплавать вдоль побережья.

– Ты слишком торопишься, друг мой, – рассмеялся Оливер. – Отправляйся после того, как женишься на своей принцессе. А то вдруг заштормит, и ты пропустишь собственную свадьбу. Представляешь, как обидно?

Вот и Сиэг говорил то же самое. Он выбрал неудачное время для женитьбы. В путешествие надо было отправляться после свадьбы. Но он не собирался оставлять Кристиану одну, когда она станет его женой. Эта девушка и его постоянно возрастающее желание обладать ею все усложнили.

Ее глаза похожи на бриллианты со множеством граней, полные ярких бликов. Можно заблудиться в таких глазах.

Он почувствовал, что начинает утрачивать интерес к собственным хитроумным планам, в которых и Оливер играл свою роль. Дэвид наконец признался себе в этом и был крайне поражен. Ведь целых два года он готовил это дело. А теперь интерес угасал, и он даже подумывал устраниться как раз в тот момент, когда наступил решающий этап. Интересы его и Эдуарда так переплелись, что Дэвид не раз гадал, можно ли будет разделить их. Причиной этих размышлений стала Кристиана. Она заставила его больше думать о будущем, чем о прошлом. Он уже ощущал ответственность за нее и не раз задумывался, что будет с ней, если он проиграет эту игру.