Третье и последнее (Le jour des rois)[76]{3} Раз в Крещенский вечерок... Жуковский Полно мне леденеть от страха, Лучше кликну Чакону Баха, А за ней войдет человек... Он не станет мне милым мужем, Но мы с ним такое заслужим, Что смутится Двадцатый Век. Я его приняла случайно За того, кто дарован тайной, С кем горчайшее суждено, Он ко мне во дворец Фонтанный Опоздает ночью туманной Новогоднее пить вино. И запомнит Крещенский вечер, Клен в окне, венчальные свечи И поэмы смертный полет... Но не первую ветвь сирени, Не кольцо, не сладость молений — Он погибель мне принесет. 5 января 1956 «Время действия в этом «Посвящении» – 5 января 1946, когда, в канун Крещенья, Ахматова гадает на того, кто когда-то ей играл «Чакону» Баха (А. Лурье в 1915 году), но вместо него приходит сэр Исайя Берлин, приходит, чтобы «заслужить» Постановление и проститься на 10 лет (дата написания «Посвящения» – 5 января 1956 года)». Михаил Кралин Вступление ИЗ ГОДА СОРОКОВОГО, КАК С БАШНИ, НА ВСЕ ГЛЯЖУ. КАК БУДТО ПРОЩАЮСЬ СНОВА С ТЕМ, С ЧЕМ ДАВНО ПРОСТИЛАСЬ, КАК БУДТО ПЕРЕКРЕСТИЛАСЬ И ПОД ТЕМНЫЕ СВОДЫ СХОЖУ. 25 августа 1941 Осажденный Ленинград Часть первая Девятьсот тринадцатый год Петербургская повесть Di rider finirai Pria dell’aurora. Глава первая Новогодний праздник длится пышно, Влажны стебли новогодних роз. 1914 С Татьяной нам не ворожить... Пушкин Новогодний вечер. Фонтанный Дом. К автору, вместо того, кого ждали, приходят тени из тринадцатого года под видом ряженых. Белый зеркальный зал. Лирическое отступление – «Гость из Будущего». Маскарад. Поэт. Призрак. Я зажгла заветные свечи, Чтобы этот светился вечер, И с тобою, ко мне не пришедшим, Сорок первый встречаю год. Но... Господняя сила с нами! В хрустале утонуло пламя, «И вино, как отрава, жжет» [78]. Это всплески жесткой беседы, Когда все воскресают бреды, А часы все еще не бьют... Нету меры моей тревоге, Я сама, как тень на пороге, Стерегу последний уют. И я слышу звонок протяжный, И я чувствую холод влажный, Каменею, стыну, горю... И, как будто припомнив что-то, Повернувшись вполоборота, Тихим голосом говорю: «Вы ошиблись: Венеция дожей — Это рядом... Но маски в прихожей И плащи, и жезлы, и венцы Вам сегодня придется оставить. Вас я вздумала нынче прославить, Новогодние сорванцы!» Этот Фаустом, тот Дон Жуаном, «Фауст, Дон-Жуан, Дапертутто, Иоканаан, Гланом, Дориан – волшебно оживающие куклы, оставленные Ольгой Глебовой-Судейкиной своей подруге Ахматовой на хранение перед отъездом за границу в 1924 году. Эти куклы хранились в особых коробках и показывались друзьям только в торжественных случаях. Они не только изображали легендарных исторических лиц, но носили черты сходства с некоторыми «знаменитыми современниками», имевшими аналогичные прозвища. (Так, «Фауст» отождествлялся с Вяч. Ивановым, «Иоканаан» – с Шилейко, «Дапертутто» – с Мейерхольдом и т. п.) Образы Иоканаана и Саломеи в контексте петербургской литературной мифологии начала XX века подсказаны трагедией О. Уайльда «Саломея» (1893) и оперой Штрауса на ее текст».
Михаил Кралин. Из примечаний к «Поэме без героя» Самый скромный – северным Гланом, Иль убийцею Дорианом, И все шепчут своим дианам Твердо выученный урок. А для них расступились стены, Вспыхнул свет, завыли сирены, И, как купол, вспух потолок. Я не то что боюсь огласки... Что мне Гамлетовы подвязки, Что мне вихрь Саломеиной пляски, Что мне поступь Железной Маски, Я еще пожелезней тех... И чья очередь испугаться, Отшатнуться, отпрянуть, сдаться И замаливать давний грех? Ясно все: Не ко мне, так к кому же? [79] Не для них здесь готовился ужин, И не им со мной по пути. Хвост запрятал под фалды фрака... Как он хром и изящен... Однако Я надеюсь, Владыку Мрака Вы не смели сюда ввести? Маска это, череп, лицо ли — Выражение злобной боли, Что лишь Гойя смел передать. Общий баловень и насмешник, Перед ним самый смрадный грешник — Воплощенная благодать... Веселиться – так веселиться, Только как же могло случиться, Что одна я из них жива? Завтра утро меня разбудит, И никто меня не осудит, И в лицо мне смеяться будет Заоконная синева. Но мне страшно: войду сама я, Кружевную шаль не снимая, Улыбнусь всем и замолчу. вернутьсяСмеяться перестанешь, Раньше чем наступит заря. Д о н Ж у а н (итал.) вернутьсяОтчего мои пальцы словно в крови И вино, как отрава, жжет? («Новогодняя баллада», 1923). – Прим. Анны Ахматовой вернутьсяТри «к» выражают замешательство автора. – Прим. Анны Ахматовой |
