Шеннон Гарретт бурно кончила. Публика в зале зааплодировала. Всего один прожектор освещал сцену, на которой была установлена огромная кровать. Плоть артистки жаждала нового оргазма. Шеннон погладила свои бедра и обняла партнера. Он прижался к ней низом живота. Она почувствовала, что уперлась спиной в нечто твердое.

– Еще! – выдохнула она.

Аплодисменты стихли, зрители замерли в ожидании нового зрелища, невидимые под бархатным покровом темноты.

Шеннон запрокинула голову и увидела тускло поблескивающие перила балкона и галерки. Искорки отраженного света огромных свечей вспыхивали на наручных часах, перстнях и колье. Сотни пар глаз впились с трех сторон в середину помоста.

Повинуясь вовсе не молчаливому требованию возбужденной толпы, а властному зову своей ненасытной плоти, Шеннон крепче обняла мужчину за плечи и, запустив пальцы в его длинные волнистые волосы, приказала:

– Возьми меня еще раз!

Партнер стал целовать ее шею и плечи, упираясь фаллосом ей в лобок. Шеннон вильнула задом, и фаллос проник ей во влагалище. Ей хотелось полюбоваться им, но обзор закрывали ее пышные атласные нижние юбки. Она закусила губу от досады. Мужчина ускорил темп своих телодвижений. Ворот его льняной рубахи с кружевами распахнулся, обнажилась влажная волосатая грудь. Запахло пачулями. Шеннон сладострастно застонала, чувствуя, как член пробивается в лоно все глубже и глубже.

Мужчина вдруг отстранился и, злодейски осклабившись, спросил:

– Хочешь, чтобы я засадил тебе по самую рукоять?

– Да, пожалуйста! – попросила она, недоумевая, что же все-таки упирается в ее зад. Она заерзала на твердом округлом предмете с шишковидным набалдашником и догадалась, что это один из четырех столбиков кровати, стоящих по ее углам. Красный полог был отдернут, чтобы зрители видели все происходящее в деталях.

Публика замерла в трепетном ожидании.

Шеннон наконец запустила руку под юбку и, нащупав пальцами мошонку, сжала ее в кулаке. Член напрягся еще сильнее. Шеннон ласково погладила бархатистую головку и начала двигать вниз и вверх кожу на ней. Партнер ахнул. Она обвила его ногу своей для большей устойчивости. Грубая ткань бриджей и кожа сапожного голенища натирали ей икру и бедро. Шеннон пришла в неистовство и, стиснув пенис в кулаке, прохрипела:

– Давай! Действуй! Быстрее!

Она откинулась на кружевные подушки и обняла партнера за плечи.

Мужчина с размаху всадил фаллос в ее росистое лоно до упора. Шеннон согнула ноги в коленях и обхватила его бедра. Его пот падал ей на раскрасневшееся лицо, волосы щекотали шею, приятная тяжесть вдавливала ее в матрац все глубже и глубже. В мочке уха мужчины блеснула серьга, и тотчас же в сокровенном местечке Шеннон началась долгожданная пульсация. Она ударила лобком по чреслам партнера и сжала его в объятиях так, что он захрипел. В зале послышались хлопки, кто-то из зрителей истерически крикнул:

– Поддай жару, крошка!

– Только не сломай мне хребет, – прошептал партнер, слегка приподнимаясь на локтях. Он повыше задрал ее согнутые в коленях ноги, сжал руками ляжки и засадил ей под самый корешок. Шеннон громко застонала. Публика пришла в неистовый восторг. Мужчина ловко сорвал с Шеннон кружевной лифчик и стал целовать разбухшие груди. Шеннон завертела задом. Мужчина вытянул пенис и уперся в клитор коленом.

Шеннон ахнула и замерла.

Партнер наклонился и начал дразнить языком ее соски. Потом он сжал рукой ее мокрую от соков промежность и языком провел от ложбинки между грудей до подбородка. Шеннон раскрыла рот, и мужчина просунул в него язык. Шеннон порывисто обняла партнера и прошептала:

– Пора!

Он напрягся и прохрипел:

– Только не обижайся, крошка!

Шеннон впилась ногтями в его мускулистую спину, обтянутую насквозь промокшей рубахой, и замерла в предвкушении экстаза. Удар фаллоса пришелся в шейку матки, но Шеннон приняла его с благодарностью. Слеза покатилась по ее щеке. Она повыше задрала ноги, демонстрируя публике аппетитные ляжки и розовые ягодицы. Благодарные зрители наградили ее бурными аплодисментами. Но плоть Шеннон жаждала чего-то большего, необычного.

Бедра мужчины заходили ходуном, разбухшая головка стального поршня, обтянутого бархатом, едва не разрывала ее срамные губы, устремляясь в недра лона. Фаллос начал долбить и крушить их, словно отбойный молоток, так, что полетели брызги. Млея от этих сладостных ударов, Шеннон заскулила и пошире раздвинула ноги. Струя горячей спермы излилась в раскаленное лоно. Мужчина захрипел. Шеннон впилась ногтями в его ягодицы, выгнулась дугой и, пронзительно завизжав на весь зрительный зал, погрузилась в огненную пучину оргазма. Блаженство охватило все тело, но неутомимый партнер продолжал работать торсом. И она кончила во второй раз, потом – в третий. Это был подлинный экстаз. Гром аплодисментов сотряс театр. А фаллос все проникал и проникал в разбухшее от спермы и соков лоно…

Тяжело дыша, Шеннон вытянула ноги и раскинула в стороны руки. Мокрые нижние юбки прилипли к телу, ей было трудно дышать от острого запаха пота и выделений половых желез, хотелось поскорее погрузиться в нирвану и забыться сладким целебным сном. Но ей мешал грохот аплодисментов, к которому примешался другой, странный и пронзительный, звук.

Все завертелось у Шеннон перед глазами, она куда-то полетела. Треск продолжался, противный и настойчивый. Неужели это сигнал тревоги? Может быть, сработало сигнальное устройство противопожарной системы? А вдруг это конец света? Шеннон испугалась и заметалась по кровати, путаясь в чем-то мокром и липком…

Она проснулась и с отвращением откинула влажное покрывало. В глаза ударил яркий свет, падающий из окна гостиничного номера. Шеннон Гарретт зажмурилась и чертыхнулась. Вот так всегда! Конечно же, мужчины рядом с собой она не обнаружила. Надсадно трещал будильник. Шеннон шлепнула ладошкой по кнопке звонка и простонала, глядя в потолок:

– Ну почему? Почему это происходит со мной только во сне, а не наяву?

Когда-то, года полтора-два назад, она пускалась в лихие сексуальные авантюры, почище той, что ей приснилась. Но в последнее время…

Будильник вновь зазвонил: сработал таймер. Шеннон вздрогнула и схватилась за голову. Половина шестого утра!

Ей стало отчетливо понятно, почему с ней не происходит ничего невероятного наяву: потому что она работает едва ли не круглосуточно. Вот и сегодня на семинаре ей предстоит отчитываться за реализацию тиража последнего номера журнала.

– Проклятие! – сказала Шеннон Гарретт и спустила ноги с кровати.

Она спала голой. Сейчас ей хотелось немедленно лечь в холодную ванну. Все тело покрылось липким потом.

– О Боже! Что со мной происходит!

Шеннон провела ладонью по груди и животу, погладила лобок – и рука стала мокрой. Она вздохнула и откинула назад рыжие локоны, прилипшие ко лбу и щекам. Левую бровь пронзила острая боль, заломило в висках, веко задергалось, заныло в затылке, живот свело судорогой…

– Проклятое «Дайкири»!

Сжав виски ладонями, Шеннон прищурила серо-зеленые глаза и, покачиваясь из стороны в сторону на кровати, начала подводить итоги. Итак, в пять часов тридцать минут утра она проснулась одна в гостиничном номере в Лутоне и мучится похмельем. А днем ей предстоит провести презентацию очередного номера журнала «Женщина» и отчитаться о финансовых успехах. Ах, с грустью вздохнула Шеннон, разве встала бы она с постели раньше десяти часов, если бы сейчас была дома! Впрочем, ее детище стоило таких жертв и страданий. Наконец-то ей удалось стать главным редактором, осталось лишь развить успех…

Шеннон встала и посмотрела на свое отражение в зеркале стенного шкафа: стройная фигура, округлые бедра, тонкая талия, длинные ноги и смазливая, хотя и слегка помятая физиономия. Но сладкие грезы о мужчинах растаяли, как только к Шеннон начала возвращаться память.