Прежде чем передать гостю стакан с виски, девушка сделала маленький глоток и поморщилась.

– О, если от этого у вас в груди не начнется пожар, то, значит, ничто не сможет его разжечь.

«Кроме тебя».

Длинные сильные пальцы сжали пальцы девушки, а свободная рука освободила узел платка на шее.

«Заставь меня уйти, Джейн, пока я окончательно не забыл, что дальше двигаться уже некуда».

Джейн подошла к стоящей в центре гостиной огромной софе и медленно опустилась на шуршащий шелк.

– Что вы думаете о пьесе?

– Я ее не смотрел. – Джентльмен расположился рядом. – Почему-то не смог сосредоточиться.

Девушка взглянула удивленно. В темноте глаза Грейсона казались серебристыми, но в то же время вовсе не холодными, а греховно раскаленными.

– Думаю, не стоит уточнять, что именно мешало сосредоточиться.

Разумеется, причина заключалась в самой Джейн. Притворяясь, что следит за развитием событий на сцене, маркиз пытался вспомнить все сплетни, которые слышал о своей подопечной. По мнению света, мисс Уэлшем всегда принадлежала сэру Найджелу, а потому Грейсон почти не обращал на нее внимания. Хорошо воспитана. Красива. «Синий чулок». Правда, «синий чулок» с телом, достойным королевского борделя. Никто и никогда не упоминал ни своеобразного едкого ума, ни колдовских зеленых глаз, ни трогательного налета беззащитности. И разумеется, не могло быть и речи о том, что все демоны души и тела найдут в этом хрупком создании свою пару.

– А кто такой Армхерст? – поинтересовался Грейсон.

– Приятель Сесили.

– Молодой?

– Думаю, да.

– В прошлом году какой-то Армхерст дрался на дуэли из-за разбитого сердца.

Джейн вздохнула. В голосе маркиза слышались ледяные нотки, а взгляд обжигал. Седжкрофт медленно склонился, и грива светлых волос красиво легла на воротник черного вечернего костюма. Запах только что выпитого виски гипнотизировал и притягивал.

– Отмените встречу, – коротко, обманчиво легким тоном попросил Грейсон.

Сердце Джейн дрогнуло. Да, они оказались на самом краю бездонной пропасти; еще мгновение, и оба улетят в неизведанное. Девушка чувствовала это и не знала, поддаваться страху и панике или попытаться им противостоять.

– Почему?

– Вы не должны видеться с этим Армхерстом. Я запрещаю.

– А если я ослушаюсь? – поинтересовалась Джейн, слегка поддразнивая.

– В таком случае я окажусь там же, и он не осмелится даже взглянуть на вас.

– Только не говорите, что никогда не участвовали в дуэлях, – заметила Джейн, не зная, как отнестись к столь резкому проявлению ревности. Что изменилось в их отношениях?

– Сейчас речь вовсе не о моих моральных устоях.

Девушка откинула голову на шелковую подушку.

– Хочу кое о чем спросить вас, Седжкрофт. Смогли бы вы жениться на той, которую не любите? Если бы ваша семья настаивала, или если бы невеста была красавицей, да еще и с кучей денег в придачу?

Грейсон наклонился и поставил пустой стакан на столик. Открыто говорить с женщиной на такие темы опасно.

– Если честно, то я вообще не уверен, что женюсь на той, которую полюблю, даже если она окажется несметно богатой.

– Неужели?

– Еще около месяца назад я бы скорее позволил зажарить себя на медленном огне, чем согласился лишиться драгоценной свободы. Но в последнее время я стал относиться к жизни несколько иначе.

Джейн почувствовала, что маркиз сделал свой ход на шахматной доске. Губы мгновенно пересохли. Еще минута, и она скользнет в его объятия. Сольется в единое целое с этим красивым сильным телом и опозорит обоих.

– Вы имеете в виду, что взгляды на жизнь изменились после смерти отца, когда пришлось в полной мере ощутить ответственность за все семейство?

Маркиз нежно дотронулся до ее пухлой нижней губы. Об ответственности он думал меньше всего. Страсть терзала с такой силой, что, казалось, болели кости.

– И это, и другие обстоятельства. А вам уже говорили, как эротичны ваши губки?

– Разумеется, нет. Думаю, Найджел даже понятия не имеет, что означает это слово.

Джейн внезапно забыла, о чем именно шел разговор. Порочный рот на расстоянии лишь одного пропитанного виски дыхания полностью лишил ее способности думать. Серебристо-синие глаза пронзали чувственной властью, заставлявшей тело трепетать в ответ на невысказанные призывы. Девушка жаждала отдать этому человеку все, о чем он мечтал, какими бы дикими и опасными ни оказались эти мечты.

– Мне не стоило задерживаться, – произнес Грейсон слегка осипшим голосом.

– Понимаю.

Джейн закрыла глаза, тая от прикосновения сильных рук, скользнувших по телу и страстно овладевших нежными холмами груди.

– Если бы ты только знала, как мне хотелось сделать это еще в театре, – признался Грейсон, целуя ее шею и подбородок.

Стянув вниз шелковый корсаж, он обнажил полную зрелую грудь.

– Какое прекрасное тело! Как я хочу его!

Желание и легкое недоверие заставили девушку вздрогнуть.

– Мне показалось, что мы собирались играть в карты.

– Давай лучше поиграем во что-нибудь другое.

Подняв юбки, Грейсон посадил Джейн к себе на колени и принялся жадно целовать. Девушка едва не захлебнулась в неизведанных ощущениях, дарованных позой: попа оказалась зажатой сильными мужскими бедрами, а страстные влажные поцелуи почти лишали сознания. Рука маркиза поднялась по обнаженной ноге и, проникнув в самые интимные уголки, принялась ласкать с ошеломляющей смелостью.

– О Господи! – взмолился Грейсон, исследуя пальцами тайные сокровища. – После вечера в лабиринте я думал о тебе каждую секунду.

Глубокий голос доносился издалека, с трудом проникая сквозь окутавший разум туман желания. Сила и нежность покоряли. Девушка приникла к груди маркиза, чувствуя, как раскалились мускулы. Навстречу первородному мужскому началу открылись все самые сокровенные уголки женского тела; оно отвечало на эротический призыв, не слушая запрещающих команд разума, а уступая хищнику, который поймал добычу и теперь забавлялся с ней в свое удовольствие.

В доме стояла полная тишина. Едва различимые интимные звуки любовной игры тонули в тяжелой парче штор, гасли в мягкой пестроте гобеленов. Тихий возглас – это палец мужчины проник глубоко внутрь. Бой бронзовых, с позолотой, часов неумолимо отмерял бег времени. Удовлетворенный вздох, почти стон означал, что прикосновение приятно.

Глядя на искусительницу темными от раскаяния и желания глазами, Грейсон тихо заговорил:

– Мне не следовало появляться здесь. Ты сводишь с ума. Надо идти…

– Нет. – В голосе прозвучало неподдельное отчаяние.

Джейн дотронулась до щеки возлюбленного, нежно провела пальцами по губам, заглянула в глаза.

– Не хочу, чтобы ты уходил.

– О Джейн! – взмолился Грейсон, прильнув к ласковой ладони. – Не надо меня поощрять, ведь я и так уже на краю дозволенного. И слишком хорошо знаю, к чему могут привести подобные ласки.

Девушка чувствовала, как яростно колотится сердце. Грейсон выглядел как само искушение: растрепанная грива светлых волос, тело первобытного воина, которое не в силах скрыть даже модный вечерний костюм. А главное, он страстно желал ее, этот удивительный человек, не побоявшийся протянуть руку дружбы в самую тяжелую минуту. Так к чему же могут привести столь приятные ласки?

– Мне все равно, – прошептала девушка, наклоняясь и целуя воспаленные страстью губы. – Хочу, чтобы ты остался.

Голос друга наполнился болью.

– Сама не ведаешь, что говоришь.

Грейсон не находил в себе сил противостоять искушению. Ни одна другая женщина не смогла бы успокоить разбушевавшиеся чувства. Джейн испытывала равную страсть или, во всяком случае, ей так казалось.

– Ты же никогда не делала ничего подобного. На моей стороне несправедливое преимущество.

– Ну так кто же в таком случае окажется лучшим учителем? – резонно ответила девушка, обвив руками сильную шею.

Седжкрофт глубоко вздохнул. Она не отводила взгляда от влажных губ. Да, этот человек воплощал все мечты, все желания. Так пусть же он идет до конца, пусть случится все.