— Но перед нами совершенно необычная недолетка, — негромко сказал Калона.

В его голосе слышалась теплая улыбка, но я не посмела взглянуть в его сторону.

Слово взяла еще она жрица с горящими темными глазами и резким, почти насмешливым голосом. Кажется, это была Танатос, знаменитая жрица, взявшая себе имя древнегреческого бога смерти.

— Странно, что вы выступаете в поддержку Зои Редберд, которая, насколько нам стала известно, придерживается совершенно иного мнения о вашем происхождении.

— Я назвал Зои Редберд необычной, но не называл непогрешимой, — ответил Калона. В зале послышались смешки, некоторые члены Совета улыбнулись, но лицо Танатос осталось бесстрастным. Я почувствовала, как напрягся сидевший возле меня Старк.

— Итак ответь нам, необычная и очень юная Зои Редберд, кто, по-твоему, стоит перед нами?

От страха во рту у меня так пересохло, что пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы начать говорить. Но стоило мне открыть рот, как слова полились сами собой, как будто сердце подсказывало мне ответы, не спрашивая разрешения у разума.

— Я верю в то, что за свою жизнь этот Бессмертный сменил много обличий. Думаю, когда-то он был близок к Никс, но он точно не Эреб.

— Но кто же он, если не Эреб?

Я заглянула в мудрые глаза Танатос и попыталась отбросить все лишнее, чтобы осталась правда — и только правда.

— У народа чероки, к которому принадлежит моя бабушка, есть древняя легенда о Калоне. После падения из царства Никс он жил среди этого народа. Не думаю, однако, чтобы Калона принадлежал к чероки. Он жестоко оскорблял женщин этого племени и стал отцом множества чудовищ. Моя бабушка рассказывала мне, как народу чероки удалось избавиться от Калоны, заманив его в ловушку. В одной древней песне говорилось, каким образом Калона может быть освобожден из заточения. Эта песня была пророчеством, и Неферет в точности исполнила его — вот так Калона вновь пришел в наш мир. Я думаю, он взял себе в спутницы Неферет, потому что хочет быть Супругом богини, но он ошибся в выборе. Неферет не богиня. Она даже не Верховная жрица.

Мои слова были встречены криками возмущения и недоверия, и громче всех вопила сама Неферет.

— Как ты смеешь! Откуда тебе, девчонке-недолетке, знать, кто я такая?

— Вы правы, Неферет, — сказала я, твердо глядя на нее через весь зал. — Я пока не знаю, кто вы такая и кем стали. Но я твердо знаю, кем вы перестали быть. Вы больше не Верховная жрица Никс.

— Только потому, что тебе удалось хитростью занять мое место?

— Только потому, что вы отвернулись от нашей Богини. Я не имею к этому никакого отношения, — честно ответила я.

Тогда, не глядя на меня, Неферет обратилась к Совету.

— Неужели вы не видите, что она по уши влюблена в Эреба? Как можно верить словам обезумевшей от ревности девочки?

— Неферет, недавно вы открыто заявили о своем намерении стать следующей Верховной жрицей всех вампиров. Если вы, действительно, претендуете на этот высочайший пост, то должны быть готовы встретить возражения, причем с самых разных сторон. — Дуантия перевела взгляд с Неферет на Калону. — Что вы можете сказать о выступлении Зои Редберд?

Я почувствовала на себе его взгляд, но сама продолжала смотреть на Дуантию.

— Скажу, что Зои Редберд искренне верит, будто говорит правду. Я должен открыто признать, что мое прошлое порой было жестоким. Я никогда не называл себя безгрешным, но хочу сказать, что недавно нашел свой путь, и на этом пути со мной рядом будет Никс.

Что я могла поделать, если в каждом его слове была правда? Не в силах бороться с собой, я подняла голову и уставилась в глаза Калоне.

— Долгая жизнь Бессмертного заставляет меня мечтать о возвращении к древним порядкам, когда вампиры и их воины ходили по земле с гордо поднятой головой, а не прятались в своих школах, разрешая молодежи выходить в город только скрыв Метки, словно полумесяц Богини — это клеймо позора! Вампиры — это дети Никс, а разве Богиня хотела, чтобы вы прятались в темноте? Давайте же выйдем из тьмы на свет!

Калона был великолепен. Во время речи крылья его полностью раскрылись. Голос дрожал от сдерживаемой страсти. Все смотрели на него, затаив дыхание. Зачарованные его красотой и страстью, мы все хотели верить каждому его слову. По крайней мере, я этого хотела!

— Только когда вы будете готовы подчиниться власти воплощения Никс и ее божественного Супруга Эреба, мы сможем вернуться к заветам древности и вновь стать сильными и гордыми! Только тогда мы перестанем оглядываться на людские правила и предрассудки! — воскликнула Неферет, властно обвивая рукой своего Супруга. — А пока вы слушаете хныканье обиженных малых детей, мы с Эребом будем освобождать Капри от тех, кто присвоил себе наш древний дом!

— Неферет, совет не санкционировал войну против людей. Вы не можете заставить людей покинуть свои дома на острове, — напомнила Дуантия.

— Войну? — изумленно расхохоталась Неферет. — Кто говорит о войне? Дуантия, я купила дворец Никс у старой человеческой женщины, у которой не было средств, чтобы спасти его от разрушения. Если бы хоть кто-нибудь из членов Совета заинтересовался этим вопросом, мы могли бы вернуть себе наш древний дом еще два десятилетия тому назад!

Зеленые глаза Неферет метали молнии, она грозно обвела взглядом членов Совета и продолжала:

— А ведь именно на этом острове вампиры открыли для себя красоту Помпей! Именно оттуда они начали править прекраснейшим в мире побережьем Амальфи, которое процветало в веках благодаря мудрости и добросердечию вампиров. Это место одушевлено присутствием Никс, там вы найдете красоту и богатство жизни, о которых она всегда мечтала для своих детей. Именно там вы найдете меня и Эреба. Присоединяйтесь к нам, если не боитесь снова стать настоящими вампирами!

Неферет развернулась и в стремительном вихре шуршащего шелка вышла из зала. Прежде чем последовать за ней, Калона почтительно поклонился Совету, прижав к сердцу сжатый кулак. Потом посмотрел на меня и сказал:

— Счастливо встретиться, счастливо проститься и счастливо встретиться вновь.

Когда Неферет и Калона покинули зал, разразился хаос. Все заговорили одновременно, многие требовали немедленно вернуть в зал Неферет и Калону, некоторые были возмущены их скандальным уходом.

Но никто — ни один вампир! — не выступил против них. И даже между собой они называли Калону Эребом.

— Они поверили ему, — негромко сказал Старк.

Я кивнула.

Он пристально посмотрел на меня.

— Ты тоже ему поверила?

Я отвела глаза. Как объяснить моему Воину, что хоть я пока и не поверила Калоне, но серьезно начала надеяться на то, что он когда-то был и может снова стать хорошим?

Голос Дуантии прогремел над залом, прекращая все разговоры:

— Довольно! Немедленно очистите зал. Заседание Высшего Вампирского Совета никогда не превратится в безобразную свару!

Откуда ни возьмись, в зале появились воины, и возбужденные вампиры начали молча покидать помещение.

— Зои Редберд, мы поговорим с тобой завтра. Приведи свой круг сюда в сумерках. Мы знаем, что превратившаяся в человека недолетка, благословленная Никс даром прорицания, недавно перенесла серьезную травму прерванного Запечатления. Если она оправится, мы будем рады видеть ее завтра вместе с вами.

— Да, мадам, — пробормотала я.

Мы со Старком поспешно вышли из зала. Дэмьен поманил нас в небольшой садик, где уже ждали остальные.

— Что с тобой произошло? — без всякого вступления набросился на меня Дэмьен. — Ты говорила так, будто веришь, что Калона когда-то был на стороне Никс!

— Я должна была сказать правду, — упрямо ответила я и, набравшись храбрости, выложила все остальное: — Калона показал мне картины своего прошлого, и я своими глазами видела, что он когда-то был Воином Никс!

— Что? — взорвался Старк. — Воином Богини? Этот гад? Ты что, спятила? Поверь мне, я был с ним рядом не во сне, а наяву! И я видел, что он делал на самом деле. Я видел, кто он такой, и могу тебе точно сказать — он не Воин нашей Богини!