- Так давайте дойдем, - Най упрямилась.

- Доча! - ее мать Анна прикрикнула на девушку.

- Мама! Это ведь и твои деньги!

Хэсс впервые узнал, что оказывается, творческие люди умеют торговаться не хуже самых прожженных торговцев. Почти полутора часовые дебаты привели к тому, что труппа согласилась на условия половинной оплаты с выплатой в течение двух дней по возвращению в столицу.

- Ну, вы и поторговались! - Хэсс стоял рядом с Инрихом.

Труппа разошлась, но директор попросил Хэсса остаться.

- Это еще ничего. Я представляю какие бы дебаты были, если бы они все-таки заполучили свои сундуки с золотом на фестивале, - директор взмок от напряжения. А что тебя удивило?

- Никак я не думал, что артисты так любят деньги, - честно признался Хэсс.

- Фррр, - директор взялся было за косу, но передумал. С жалостью посмотрев на очередную заколку, он убрал руки. - Хэсс, деньги и овации для артистов это есть две главные составляющие их успеха. Если овации они зарабатывают свои трудом, яркостью, талантом, то уж деньги они могут истребовать только своей настойчивостью. Я тебе расскажу, что во многих актерских школах есть даже специальный предмет, суть которого состоит в том, чтобы получить как можно больше за свой труд. И там главная заповедь такая, что если ты беден, то играешь плохо. Понимаешь?

Хэсс подумал над сказанным и кивнул, находя все эти соображения очень разумными.

- Видно, Най этот курс хорошо освоила, хотя вы, Инрих, его раза три проходили. У девушки пока не тот уровень. Ладно, Инрих, что от меня надо?

- Что? - директор дернул говой.

- Я остался, вы же мне сказали, чтобы я подождал, - напомнил Хэсс.

- А! Точно. Ты далеко не уходи, сейчас поедим, и пойдем в главный зал, - объявил Инрих.

- Погодите! - Хэсс поправил платок. - Вы пойдете в главный зал? А я?

- И ты тоже, - Инрих обошел Хэсса вокруг. - Вполне прилично. Мы, как представители, должны хорошо выглядеть.

- А я то зачем? - Хэсс все еще не понимал.

- Так когда, тот совсем худой назначил нам встречу, он так и сказал, чтобы ты тоже был. Он на тебя рукой указал.

- Не может быть, - вор не верил услышанному. - Откуда они меня знают?

- Может быть дело в твоих маленьких человечках? - логично предположил директор.

- Может, - сдался Хэсс.

- Проведай больных, поешь, а потом пойдем. Кстати, как там больные?

- Казимир ничего очухался, но стонет о своей травке. Сильно она его воображение поразила. А вот Маше лучше. Глаз остался цел, только она не видит им отчетливо. Ноги, руки заживают, - отрапортовал юноша.

- Кто с ними сидит?

- С Машей то я, то Нинихмай, - заметив недоумение на лице директора, Хэсс поторопился пояснить. - Это родственник Вуня. А за Казимиром кто-то из охраны присматривает. Я ему успокаивающий отвар сделал, ребята его поят.

Директор кивнул и ушел командовать, предлагать, обсуждать, подслушивать, договариваться, то есть осуществлять свои прямые рабочие обязанности.

- Какой хороший курс, надо бы и мне его пройти, - улыбнулся вор, оставшись в одиночестве на площадке.

Трапеза подходила к концу, когда Хэсс услышал прелюбопытнейший разговор двух ученых-богословов. Оба они уже поели, а теперь сидели и обсуждали свои планы. Ни Логорифмус, ни Григорий не видели Хэсса, который сидел в тени большого дерева.

- Так что у нас получается? - Григорий завел этот разговор. Он знал, что от Логорифмуса можно получить что-то, лишь прямо это попросив.

- Да у нас что-то получается, - Логорифмус в этот раз не спешил. Григорий уже делал намеки, так что Логорифмус знал, о чем пойдет речь, и время принять решение у него было.

- Я вот решил остаться, и из ордена уйти, - выпалил Григорий.

- Зачем? - Логорифмус глянул на него искоса.

- Ну, звери же, да и людей этих как оставить? - обосновал свою точку зрения Григорий.

Логорифмус подвигал губами:

- Я бы на твоем месте не спешил, но решать не буду. Я вот думаю остаться, миссия у нас другая.

- Это ты что-то говоришь такое? - заволновался Григорий. По его мнению, было два выхода: или уйти из ордена и остаться с кодрами, или остаться в ордене и уйти от кодров, а его собеседник говорил о чем-то другом.

- Я вот думаю, что наша миссия заключается в другом, - спокойно продолжил пояснения отец Логорифмус. - Мы должны написать такие книги, чтобы практика не расходилась с теорией. Понимаешь? Написать про Темные земли, про истину, про этих Великих, про людей.

- Ах, - отец Григорий буквально задохнулся от открывавшейся ему дороги.

- Именно, - Логорифмус дернул кончиками губ. - Истина Темных земель, не истина всего мира, но она есть. И нам надо об этом написать. Понимаешь?

- Так ты видишь истину? - Григорий еле выдавил из себя вопрос.

- Конечно, - уверенно кивнул Логорифмус. - Вся истина этих земель в двух вещах: нам не стать такими, как эти несчастные, но главное...

- Главное? - Григорий затаил дыхание.

Хэсс уже дожевал свою порцию, но сидел тихо, желая услышать, в чем же истина по мнению отца Логорифмуса.

- Главное это кодры. Ты подумай, они же позаботились о кодрах, как о своих детях. Много ли мы заботимся даже о своих детях? А?

Григорий ахнул.

- Кодры выходят будут частью нашего мира, и надо об этом написать, - после длительной паузы добавил отец Логорифмус.

- И сделать это можно только рядом с ними, - Григорий стиснул руки.

- Мы напишем обо всем так, чтобы не было противоречий, тогда это ляжет в души людей, - Логорифмус был уверен, что у них получится.

- Так у нас все впереди? - переспросил Григорий.

Хэсс его не видел, но был уверен, что тот несказанно рад.

- Конечно, ведь найти истину это весьма мало. А ты не знал? - Логорифмус жил по какой-то понятной ему логике, но когда ее обнародовал выходило, что она самая верная.

Хэсс поразился, он тоже этого не знал.

Не только ученые-богословы обсуждали свое будущее. К вопросу о завтрашнем дне серьезно подошли Недай и Ямина. Помощник и племянник директора Недай немного разволновался предстоящим трудностям. Он знал, что с девушкой надо говорить очень мягко, Ямина не самая умная, но тонко чувствующая натура. Недай все это знал, но снисходительно относился к ее недостаткам. Если бы кто его спросил, то Недай, пожалуй, сформулировал, что излишний ум женщины не нужен для совместной жизни, по крайне мере, с ним.

Ямина сегодня принарядилась специально для Недая. Она одела максимально короткую юбку, и открывающую прекрасные перспективы блузу. Но на поднявшемся ветру ей стало зябко. Недай заметил, что руки Ямины покрылись гусиной кожей. Он скинул куртку и укутал Ямину. Смущенно поулыбавшись, Ямина сочла, что это очень интимно и мило.

- Ямина! - Недай взял ее за руку. - Мы скоро возвращаемся в столицу.

- Да, твой дядя сказал, - согласно кивнула актриса. - Жаль, конечно, что мы так и не попали на фестиваль, но зато у меня теперь такой замечательный кодр. Только, Недай, я на нем летать боюсь, а он меня уговаривает, что это нестрашно.

- Это действительно нестрашно, - заверил Недай, хотя сам еще не летал.

- Тогда я попробую, - подавив свои страхи, решилась девушка.

- Ямина! Ты мне очень нравишься, - Недай вспомнил, как репетировал свою речь. Девушка покраснела, но глаза не отвела.

- Ты мне тоже, - еле слышно прошептала она.

Недай еще ближе пододвинулся к девушке и обнял ее.

- Только ни на что такое я не согласна, - поспешно затараторила Ямина.

- Ни на что такое? Ты бы сначала меня выслушала, - Недай укорил ее за поспешность суждения.

- Говори, но я девушка приличная, не то что эта Най, - язвительно заметила Ямина.

Недай поморщился, но свое мнение по поводу Най приводить не стал.

- Ямина, ты бы могла стать моей женой?

- Но мы так мало знаем друг друга, - слабо возразила Ямина.

- Ямина! Мы много времени провели друг с другом, - Недай поразился каким-то возражениям.