– Я прекрасно понимаю ваше стремление к уединению, – проговорил Грейсон, сдерживая эмоции. – Именно поэтому я и счел, что пригласить стоит только родных. Для меня будет большой честью, если ты согласишься со мной. – Произнося эти слова, он протягивал брату оливковую ветвь мира.

Сделать этот примирительный жест, подумала Элоиза, маркизу было весьма не просто. Только поймет ли это Дрейк?

Вновь наступила томительная тишина. Дрейк взглянул на херес в бокале, затем рассмеялся. Он был готов сдаться.

– Ну как могу я отказаться, Элоиза?

Элоиза тяжело вздохнула.

– Никак, – улыбнулась она.

Джейн с одобрением посмотрела на мужа, а Хлоя восторженно захлопала в ладоши.

Эмма, до сих пор сохранявшая молчание, встала со своего стула. Можно было не сомневаться: ее волновали соображения этикета.

– Ну что ж, теперь, когда с местом свадьбы мы определились, нам надо подумать о подходящем платье для невесты. – Она вопросительно посмотрела на Дрейка: – Полагаю, эта немаловажная деталь была упущена?

– Ну-у… – начал Дрейк, качая головой, – я…

– Так я и думала, – скептически произнесла Эмма.

– Типичный Боскасл скорее подумает о том, как раздеть женщину, чем о том, что она наденет на свадьбу, – раздался с дивана голос Девона.

– Буду тебе очень признательна, если в данном случае ты обойдешься без своих пошловатых реплик, – сдвинув брови, произнесла Эмма.

Джейн побежала к двери.

– Уверена, что я найду что-нибудь подходящее среди своих туалетов, – бросила она на ходу.

– Дорогая, – пробормотал ее муж Грейсон, – если судить по твоим счетам, ты могла бы снабдить свадебными платьями половину Лондона.

Привыкшая находиться среди прислуги, Элоиза испытала особое чувство от того, что на сей раз она сама оказалась предметом заботы слуг. Маркиза представила ей на выбор все платья своего огромного гардероба. Ее горничные сновали взад-вперед с платьями в руках, которые Джейн еще ни разу не надевала.

В дом маркиза пригласили швею с двумя помощницами и взяли с них слово сохранить в тайне увиденное и услышанное. Кто-то принес бутылку бренди, и Хлоя дала Элоизе бокал горячительного, чтобы успокоить нервы.

Эмма целый час ездила по городу в поисках белых лайковых перчаток до локтя и парчовых туфелек, которые подходили бы к кремовому шелковому платью с нижней юбкой из золотой парчи, которую в конце концов выбрали для Элоизы. Маркиза могла похвастаться хорошей, гибкой фигурой, которая с рождением ребенка стала еще более женственной. И, к немалому удивлению Элоизы, платье Джейн отлично подошло ей.

– Мне это платье сшили в первые месяцы беременности, – поведала Джейн Элоизе. – Я его ни разу не надела, а вот на тебе оно сидит великолепно.

Элоиза посмотрела на свое отражение в трюмо в золоченой раме. Переливающаяся легкая ткань платья облегала все ее соблазнительные округлости и спадала вниз живописными складками. Длинные рукава с кружевами напоминали Элоизе о нарядах принцесс времен Ренессанса.

– У вас есть фата? – поинтересовалась приглашенная портниха, устало, но удовлетворенно оглядывая невесту.

Все бросились на поиски фаты, в комнате остались лишь Элоиза и Эмма. Их глаза встретились в зеркале. Эмма почти все время хранила молчание, однако это не означало, что она так никогда и не скажет, что думает о происходящем.

– Леди Лайонс, я даже не знаю, что сказать, – промолвила Элоиза, решив проявить инициативу. – Я знаю, что вы разочаровались во мне.

К ее удивлению, Эмма рассмеялась.

– Если я в чем и разочаровалась, так это в том, что академия не будет иметь чести принять тебя в число своих работников, – заявила она.

– Я хотела бы извиниться за инцидент у пруда, – проговорила Элоиза. – Мне очень жаль, что так произошло.

– Ничуть не сомневаюсь в том, что Перси заслужил хорошую взбучку. – Подойдя к Элоизе, Эмма осторожно убрала ей за ухо выбившуюся из прически кудряшку. – Но я слишком поторопилась осудить тебя. Ты защищала свою подопечную ценой собственной репутации. Такая преданность ценится дороже золота. Во всяком случае, ты заслуживаешь поощрения за это.

Элоиза вздохнула. Как же долго она ждала того, чтобы ее похвалил кто-то, кто действительно понимает, каково это – быть компаньонкой!

– Вы мне льстите и…

– Тем более, – не обращая внимания на ее замечание, продолжила Эмма, – что я и родители девушек, которых я пытаюсь приобщить к светской жизни, должны испытывать огромное облегчение от того, что количество повес вроде моего братца уменьшилось хотя бы на одного.

Элоиза засмеялась:

– Не знаю даже, как воспринимать ваше замечание.

– Да я и сама толком не знаю, как его следует воспринимать. – Эмма отошла в сторонку – маленькая хрупкая женщина, в которой таилась мощная внутренняя сила. – Но если кто-то хочет выйти замуж за хулигана, то пусть это будет женщина с таким характером, как у тебя. Я очень рада этому.

Элоиза немного успокоилась.

– О! Благодарю вас.

Эмма улыбнулась:

– Мы все рады тебе, так что добро пожаловать в семью. Насколько я понимаю, всего несколько часов назад тебе пришлось пережить что-то чудовищное, но ты держишь себя в руках и выглядишь совершенно спокойной. Это заслуживает похвалы, моя дорогая.

– Мне же нужно было спешить на свадьбу, – вымолвила Элоиза.

– Свадьбе может предшествовать все, что угодно, – грабежи, разрушения, мятежи, даже, возможно, война. Все, кроме рождения ребенка, – взволнованно, что было для нее вовсе не характерно, проговорила Эмма. – Свадьба служит магическим сигналом о начале новой жизни. Надеюсь, ты забудешь о том, что произошло сегодня с утра.

Элоиза смогла лишь кивнуть – заговорить она не решилась, так как чувствовала, что голос откажется повиноваться ей.

– И еще я верю, – добавила Эмма, – что вы с Дрейком будете очень счастливы друг с другом.

Для Элоизы это была вторая свадьба за день. На первой, которую она как компаньонка с таким нетерпением ожидала, она оказалась по необходимости, исполняя свои обязанности. Зато вторая казалась ей сном, жестом благоволения богов. Грешный и прекрасный молодой человек, который ждал ее у алтаря, явно был призрачным героем сновидения. Равно как лакей в парике и ливрее, который охранял двери в фамильную часовню на Парк-лейн. И Фредди. Ее добрый, вечно взлохмаченный приятель с таким благоговением посматривал на окружавших его людей, что Элоиза не смогла сдержать улыбку.

К алтарю Элоизу повел Грейсон. Опираясь на его сильную руку, она чувствовала себя увереннее. На мгновение она с болью вспомнила о собственном отце, который так безжалостно изгнал ее из своей жизни. Возможно, когда-нибудь они помирятся.

«Ты всегда была упрямой девчонкой, которая непременно нарвется на большую беду, если не изменит своего характера». Это были последние слова, которые отец сказал ей.

Что ж, он был прав.

Там, впереди, у алтаря, стояла найденная ею «беда». Единственный человек на свете, которому она не может противиться. Как же хорошо, что она не изменила характер! Как хорошо, что в глубине своего практичного сердца она всегда верила в волшебные сказки!

И вот теперь ее сердце, трепещущее под лифом кремового платья из шелка, было готово выскочить из груди, потому что она подходила все ближе к своему обожаемому хулигану. Его мощная фигура возвышалась над ней. На Дрейке была та же одежда, в какой он был, когда пришел ей на помощь. Глаза их встретились, и они тут же забыли обо всем на свете.

Не улыбнувшись, Дрейк бережно взял ее руку. Этот жест согрел не только Элоизу, но всех немногочисленных гостей, присутствующих на церемонии. Дрейк никогда не любил открыто демонстрировать свои чувства. Лишь те, кто его любил, понимали, какое значение имеет для него женитьба, как она важна для него. Он всегда выбирал трудную, плохо различимую дорогу, но отныне он пойдет по ней не один. До сих пор он выживал, семья очень тревожилась за него. Но теперь он на правильном пути.

Внезапно где-то в уголке часовни раздалось счастливое агуканье его маленького племянника. Это был Роуэн. Как член семейства, он тоже был на церемонии. Еще один Боскасл, который продолжает их грешный род. Дрейк улыбнулся. Возможно, он и сам подарит своему роду несколько чудесных сорванцов. В конце концов, у Элоизы есть воспитательный опыт. Из нее наверняка получится хорошая мать.