Случилось именно то, что рано или поздно не могло не случиться. Патруль присматривал за очередным сборищем, но не вмешивался. Потом ремесленники затеяли драку между собой, солдаты стали их разгонять, и камень из пращи угодил в офицера. Тот свалился под ноги дерущимся, подчиненные его подняли, а он уже мертв – нож под лопатку… Кавалеристы озлились, схватились за палаши, трупов стало больше. Дерущиеся живо помирились и бросились на солдат, но пара залпов отнюдь не в воздух заставила их попятиться.

– А ваш полковник?

Халлоран примчался с подкреплением, и получаса не прошло. При виде вылетающей на площадь длинной вереницы всадников толпа шарахнулась к домам, а затем начала как-то быстро рассасываться по окрестным улицам. Солдаты немного успокоились, Халлоран начал отдавать распоряжения, и тут – арбалетная стрела с ближайшей крыши. Вот этого никто не ждал, растерялись, потом снова… разозлились. Что творится у Двух Рыцарей сейчас, Пол не знал.

– Иоганн, Дэвид, всё слышали? Я – к Двум Рыцарям, вы отвечаете за дворец. Усилить караулы, проверить все калитки, дверцы и прочие дыры. И собираться! Чтобы к вечеру были готовы.

– Не помешало бы, – подал голос Инголс, – отправить людей к прогулочной пристани. Там должны быть церемониальные барки.

– Отправьте! – уже с порога крикнул Эпинэ. – Жильбер, Пол, за мной!

Сегодня дворцовые коридоры были особенно бесконечны. Перед глазами мелькали картины, гобелены, трофеи, презенты, реликвии… Что-то осталось от Франциска, что-то добыли в Двадцатилетнюю, что-то прибавила Алиса, что-то – Катари, что-то – Альдо…

– Робер, – окликнул шагавший рядом Мевен, – лучше, если поеду я. Место Проэмперадора рядом с принцем.

– К Леворукому! – Сдерживать себя и дальше Иноходец уже не мог. – Мне надо видеть, что творится в городе… Видеть собственными глазами!

– Вряд ли зрелище будет приятным. – Откуда-то взявшийся Салиган уже успел испакостить мундир. – Не волнуйтесь, Мевен, я за ним прослежу. Кстати, Эпинэ, я взял Сону. Временно…

– Заткнитесь, – велел Робер обоим и отвернулся. В глаза чуть ли не сиганула огромная бело-золотая шпалера. Эридани Самопожертвователь на пороге Лабиринта… Насколько было бы легче, имейся в Олларии катакомбы с чудищами, к которым можно войти и закрыть за собой дверь, хотя на шпалере была решетка…

Габетто столь откровенно не обрадовался появлению Пьетро, что Арлетте стало по-девичьи весело. Беспорядки беспорядками, но Марианна на молодого офицера впечатление произвела, вот и не мог Джакопо не сделать вокруг красавицы пару лишних кругов. И не потому, что надеялся, нет, но ведь мужчина же!

Графиня с трудом сдерживала улыбку, пока прерванный на полуслове теньент клялся вернуться так быстро, как только ему позволит служба. Марианна, опустив ресницы, просила не спешить, вызывая у Арлетты законную гордость за не сломавшего шею на таком барьере сына. Окрыленный Габетто убежал к своему капитану, баронесса предложила Пьетро шоколад. Монах немедленно согласился, и Арлетте смеяться расхотелось, потому что именно таким тоном ее мужчины, пытаясь скрыть что-то страшное, соглашались поесть, выпить, даже написать скучной родне.

Марианна взялась за кувшинчик, Арлетта – за портьеру. Двор был безмятежен, но это означало лишь то, что непосредственно резиденции кардинала ничто не грозит. За спиной баронесса просила помочь с жаровней, видимо, агнец сумел и это, потому что запахло специями и сладкой горечью. Арлетта любила этот аромат больше самого́ шоколада, но в Нохе он был неуместен, как и ослепительная красавица, пусть и надевшая черное. Серого у Марианны, видимо, просто не нашлось.

Из-за угла появился патруль – трое солдат, как положено. Шли спокойно, обычным шагом, и от них досадливо разбегались не желающие взлетать голуби. Полный порядок, только Пьетро встревожен, а Габетто вызвал капитан, уже выслушавший и о матерьялистах, и о прижавшем уши городе.

Левий как раз на улицах… Что-то с ним? Вряд ли. Кардинал водворившимся в Нохе дамам почти никто, про него сказали бы сразу. В отличие от Ро…

– Боюсь, Коко счел бы, что я пересластила, – извинилась сзади баронесса. – Да, в самом деле…

Патруль скрылся, и тут же пробило четыре с четвертью. Гарнизон Нохи живет по часам и точен как часы. Гарнизон Нохи знает свое дело, на него можно положиться.

– Сударыня… – Подавать дамам горячие чашечки Пьетро умел. Арлетта поблагодарила и взяла. Сахара Марианна в самом деле переложила, но в целом вышло неплохо. Лучше, чем у Алисы, о чем графиня и сказала. Королевский напиток выпили молча, потом Марианна извинилась и вышла. Долг разогнавшей служанок хозяйки требовал догнать и предложить помощь, но Арлетта обернулась к монашку:

– Мы одни, вы обеспокоены. Чем?

– Все мы пребываем в тревоге…

– Верно, но подвиги Котика вас не взволновали. Поверьте, самый верный способ напугать женщину – это предоставить ее собственному воображению. Страх, названный по имени, – четверть страха. Что случилось?

– Ничего нового.

– Хорошо, – Арлетта избавилась от чашки, – я спрошу Габетто, не скажет – пойду к капитану. Мне не нравится бояться не за себя. Что с герцогом Эпинэ?

– Я не знаю ничего, что заставляло бы тревожиться о Проэмперадоре особо.

Фабианова площадь была пуста. Пусты были и прилегающие к ней улицы. Окна домов закрыты ставнями, двери и ворота заперты. Копыта стучат по булыжникам, вернее – гремят в столь непривычной для этого времени и места тишине. Лето. День. Столица…

На углу Триумфальной Робер привстал в стременах и оглянулся. Увидел. Собственную кавалькаду, настороженную и ощетинившуюся оружием. Такого даже зимой не бывало, в дни суда над Алвой.

– Вам что-то не нравится? – хмыкнул так и не отцепившийся Салиган. – Мне тоже.

– Тогда за какими кошками вы за мной таскаетесь?

– Боюсь.

– Чего?!

– Боюсь. Страшусь. Трушу. – Неряха маркиз коротко хохотнул, но Робер внезапно ему поверил. – Стоит мне от вас отстать, сразу будто веревка на шее… И волочет.

– Куда?

– На живодерню, видимо, – с отвращением предположил Салиган. – И еще деточка наша вопить принимается.

«Деточка…» Щербатая девчонка без тени, которой ты так боялся и о которой вдруг забыл. Напрочь!

– И сейчас вопит?

– Нет, под бочком у вас тихо, будто в гробике.

– Тогда заткнитесь.

Несколько минут почти тишины, и вот вам! Справа и впереди – шум и гул, то и дело дополняемый треском, который ни с чем не спутать. Проклятье, стреляют часто, это не попытка кого-то напугать, это действительно бой!

Дать бы Дракко шпоры и в галоп, только нечего брать пример с неосторожного Халлорана.

– Перейти на рысь. Тератье, бери пару человек, и вперед, на разведку. Мы – за вами.

Стрельба будто в насмешку становится реже, шум стихает. Справляются.

Позади заголосили колокола – кому-то приспичило молиться или… наоборот? Неумелый колокольный звон и конский топот вытесняют другие звуки, а ослепшие дома и лавки так похожи. Слепые тоже похожи, насмотрелся он на них в Агарисе, лица самые разные, а выражение одно – отрешенное, знающее, обреченное. Еще один колокол, совсем близко! Этот звонит как положено – отбивает время… Надо же, хоть кто-то в этом городе занят своим делом.

– Монсеньор, чисто!

«Чисто»… Пусто. Мертво. Площадь люди Халлорана так или иначе очистили. По крайней мере, от живых.

– Господин Проэмперадор, мы были вынуждены… Они подняли руку на солдат. И полковник… – Взявший командование на себя худой капитан был полон решимости защитить подчиненных, в отместку за своего полковника уложивших на брусчатку не меньше дюжины обывателей. Тела́ говорили сами за себя: опять обычные горожане, прилично одетые, сытые, не чужаки-голодранцы и даже не «висельники».

– Что Халлоран? Рана тяжелая? Лекаря хоть нашли?

– Полковник Халлоран умер. Арбалетная стрела с чердака. В спину, чуть ниже лопатки…