– Ясно? Тогда предоставляю слово доктору Линтон.

Он освободил кафедру и сел рядом с Леной.

Сара подошла к доске, опустила белый экран. Большинство из присутствующих помнили ее еще с пеленок, и если они все открыли блокноты и приготовили ручки, значит, относились к ней как к профессионалу.

Сара кивнула Брэду Стивенсу, и в комнате потемнело.

Затрещал зеленый эпидиаскоп, пустив на экран вспышку яркого света. Сара поместила фотографию под стекло.

– Я нашла Сибилл Адамс в женском туалете заправочной станции приблизительно в полтретьего, вчера, – сказала Сара, настраивая объектив проектора.

По комнате прошелся ропот, когда на экране возникло изображение полуголой Сибилл Адамс на полу. Джеффри смотрел на отверстие у нее в груди и все думал, кто же мог совершить подобное злодеяние. Слепая Сибилл Адамс сидит на унитазе, а ополоумевший маньяк разрезает ей живот. Он не мог представить, что чувствовала бедная женщина.

– Когда я открыла дверцу, Сибилл сидела на унитазе, – продолжила Сара. – Ее ноги и руки были раскинуты в стороны, а из пореза, вот тут, – она указала на экран, – обильно текла кровь.

Джеффри слегка вытянул шею, пытаясь разглядеть реакцию Лены. Она стояла недвижно, безупречно выпрямив спину. Он понимал, почему ей необходимо здесь находиться, но в голове не укладывалось, как она держит себя в руках. Если такое несчастье случилось бы в его семье, если бы оно произошло с Сарой, Джеффри не смог бы этого перенести.

Сара стояла у доски, скрестив руки на груди.

– Как только я нащупала пульс, у Сибилл начались судороги. Мы упали на пол. Через несколько секунд она скончалась.

Сара вытащила фотографию, чтобы вставить следующую в допотопный аппарат, позаимствованный в школе. Не отдавать же такие снимки на увеличение в студию «Джиффи фото».

На экране появился крупный план шеи и головы Сибилл Адамс.

– Синяк под глазом поставлен по траектории сверху, вероятно, в начале нападения, чтобы подавить сопротивление. К горлу приставили нож, очень острый, лезвие длиной не меньше пятнадцати сантиметров. Могу предположить, что это был нож для мяса, какой есть в любом доме. Вот здесь царапина. – Она провела пальцем по экрану, вдоль шеи. – Кровь не выступила, но нажатия хватило, чтобы оставить след. – Сара поймала взгляд Джеффри. – Полагаю, его использовали, чтобы она не кричала во время насилия. На левом плече небольшой укус. – Появилось соответствующее изображение. – Укусы часто сопровождают изнасилование. Здесь отпечаток только верхних зубов. Я не нашла в нем ничего особенного, тем не менее направила… – Сара запнулась, видимо, вспомнив, что в комнате находится Лена, – в лабораторию ФБР на перекрестную совместимость. Если челюсть преступника есть в базе данных, можно будет его задержать. Однако, – предупредила она, – как известно, в ФБР могут решить, что наше дело не представляет первоочередной важности; тогда на скорый ответ можно не рассчитывать. Разумнее будет использовать ответ в качестве доказательства после поимки подозреваемого, чтобы пригвоздить его к стене.

Далее на экране появился снимок внутренней поверхности ног Сибилл.

– У колен вы видите царапины: во время нападения она скользила ногами по краю стульчака.

На следующем изображении были ягодицы Сибилл.

– Тут местами синяки и царапины, опять же от трения о стульчак. На запястьях, – Сара вставила новую фотографию, – следы от перекладин для инвалидов. Два ногтя сломались, пока она цеплялась за перекладины, чтобы приподняться и отодвинуться от насильника. А вот крупный план порезов на животе. Первый протягивается от ключицы до тазовой кости. Второй сделан справа налево. – Она сделала паузу. – По нестандартной глубине можно предположить, что это резкое движение левши. Справа глубже, чем слева.

Потом на экране высветилась грудь Сибилл. Сара на пару секунд замолчала: там зияла разодранная колотая рана.

– Последний удар. Колотая рана в грудину. Доходит прямо до позвоночника. Надо полагать, именно из-за этой раны она истекла кровью. – Сара повернулась к Брэду: – Включайте свет. – Несколько секунд помолчала, затем продолжила: – Символ на груди напоминает крест. Во время насилия преступник предусмотрительно воспользовался презервативом. Изучение в инфракрасном свете не показало наличие спермы. Кровь на месте преступления принадлежит только жертве. – Сара достала из портфеля листок. – Наши друзья в Бюро расследований Джорджии оказали посильное содействие. Они сделали анализ крови. – Надев очки в оправе с медным отливом, зачитала вслух: – «Высокая концентрация гиосциамина, атропина и белладонина, а также следы скополамина в крови и моче». – Она подняла глаза. – Из этого следует, что Сибилл Адамс проглотила смертельную дозу белладонина.

Джеффри взглянул на Лену. Она не шевелилась, взгляд остановился на Саре.

– Передозировка белладонина может спровоцировать полное поражение парасимпатической нервной системы. Сибилл Адамс была слепой, но зрачки расширились от наркотика. Бронхиолы в легких набухли. Температура тела оставалась высокой, что и вызвало у меня подозрение. – Она повернулась к Джеффри и ответила на вопрос, который он задал утром: – Пока ее везли, кожа оставалась теплой на прикосновение, несмотря на прохладный вечер. И тогда я поняла, что надо проверить кровь. Белладонин используется в медицинских целях, – продолжила Сара, – а также в качестве нелегального наркотика.

– Насильник мог заставить ее проглотить? – спросил Джеффри. – Или такие вещи принимают только по собственной воле?

Сара задумалась.

– Сибилл Адамс была химиком. Она не стала бы накачиваться сильным галлюциногеном перед походом в закусочную. Он действует на сердце, дыхание, кровообращение.

– Дурь распространяется по городу, – отметил Фрэнк.

– Да, ее легко найти, – согласилась Сара, опять уткнувшись в записи. – Растение несложно обработать. Принимают его внутрь. Как говорит Ник, самый простой способ – опустить семена в кипяток. Я утром нашла в Интернете три варианта, как приготовить белладонну в чае.

– Она любила пить горячий чай, – произнесла вдруг Лена.

– Все ясно, – сказала Сара. – Семена быстро растворяются. После такого чая уже через несколько минут повышается давление, учащается сердцебиение, пересыхает во рту и развивается высокая тревожность. Сибилл вынуждена была пойти в туалет, где ее и поджидал насильник.

Фрэнк обратился к Джеффри:

– Надо поговорить с Питом Уэйном. Это он подавал ей обед. И приносил чай.

– Ну уж! – возразил Мэт. – Пит всю жизнь прожил в нашем городе. Он не стал бы такого делать. – И тут Мэт привел самый веский, как он считал, аргумент: – Он член масонской ложи.

Все стали переговариваться, кто-то произнес:

– А как же его ниггер?

По спине Джеффри скатилась капля пота. Он догадался, куда ветер дует, и поднял руку, призывая к молчанию.

– Мы с Фрэнком поговорим с Питом. У вас, ребята, есть задание. Отчеты мне нужны к вечеру.

Мэт собирался что-то сказать, но Джеффри его остановил:

– Не будем строить предположения на голом месте, этим Сибилл Адамс не поможешь. – Он указал на розданные пакеты. – Пройдитесь по всем адресам из списков, чтобы я имел полные сведения о бывших насильниках.

Пока Джеффри и Фрэнк шли в закусочную, у Джеффри из ума не выходила фраза «ниггер Пита». Он уже лет тридцать не слышал пренебрежительного обращения к чернокожим. Его поразило само существование столь открытого расизма. Еще больше пугало, что такая фраза прозвучала в полицейском участке. Джеффри работал в Гранте десять лет, но до сих пор оставался здесь чужим. Даже южные корни не помогли войти в местный клуб. Дело в том, что он уроженец Алабамы. В южных штатах есть молитва «Спасибо, Господи, за Алабаму», что значит: спасибо, что мы не такие плохие, как они. Поэтому Джеффри и держал Фрэнка Уоллиса возле себя. Фрэнк тут свой. Он – член клуба.

Фрэнк скинул плащ, сложил его и перекинул на руку на ходу. Он был высокий и худой, как тростник, с непроницаемым лицом.