Ничего из этого не годится, чтобы принудить дырокол моей конструкции работать в полную силу, даже АМ. Как заставить реагировать с расходным веществом не одну упаковку с антинейтронами, а сразу две, три и так далее – синхронно, разумеется? И как при этом направить весь энергетический выброс в измерения с пятого по десятое, не допустив его остаточного рассеивания по моим четырем?

Я знаю, что мой дырокол разворачивает все семь пространственных измерений, свернувшихся сразу после Большого Взрыва в одно, и соединяет две произвольных точки Вселенной быстрее и надежнее, чем дырокол обычной конструкции. Но к моим выкладкам никто не прислушивается, а те, кто готов с ними согласиться, говорят: «Зачем тебе нужно еще четыре дополнительных измерения, когда достаточно трех?» Когда я в первый раз делал доклад на конференции «Вестника единой Вселенной», то наивно полагал, будто мой способ перемещений будет с благодарностью одобрен Транспортной Комиссией…

Ассоциация 6 (авторская копия Деева NGC 69307-3 Леонида-1)

Как бы не так – Вселенная неповоротлива, и миллионная армия ее чиновников вместе с ней. Мое выступление в конференц-зале гостевой планеты Транспортной Комиссии было запланировано на второй день, и Хаббл знает, как я готовился к нему. Подавляющее большинство тех, кто интересуется проблемой доставки материи во Вселенной – прикладники. Они разрабатывают незначительные усовершенствования конструкции дырокола или схемы оптимизации трафика, их не заботит возможность резко увеличить плотность движения в свернутых измерениях.

Вечно ясная погода не могла помешать, естественно, красочной презентации моего изобретения на роскошном полигоне транслятора. Умелая автоматика знала, где подсветить, а где приглушить яркость картинки, и мне казалось, что все величие нового 7-дырокола (я так и не придумал для него оригинального названия) промоет мозги инженерам и теоретикам от транспорта.

– Вы оценили стоимость капиталовложений? – спросил меня один желчный старикашка-ракообразный, по виду – типичный чиновник с многотысячелетним стажем. Вопрос поверг меня с высокой орбиты прямо в океан, по выражению древних.

– Я не занимался этим аспектом проблемы.

– И напрасно. Сколько, по-вашему, дыроколов находится в эксплуатации? – гнул свое оппонент. Остальные слушали его явно одобрительно, хоть и не улюлюкали.

– Обратитесь в Демографическую Комиссию! – вспылил я.

Зал загудел, недовольный моей несдержанностью. Могли и существом вопроса интересоваться, а не его прикладными ответвлениями. Посыпались скептические реплики, каждая из которых затрагивала один и тот же аспект – затратность внедрения проекта. Я стал прислушиваться, только когда прожектор осветил солидный куб с плавающим в нем цилиндрическим мозгом. Это был известный теоретик суб-пространственных перемещений, заместитель редактора «Вестника».

– Я сомневаюсь в стабильности вашего устройства, – заметил он веско, в молчании аудитории. – Помимо того, что он требует повышенного расхода антиматерии, ваш 7-дырокол оперирует с большим количеством свернутых измерений…

– Со всеми, – хмуро перебил я.

– Тем более. Обитаемых планет во Вселенной почти десять триллионов, запасов свободного зеркального вещества хватит на производство еще в сто сорок раз большего количества массивных гравитационных объектов, для поддержание которых на орбитах звезд не потребуется энергии. Существующие транспортные схемы позволяют нам эксплуатировать их все вплоть до исчерпания пригодной материи, то есть еще по крайней мере двести пятьдесят тысяч лет.

– А дальше?

Пару секунд аудитория молчала, а затем раздались веселые смешки, быстро переросшие в хохот – во всех диапазонах, от гамма– до инфразвукового.

– Неужели вы не понимаете? – воскликнул я. – Внедряя мою модель сейчас, к критическому моменту мы подойдем во всеоружии! Мы сможем задействовать не только зеркальное вещество, но и мертвые звезды и даже черные дыры. Каждая семья сможет иметь не один-два открытых дырокола на планете, а десятки и сотни. Почтовая связь будет работать так же надежно, как сейчас. Хотя, впрочем, я готов доказать ее ненадежность…

Никто не хотел ничего менять! Ни транспортники, ни разработчики сервисных безделушек и почтовых программ, ни маститые теоретики. Именно в ту минуту я сказал себе, что сопротивление целой Вселенной не остановит меня. Случайная мысль о «безупречности» почтовой связи крепко засела в мою голову.

Конец ассоциации 6

Еще великий Белл в древности доказал, что из нашего детерминистского мира положений в пространстве и скоростей нет хода в мир мгновения-вечности. Может быть, этот мир вечности, где нет прошлого и будущего, лежит за пределами наших четырех измерений, и я вторгаюсь в него своим 7-дыроколом? Кто знает… Я подумал об этом, глядя на буйство энергии в сердце квазара. Казалось бы, давно доказано, что источником их жизни являются массивные черные дыры, а образуются они при столкновении галактик, но нет! Кое-кто из молодой поросли космологов тысячелетиями отстаивает другую точку зрения. Мол, квазары суть «буйки», вешки вдоль границы известной Вселенной, и в самой глубине их – там, куда неспособен проникнуть человек и где перестают действовать все законы природы – пространство разворачивается веером первородных десяти измерений, и стирается грань между ним и временем. И само время от Большого Взрыва до лептонного распада укладывается в один миг, длящийся вечно. Мне почему-то близки эти идеи, развенчать или подтвердить которые человек, оставаясь в отведенных ему пределах мироздания, не в состоянии. Но как ни стараюсь я «постичь» мир при перемещении в 7-дыроколе, разворачиваясь на все десять векторов, ничего не выходит. Или наоборот – происходит, но слишком быстро для моих живых нейронов?

8/231, вечер. В 17:27 по семейному времени Никлас оставил для Ирины предупреждение об отлучке и координаты места назначения, надиктовав информацию системе управления домом. Он вряд ли смог бы рационально объяснить, почему принял такую серьезную меру предосторожности. Просто запись Геммы-19, на которой две биоформы лопочут что-то невразумительное, обеспокоила его.

На кассете Петрова имелось все – азимут, долгота, привязка к некоему моменту времени от Б.В. (точнее, моменту последней почтовой связи с адресатом) и красное смещение планеты Леонида-1. И легальный 2048-битный код доступа, разумеется, благодаря которому белая дыра в месте назначения произведет локальную корректировку координат (чтобы странник не вывалился в неприспособленном для жизни месте). Благожелательный Иан-1 предусмотрел даже такую «мелочь», как файл с физическими параметрами среды обитания Деева. Никлас ознакомился с ним и выяснил, что перестройка организма потребуется совсем незначительная. Нужно будет всего лишь замедлить метаболизм, чтобы стерпеть почти полное отсутствие азота и водяного пара в атмосфере дома. Да, и еще понизить кровяное давление, чтобы сосуды не лопнули – в общем, ничего серьезного.

Он загрузил параметры в систему биоконтроля, скомандовав своим нанороботам перестроить клетки и внутренние органы. Вскоре от «избытка» газа в доме у него стала кружиться голова. Торчать перед дыроколом смысла больше не было, Никлас брезгливо вытолкнул из легких воздух, внезапно ставший чужим, и сжался в сингулярность.

– Хозяин Леонид! – обрадовался кто-то у него за спиной. – Нет?

Историк медленно обернулся, нимало не боясь того, что увидит за спиной. И как можно было принять Никласа за долговязого Деева? Чуть ли не вплотную к ячейке с белой дырой, из которой вышел гость, стоял стандартный энтроп модели «Хаос», отчего-то лишенный деструктора. Никлас попытался оживить в памяти запись Геммы, но на ней, кажется, конечности «Хаоса» не просматривались. Массивное туловище биоформы разочарованно обмякло, а Никлас с некоторым облегчением осмотрелся. Транспортный блок дома выглядел вполне благополучно, даже ухоженно – приемная и передающие камеры блестели, словно начищенные, в мягком рассеянном свете, повсюду упорядоченно змеились пучки волноводов.