Марья Вольфрамовна сделала всё, чтобы раскопать эту историю. На пожертвования она нанимала частных детективов, делала запросы в разные инстанции, писала и звонила на телевидение в специальную программу, где ищут людей. Но следы той девушки безнадёжно затерялись. Известно только, что звали её Ганна. А вот молодой безответственный актёр… Он стал со временем таким знаменитым, что каждая собака в стране знала его имя.

– Этот… Краснов, что ли? Который повесился? – горестно усмехнулся Славка, чувствуя, что история его происхождения не производит на него никакого впечатления.

– Ну ты тупой, Орлик! – покачала головой Ида. – Ты считаешь, что имя Краснова знала каждая собака в стране? Эй, Пашка, стервец, ты куда делся?! Выходи! Я говорила, что сегодня у тебя не последнее потрясение?!

Под потолком, на шкафу, послышался страшный грохот. На пол упала и разбилась вдребезги большая ваза.

– Извини, голубушка, – обратилась к Марье Вольфрамовне Ида Григорьевна. – У нас тут всё не как у людей. Пашка Горазон каждую ночь баздюганит, зараза!

– Подождите… подождите… – Славка бросился к Иде и потряс кресло, в котором она сидела. – Вы хотите сказать, что…

– Горазон твой папаша, тупица! – постучала его пальцем по лбу старуха. – Го-ра-зон!!

– А-а-а-а! – заорал Орлик, схватившись за голову, чувствуя, что мозги сейчас лопнут от невероятной, непереносимой новости. – А-а-а-а! – Он схватил стул и изо всех сил начал колотить им по шкафу. – А-а-а-а! – орал Орлик, выпуская наружу боль, отчаяние, удивление и… непомерную радость. – А-а-а-а!

– У мальчика сильный стресс, всхлипнула Марья Вольфрамовна. – Сильнейший! Я говорила, что не надо экспериментировать с детской психикой!

– Щас он этим стрессом Пашку-то отфигачит! – азартно потёрла руки старуха. – Ща по его призрачной анатомии настучит!!

– А вы не ошиблись, женщины? – осторожно высунулся из-за шкафа Горазон. – Ничего не напутали?!

– Путают бабки на лавках, а я устанавливаю факты, – отрезала директриса. – Вы вообще, вышли бы, молодой человек, чтобы мы в глаза ваши бесстыжие посмотрели!

Пашка сделал шаг из укрытия и тут же получил стулом по лбу. Хорошо, что лоб был не настоящий, иначе Пашка принял бы смерть во второй раз.

– Фас его, фас, фас! – заорала старуха. – Бей Горазона, Орлик!

Пашка снова нырнул за шкаф.

– То есть, вот этот дикий, шебутной мальчик и есть творение моего… – Фраза зашла в тупик из-за невозможности выразить мысль цензурно.

– Ага, – подтвердила Ида. – Именно творение и именно твоего. Да ты посмотри, у вас же одно лицо!

Пашка вдруг зарыдал за шкафом.

– Я не зря прожил жизнь! – сквозь рыдания, с пафосом заявил он.

– Ну, это как посмотреть, – не совсем согласилась старуха. – Если бы не наша дорогая Марья Вольфрамовна…

Славка положил то, что осталось от стула, на пол, и поцеловал директрисе руку.

– У тебя как с алкоголем? – заглянув за шкаф, спросил он у призрака, продолжающего рыдать.

– Выпить могу, но зависимости не испытывал, – всхлипнув, признался Пашка.

– Курил?

– Кальян, сигары, иногда трубку. Больше баловался, чем увлекался.

– Наркотики?

– Не употреблял.

– Наследственные болезни?

– Не имел.

– Воровал?

– Конфеты и зажигалки всегда в гостя пиз… тырил. Простите, дамы, брал без разрешения!

– Понятно, в кого у меня дурные наклонности. Понятно! Лидка, да я не токарь, я сын звезды! У меня супергены! – Славка подбежал к дивану, опять схватил Лидию за руку и прижал её к своему сердцу.

– А где Женька? – жалобно спросила Лидия. – Где моя Женька?!

– Нет Женьки, – весело крикнул Славка. – Я придумал её и сыграл! Это была моя роль!

– Роль?!

– Роль! Как у Горазона в кино!

Лидия вдруг оттолкнула его, вскочила, ранула дверь и понеслась по длинному коридору.

Орлик помчался за ней.

Вся толпа сорвалась с места и хлынула в одном направлении, словно цунами. Ида Григорьевна нажала на кресле какую-то кнопку, и кресло помчалось вперёд со скоростью спортивной машины. Марья Вольфрамовна мчалась на каблуках, как заядлая легкоатлетка.

– У-у-у! – гнал толпу Горазон, размахивая руками, словно погонщик. –У-у-у! Все на улицу! Во двор! На траву! Только не в бассейн, иначе я вынужден буду принять превентивные меры! У-у!

Орлик догнал Лидию возле беседки.

– Ты обманул меня! – выкрикнула она ему в лицо, собралась отвесить пощёчину, но передумала. – Ты всё время врал мне! Даже когда я признавалась тебе в любви в бочке!

– Меня самого обманули! – заорал Орлик. – Откуда я знал, что будет, если признаться, кто я?! Девчонка в джипе угрожала убить меня! Грохнуть! А я жить хотел! Особенно после того… как с тобой познакомился.

Толпа догнала их и окружила.

Горазон завис сверху, подсвечивая, как китайский фонарик.

– Ты… ты такая же скотина как Вахрамеев!

– Нет! То есть, анатомически – да, но, клянусь, я никогда не буду переносить на руках Баранову через лужи!

– Клянёшься?!

– Клянусь! – Славка упал на колени, вырвал с землёй траву и приготовился съесть её. Он больше никак не умел клясться, кроме как поедая землю.

– Микробы! – обеспокоился Пашка. – Дизентерия, столбняк, бешенство, стоматит и СПИД!

– СПИД через землю не передаётся, – успокоил его Фрадкин. – Пусть ест, это любовь.

Славка с наслаждением съел горсть земли и травы.

– А теперь поцелуй её, – ехидно распорядилась старуха.

– Нет! – отшатнулась от Славки Лидия. – Мы… потом поцелуемся.

– Ты простила меня? – спросил Славка, не вставая с колен.

– Да… Не знаю. Мне нужно привыкнуть, что ты сын Горазона, а не дочь Суковатых.

– Позвольте! – вмешался Евгений. – А кто моя дочь?!!

– Дружище, – похлопал его по плечу Сэм Константинович, – как вы смотрите на то, чтобы поработать над этим вопросом заново? С чистого листа, так сказать.

– С кем? – заинтересовался идеей доктора Суковатых.

– С женой, только с женой и исключительно по месту прописки. Это я вам это как врач советую. Во избежание путаницы.

– Нет, у вас тут действительно всё не как у людей, – покачала головой Марья Вольфрамовна. – Как бы умом не тронуться, а то у меня педсовет утром!

Ида Григорьевна вдруг хлопнула в ладоши и громко распорядилась:

– Зажечь фонари! Принести столы и разлить шампанское! Я ещё не всё рассказала!

– Ой! – всполошилась Ксюня. – С ваших поминок чего только не осталось! И шампанское, и холодец, и винегрет, и пельмени, и другая французская кухня!! – Служанка помчалась в дом, за ней побежала вся толпа.

Через пять минут на лужайке были зажжены фонари и накрыты столы.

Аппетит у всех отчего-то проснулся зверский. Женщины налегали на салаты, мужчины на спиртное. Только Горазон сидел на ветке акации и грустил.

Про него все забыли. Даже собственный сын. Хотя, имел ли он право на него обижаться?..

– Когда Марья Вольфрамовна рассказала мне эту историю, – продолжила свой рассказ Ида Григорьевна, – я решила умереть. Да, взять и скопытиться, потому что только смерть выводит людей на чистую воду. Смерть и ожидание наследства. Признайтесь, ведь у каждого из вас очко дрыгнулось, когда вас пригласили на мои похороны?! С чего бы это старухе посторонних людей созывать? Никак в её маразматическую голову брякнуло поделить свои деньги между приятелями, чтобы родне меньше досталось!

Короче, всех я решила просто позвать, а Славку Орлика… заманить!

А как заманить на свои похороны парня, который тебя знать не знает, да ещё живёт в общежитии? Только хитростью! – Ида подмигнула Орлику, тот немедленно подавился пельменем и закашлялся.

– Джип был подставной? А девка подсадная утка? – догадался Славка.

– Артистка из молодёжного театра, – захохотала старуха. – Всего сто евро за спектакль взяла. А как сыграла, а?!

– Как Мурлин Мурло, – буркнул Орлик. – Только как вы узнали, что именно в этот вечер мы с Гошкой и Артёмом будем соседний коттедж бомбить? Как предвидели, что лейтенант за мной погонится?!