Мир стоит на пороге новой эпохи империализма. Вернее, эта эпоха давно уже началась, а мы лишь с запозданием и недоумением осознаем произошедшее. Война между Россией и Грузией, казавшаяся немыслимой еще несколько лет назад, представляет собой лишь первый сигнал, своего рода звонок будильника, заставляющий мало-мальски мыслящего человека очнуться от либеральных иллюзий, пробудившись в реальном и опасном мире. Если бы российско-грузинский конфликт существовал сам по себе, его можно было бы интерпретировать как угодно. Но он является лишь частью более широкого процесса, в котором и мы, и грузины - надо говорить правду - играем далеко не центральную роль. Конфликт, в свою очередь, отнюдь не исчерпывается военными столкновениями (к счастью, довольно краткими и пока не слишком кровопролитными). Ситуация, сложившаяся со вступлением России во Всемирную торговую организацию, ничуть не менее показательна, чем сводки из Гори и Цхинвала, а дипломатический ажиотаж вокруг российского признания непризнанных республик - не более чем пена на поверхности воды. Вопрос в том, что происходит на глубине.

Во времена, когда мировой рынок растет, кажется, что места хватает всем. Но наступает очередной кризис, и мирная конкуренция сменяется борьбой не на жизнь, а на смерть. Правительства переходят к протекционистской политике, защищая собственные рынки. В рамках ВТО переговоры Доха-раунда провалились еще до войны на Кавказе, а для России невозможность вступления в эту организацию на сколько-нибудь приемлемых для себя условиях стала очевидна до того, как на Западе заговорили о том, что русских пускать туда не надо.

Взаимозависимость товарных рынков оборачивается необязательностью случайных хозяйственных связей. Если автозавод в Ленинградской области использует китайские компоненты, то делает он это лишь до тех пор, пока подобное решение финансово выгодно. Если почему-то прекратятся поступления из Китая, такие же гайки можно производить в Бразилии, Африке, Финляндии или же в самой Ленинградской области. Выбор партнеров определяется только ценой вопроса. Между «открытостью» и «закрытостью» нет непреодолимой границы. И чем дороже обходится открытая экономика, тем больше стимул от нее отгородиться.

Грузинская война была не причиной, а поводом для конфронтации. Эта конфронтация не исчерпывается Кавказом, Россией или Восточной Европой. Точно так же, как Москва тщетно ищет союзников, обращаясь за поддержкой ко всем своим традиционным партнерам, так и правительства Европейского союза не могут договориться между собой об общей линии. Эти разногласия касаются не только отношений европейцев с Кремлем, но в еще большей степени их отношений с США и между собой.

Начинается эпоха формирования военно-торговых блоков. И границы этих блоков не совпадут с рамками ныне существующих международных организаций и институтов, созданных в другое время и для других целей. Все глобальные и региональные структуры оказываются в кризисе. Для того чтобы выжить, им предстоит радикально сменить все свои правила и задачи. Впрочем, выживут далеко не все.

А пока - каждый за себя. Слово «империя» вновь входит в моду. И это не абстрактная, вездесущая и невидимая «Империя» из фантастического романа М.Хардта и Т.Негри, который наивные читатели почему-то приняли за философско-политический трактат. Нет, это реальная империя из плоти и крови, охраняемая штыками и пушками, оценивающая свою силу по количеству дивизий и по размерам финансовых и иных ресурсов, которые она может мобилизовать на защиту своих интересов.

Каждое мало-мальски влиятельное правительство задумывается о защите собственной сферы влияния, даже если эта сфера оказывается уже границ собственного государства. Национализм становится естественной идеологией, своего рода инстинктом элит. Беда лишь в том, что сами по себе подобные рефлекторные действия не решают проблемы - мировой кризис продолжает развиваться, рынки - сокращаться, прибыли - падать. А общество, все еще пребывающее в ожидании хороших времен и непрерывно растущего благосостояния, начинает испытывать острейший стресс.

Национальная гордость помогает преодолеть болевые ощущения. В случае войны это относится и к победителям, и к побежденным. Россияне гордятся тем, что они выиграли войну, а грузин объединяет чувство обиды. Но никакие победы на фронтах не спасут от краха рынок недвижимости, а патриотизм банковских клерков не защитит их в случае банкротства банков. Кризис будет развиваться, нанизывая на единую ось исторического процесса войны, перевороты, дипломатические интриги и вспышки классовой борьбы. Все это мы проходили в старших классах школы на уроках истории. Надо только понять: речь идет не о прошлом, а о будущем.

Доля заработной платы в производимой в России промышленной продукции предельно низка, в этом плане мы не сильно отличаемся от стран Азии, с которыми якобы не выдерживаем конкуренции. Зато оклады менеджеров и вообще расходы на управление беспрецедентно велики - заставляют позеленеть от зависти американских company executives, которые тоже, как известно, скромностью и умеренностью аппетитов не отличаются. Именно в России расходы на управление достигают таких масштабов, что становятся фактором, резко повышающим стоимость конечной продукции.

Разрушение бывшей советской автомобильной промышленности вступило в очередную стадию. АвтоВАЗ увольняет работников, отправляя сборщиков автомобилей подметать улицы в рамках программы общественных работ, великодушно организованной местными властями.

На протяжении полутора десятков лет либеральные экономические комментаторы объясняли, что спасать старую автомобильную промышленность бесполезно, что она обречена и меры по её защите ничего хорошего не дадут. Сегодня эти авторы могут быть довольны, всё происходит в соответствии с их прогнозами. Хотя криков восторга почему-то не слышно.

Между тем меры по защите отечественного автомобилестроения оказались крайне эффективными, только дали они не совсем тот эффект, что планировался.

Поскольку благодаря таможенным пошлинам собирать машины в России оказалось выгоднее, чем ввозить их из-за рубежа, почти все основные глобальные производители завели у нас в стране собственные производства, создав изрядное количество неплохо (по отечественным меркам) оплачиваемых рабочих мест. Если «Форду» и «Рено» производить машины на нашей территории оказалось выгодно, то тем более это должно было распространяться на АвтоВАЗ, где зарплаты гораздо ниже и теоретически должны быть меньше, да и другие издержки тоже ниже. Комплектующие производятся на местах, их не надо везти за тридевять земель, да и стоят они не слишком дорого, на старых советских заводах зарплата низкая.

Правда, производительность труда на АвтоВАЗе существенно ниже, чем на западных предприятиях. Но опять же никто не запрещал её повысить. Тем более что низкая эффективность труда компенсировалась его дешевизной. Высокопроизводительный труд стоит дорого. Если вы не хотите поднимать зарплату, смиритесь с не слишком высокой производительностью. Так, между прочим, работают многие предприятия в Китае и вообще в Азии. А зарплата рабочих АвтоВАЗа находилась в одной категории с заработками китайцев.

Либеральная публика не любит рабочих АвтоВАЗа. Если к сборщикам «Форда» ещё могут проявить какое-то снисхождение (всё-таки почти западное производство), то людей, собирающих «жигули» и «лады», иначе чем бездельниками и бракоделами авторы подобных комментариев не называют. Между тем работа, которую делают в Тольятти за 12-14 тыс. рублей в месяц, и по количеству, и по качеству вполне соответствовала тому, сколько за неё заплачено. Чего, конечно, не скажешь про представителей российского среднего класса, большая часть которых не только ничего не производит, но и вообще ничего полезного не делает.