– Это насчет мертвых душ, что ли? – спросил Чичиков и поднес ко рту третью стопку. – Ладно, Вячеслав Тихонович, оставим дурака Шкурченко в покое. Вы своё исполните, он вам заплатит… Вы мне вот что лучше расскажите, что за человек директор Института Прогрессивной Кибернетики? Для начала – как зовут человека. Любопытствую, знаете ли.

– Хм… Вы что же, мысли читаете? – Паляницу зацепило чичиковское «он вам заплатит».

– Да что мысли, – махнул рукой Чичиков. – Мысли это такие пустяки. По мне так страхи гораздо занятнее, фобии, знаете ли.

Паляница вспомнил о своём страхе перед институтскими упырями.

– Так как звать человечка-то? – вернулся к своему вопросу Чичиков.

– Кого звать? – забывшись, спросил Паляница.

– Того, кого вы боитесь сильно. Директора.

Паляница молча хватил коньяку, взглядом показал Бычку, чтобы наливал ещё. Тот исполнил, и Вячеслав Тихонович снова употребил.

– Степан, поди пива попей, – распорядился Чичиков.

– Нестор Анатольевич Перетятько, – убитым голосом сообщил Паляница, когда дверь за Бычком затворилась.

– Зря вы так его опасаетесь, голубчик, – ласково промурлыкал Чичиков.

Паляница вгляделся в лицо Чичиков, смутно соображая, помощник ли ему Чичиков. Хватил ещё коньяку и неожиданно для себя пустился в объяснения.

– Перетятько и ещё двое в институте что-то вроде банды. Один заведует «больничкой», называемой лечебно-методическим центром, плакаты про гениев видел? Выписывают жмуров из морга, обязательно, чтобы труп был свежий. Также имеются подозрения, что они и сами умерщвляют пациентов.

– Ну а вам-то что с того? – нимало не удивился Чичиков.

– Мне-то? – переспросил Паляница. – А вот слушай, Чичиков. Как-то приглашает меня Перетятько в «больничку». Что за ерунда, думаю. На хер мне оно не упало. Заводит в бокс, в районе подвала. Посередине стол, на нём – жмурик, твёрдый, как бревно. Заведующий «больнички», Аркадий Никифорович Дятел с подходцем, эдак, говорит: "Вы человек видавший виды, с хорошими нервами, иначе и приглашать не стали бы". Думал, какой-нибудь гремящий аппарат покажут – искры, взрывы. А они жмурика давай в магнит засовывать. Светился он у них там. Нехорошее зрелище – в полной темноте словно светящиеся муравьи по жмуру бегают… угольками. Спрашиваю, в чем здесь смысл. Вот что мне они ответили.

Паляница полез в «дипломат», вынул оттуда бумажку.

– Читаю дословно. «В мире известны опыты над умирающим телом, когда душа, так сказать, отлетает. Уже измерено, что высвобождается и исчезает незнамо куда четыре грамма веса. Вы скажете, четыре грамма – это херня? Ничуть не херня! Подставьте в формулу Эйнштейна, – ее каждый ребенок знает, – знаменитый эм-цэ-квадрат. Такой дефект массы эквивалентен четырем Хиросимам. Куда, спрашивается, девается вся эта прорва энергии? Мы же здесь, у себя, наблюдаем приборами высокочастотный след, так сказать, информационный пакет. Если удастся канализировать эту энергию в наш мир, мы получим дешевый и практически неисчерпаемый ее источник". Лекцию целую отбарабанил, как школьнику, а тело обратно в морг не вернул. Что они с ним сделали – неизвестно.

– Компромат собираете, полковник?

– А что делать? – развёл руками Паляница. – Жидковат, конечно, компроматец, вон, в лесопосадках на каждом шагу холмики могилок бомжей.

– Я так понимаю, у нас речь не о могилках, а о сверхоружии, это самое меньшее, полковник.

– Да ну? Вот ведь не подумал, а ведь точно, всё сходится. – Паляница глянул в свою бумагу: – «Четырем Хиросимам». Так-так-так. Это что выходит? На кого они работают, спрашивается? Вот где вопрос. Вот, Чичиков, где собака порылась! Ты меня понимаешь?

– Отчего ж не понять. Ещё по одной? – Чичиков взялся за бутылку.

– Давай. Очень хорошо. Чего я сразу не сообразил? Сейчас в верхах знаешь, какая шпиономания? Всё из-за ихней многовекторности. Ложится спать агентом запада, просыпается агентом Кремля. А ещё татары в Крыму, не забывай. – Паляница вспомнил об имеющейся у него в Ялте квартире. Курортный сезон, сейчас бы у моря, в казино сидеть.

– Какие татары, любезный? Весь Крым русские скупили. Русские и ваши, Н-ские. Только полковник, о курорте потом помечтаешь.

«Чёрт какой-то этот Чичиков, а не человек, – подумал Паляница. – Мысли угадывает. То-то Шкура обосрался».

– Какой ещё курорт?

– Эта… Казино, девочки по вызову, шашлычок с лавашиком на склонах Ай-Петри, – скучным голосом перечислил Чичиков любимые развлечения Паляницы в Ялте. – Ну а третий из этих страшных людей кто?

– Каких людей?

– Перетятько, Дятел, а кто третий?

– А… Евгений Петрович Миокард. По данным, так в детдоме окрестили. Очень опасный человек. Мощный гипнотизёр. Заведует лабораторией высших способностей человека. Могу рассказать, был очевидцем некоторых опытов.

– Увольте. Вот от этого увольте. Всё, что мне нужно сейчас, это телефоны Нестора Анатольевича.

– Пожалуйста. – Паляница полез в карман. – Его визитка.

– А домашний?

– У него дома нет телефона.

– С чего бы это у него не было домашнего? – вопросил Чичиков, обнюхивая визитку. – Ого! Интересно. Знаешь, полковник, чем пахнут визитки у директоров институтов?

– Чем? – хмуро и нехотя произнёс Паляница.

– Чем-чем! Завхозами, вот чем! Кстати, кто у вас там завхозом?

– Это важно?

Чичиков кивнул.

– Свисток Пётр Петрович, замдиректора по АХЧ.

– Славно, славно… – Чичиков потёр пухлые ладошки и вопросительно посмотрел на Паляницу.

– Чего ещё?

– Телефончик.

Паляница залез в справочную своего мобильного и продиктовал номер.

– Ну всё, поговорили, Вячеслав Тихонович и будет.

– А гарантии?

– Какие тебе гарантии? Тебе что, назвать казенные суммы, которые вы с Перетятько в карман положили?

– Это доказать невозможно.

– Пока подсудимый жив, всё доказать возможно. Закон юриспруденции! – Чичиков громко, душевно рассмеялся.

Паляница почернел лицом, но сдержался. Он угрюмо посмотрел на Чичикова, кивнул и стал уходить.

– А на посошок? – крикнул вслед ему Чичиков.

– Я и сам, Сергей Павлович, шутки юмора шутить умею, – отозвался от двери Паляница.

Спускаясь по лестнице, Паляница думал – звонить или не звонить Нестору Анатольевичу? И чем ниже спускался, тем больше выходило, что нужно звонить, тем больше Паляница боялся директора, и всё меньше – Чичикова.

Забравшись в свой опель, Паляница, наконец, созрел и взял в руки мобильник.

– Слушаю, Вячеслав Тихонович, – отозвался Перетятько бархатным негромким голосом. – Ты, как я понимаю, от Чичикова?

– Так точно, Нестор Анатольевич, от него. Собака этот Чичиков.

– Так ли уж собака? – рассмеялся директор. – Давай по порядку.

– Мысли читает, визитки на нюх пробует.

– На нюх, это как?

– Твою визитку нюхал. Сильно нюхал, а потом знаешь, что говорит? Говорит, завхозом пахнет. Как только про завхоза сказал, сразу весь интерес ко мне потерял.

– Завхоз, говоришь? Интересное дело. А про мёртвые души разговор был? – вкрадчиво поинтересовался Перетятько.

– Ни словом не обмолвился, – буркнул Паляница.

– А чего ж ты его не спросил, а, Тихонович?

«Спросишь его, как же», – подумал Паляница, а вслух сказал:

– Не было подходящего повода. Кто ж такие вопросы при первом знакомстве спрашивает?

– Так значит, он меня ищет?

– Да, ещё как! Телефоны требовал, говорит, почему домашний не говорю, а я говорю, что дома телефона нет. Не поверил, собака.

– Не волнуйся, дружище, не волнуйся, – промурлыкал совсем уже ласково директор. – Разберёмся.

И без предупреждения оборвал разговор.

«Знаю я, как вы разберётесь, – подумал Паляница. – Предупредить Чичикова?»

И решил не предупреждать: от этого Чичикова благодарности не дождёшься. Пускай работает сам, поглядим, какой он могучий.

В это время Перетятько уже набирал номер, известный очень немногим людям – телефон Хозяина.