Армейские генералы, отстаивая свою точку зрения, указывали на эти повреждения кораблей, которых стало еще больше после повторного удара авианосцев по нашим базам 20 марта. Созданный в феврале 1945 года 5-й воздушный флот ВМС обрушился на американские соединения сотнями самолетов-камикадзе. Командующий 5-м воздушным флотом вице-адмирал Матоме Угаки, бывший когда-то начальником штаба у Ямамото, представил доклад, в котором говорилось: «Наши самолеты особого назначения утопили или тяжело повредили семь авианосцев, два линкора и один крейсер противника». Этот, мягко говоря, сильно преувеличенный рапорт помог восстановить сильно пошатнувшиеся позиции флота в Императорской ставке, но имел и обратные результаты. Высшие стратеги в Токио, наивно поверившие в доклад Угаки, внушили себе, что после такого удара авианосное соединение противника должно отойти на Улити для продолжительного ремонта. Так что скоро ожидать каких-то новых активных действий противника не приходится.

Через три дня, 23 марта, сотни американских палубных самолетов начали наносить ежедневные удары по Окинаве. Затем остров подвергся массированной бомбардировке с американских кораблей с последующей, как обычно, высадкой десанта вторжения. Ставка Императора была потрясена, но ничего не предпринимала. Ведь штабные аналитики предсказывали, что американцы не в состоянии осуществить в настоящее время крупной десантной операции. Но на этот раз американский флот не просто совершил рейд в воды острова Окинава. Он пришел, чтобы остаться.

26 марта Императорская ставка, опомнившись от шока, отдала приказ о массированном воздушном налете на корабли противника. Американские орды высадились на берег Окинавы, фактически не встретив сопротивления. Командующий обороной Окинавы (32-я армия) генерал-лейтенант Мицуру Усидзима мудро решил, что оборона в глубине острова, вне досягаемости огня тяжелых орудий американских кораблей, будет более эффективной. По этому поводу Флот немедленно поднял крик: «Почему Армия не оказывает сопротивления?» На что Армия отвечала: «А почему Флот не перетопил корабли противника на подходе к острову?»

Конечно, подобного рода ругань ни к чему положительному привести не могла, но адмирал Тойода, терпевший в течение пяти месяцев пинки армейских генералов, наконец, 5 апреля сдался, и через четверо суток после начала американской высадки на Окинаву решил ввести в дело 2-й флот.

Этот день, 5 апреля, был памятен еще двумя важными событиями в истории Японии: премьер-министр страны генерал Куниаки Койсо ушел со своего поста и был заменен отставным адмиралом Кантаро Судзуки. В тот же день Советский Союз уведомил Японию, что не собирается продлевать договор о ненападении.

Я не знал ничего обо всех этих закулисных делах. В это хмурое утро 2-й флот находился вблизи Токуямы во Внутреннем море. С мостика «Яхаги» я мрачно наблюдал за стоявшими на якоре гигантом «Ямато» и нашими восемью эсминцами (два эсминца доковались в Куре из-за аварий в машине).

Наши немногочисленные корабли были организованы следующим образом:

Второй Флот, вице-адмирала Сейичи Ито+.

Линейный корабль «Ямато»+, контр-адмирал Косаку Арига+.

2-я эскадра эсминцев, контр-адмирал Кейцо Комура на «Яхаги»+.

17-й дивизион эскадренных миноносцев, капитан 1-го ранга Киичи Синтани.

«Исокадзе»+, капитан 2-го ранга Санео Маеда.

«Хамакадзе»+, капитан 2-го ранга Исами Мукой.

«Юкикадзе», капитан 2-го ранга Масамичи Тераучи.

21-й дивизион эскадренных миноносцев, капитан 1-го ранга Хисао Котаки+.

«Асасимо»+, капитан 2-го ранга Иоширо Сугихара.

«Касуми»+, капитан 2-го ранга Хироо Ямана.

«Хатсушимо», капитан 2-го ранга Масацо Сато.

41-й дивизион эскадренных миноносцев, капитан 1-го ранга Масаеши Иошид.

«Фуютсуки», капитан 2-го ранга Хидечика Сакума.

«Суцутсуки», капитан 2-го ранга СигеТака Амано.

(Крестиком отмечены потопленные корабли и погибшие люди.)

Это все, что осталось от некогда огромного 2-го флота. Мои невеселые мысли о былой славе и нынешнем жалком состоянии 2-го флота были прерваны появлением с юго-восточного направления гидросамолета.

Гидросамолет лихо совершил посадку в бухте и подрулил к самому борту «Ямато». С мостика «Яхаги» я видел, как несколько человек поднялись по трапу на палубу гигантского линкора. Пока я размышлял, кто бы это мог быть, поднятый на «Ямато» флажной сигнал объявил: «Начать операцию Тен-го!»

На всех кораблях зазвучали сирены и горны боевой тревоги, ибо операция «Тен-го» означала, что флот всеми силами нанесет удар по противнику у Окинавы. Контр-адмирал Кейцо Комура, который заменил Кимуру и держал свой флаг на «Яхаги», деля со мной мостик, был вызван на «Ямато».

Он поспешил на ожидавший его катер и отправился на линкор. Я понял, что гидросамолет доставил к нам какое-то большое начальство с весьма важной информацией.

Я не отрывал глаз от линкора и уже начал терять терпение, когда в 11:30 с «Ямато» просигналили: «От адмирала Комура всем командирам дивизионов и командирам кораблей. Прибыть в полдень на «Яхаги» на совещание».

Совещание началось ровно в полдень. Адмирал Комура обратился к группе командиров кораблей:

— Господа, вы все видели сигнал о начале операции «Тен-го». Начальник штаба Объединенного флота вице-адмирал Руйносуке Кусака только что прибыл из Ка-нойи на совещание с флагманами нашего флота.

Слушая адмирала, мы — четыре капитана 1-го ранга и восемь капитанов 2-го ранга — хранили мертвое молчание. После короткой паузы Комура продолжал:

— Оперативная формула, предложенная адмиралом Кусака, настолько экстраординарна, что я даже не знаю, что сказать. Высшее командование хочет, чтобы 2-й флот вышел к Окинаве без прикрытия с воздуха, с запасом топлива, достаточным только для похода к Окинаве, то есть на один конец. Другими словами, командование хочет использовать нас как камикадзе. Даже не как камикадзе, а хуже, поскольку у летчиков-камикадзе все-таки есть хороший шанс поразить стоящую цель. Я сказал адмиралу Кусака, что наш маленький флот не имеет вообще никаких шансов против мощных соединений противника, так что предложенная им операция просто является самоубийственной. Аруга и Моришита согласились со мной. Адмирал Ито не сказал ничего, так что я не знаю его мнения. Как вам известно, я был начальником штаба у Одзавы, когда мы выполняли роль приманки у Филиппин и потеряли четыре авианосца. Я достаточно в этой войне водил наших моряков фактически на верную смерть. Но до сих пор это было все-таки во имя чего-то. А тут мне предлагают просто со всей эскадрой совершить самоубийство. Я не очень боюсь смерти, но вести на совершенно бессмысленную гибель своих моряков не хочу. В итоге, я попросил адмирала Кусака отсрочить приказ, пока я не узнаю мнение моих командиров.

С этими словами Комура замолчал, сжав зубы и закрыв наполненные слезами глаза. Наступило напряженное молчание, которое я хотел уж было прервать, как поднялся капитан 1-го ранга Ейичи Синтани, который за год до этого сменил моего друга Миязаки на посту командира 17-го дивизиона эсминцев. Он спросил:

— Кусака хочет навязать нам этот приказ? Комура покачал головой:

— Никто не может приказать другому убить себя. Кусака вообще ни о каком приказе не говорил. Даже если у него и есть приказ, он о нем не упоминал. Он только высказал свое мнение и попросил высказать наши идеи и замечания.

Синтани побагровел, сделал глубокий вдох и заявил:

— Я отправился вместе с Куритой к Лейте на другой день после высадки американцев. Все это выглядит так, словно высшее командование снова собирается прибегнуть к этой фатальной схеме действий, предусматривающей прорыв с боем к захваченным противником плацдармам. Курита еще мог надеяться на успех, поскольку он имел Одзаву в качестве приманки. А мы без эскадры-приманки, которая бы отвлекла на себя основные силы противника, вообще не имеем ни единого шанса на успех. То, что предлагает Кусака, просто смешно. Если мы попытаемся осуществить его план, То просто погибнем без всякой пользы, а кто тогда будет защищать родные острова? Я против.