– И что это за тайна?

– Часть его прошлого, которую он предпочитал скрывать.

Она криво усмехнулась. Она знала, что очень немногие не скрывали по нескольку скелетов в шкафу.

Конечно, ей повезло, что Фредерик так легко принял ее прошлое, что он отнесся к ней с таким сочувствием. Она была достаточно умудрена жизненным опытом, чтобы знать, что к такому пониманию способен редкий мужчина.

Тем более ее удивил его гнев против отца.

– Значит, вас так огорчило прошлое вашего отца? – Какое-то время Порция размышляла об этом. – Это как-то касается вас?

– О, несомненно, касается.

Порция вздрогнула от его неожиданного и резкого смеха.

– Видите ли, оказалось, что я вовсе не такой бастард, каким всегда себя считал, потому что мне это внушали.

Она недоуменно заморгала. Ее смутила его резкость.

– Прошу прощения?

– Мой отец стоял перед викарием рядом с моей матерью и обменивался с ней обетами верности, и случилось это до моего рождения.

Не сознавая, что делает, Порция поднялась на ноги, чувствуя, что на дне желудка образовалась страшная тяжесть.

– Значит, вы законный сын лорда Грейстона?

Он отвернулся, стараясь скрыть горечь.

– Не только законный сын, но и законный наследник.

– О Господи!

У Порция медленно покачала головой. Она подумала, что это похоже на детскую сказку. Прекрасный принц, у которого злая мачеха отняла положение, причитающееся ему по праву рождения.

– Вы уверены? Я хочу сказать: совершенно уверены?

Серые глаза потемнели от подавляемого чувства и напоминали цветом грозовую тучу.

– Без тени сомнения.

– Но почему? Почему ваш отец допустил, чтобы вас считали бастардом?

– Это довольно длинная и скучная история, но главное в том, что отец нуждался в больших деньгах, а Джекоб Берк нуждался в титуле, – иронически процедил он сквозь зубы. – На пути к достижению цели каждого из них стоял только я.

Порция прижала руки к груди, понимая, что должна быть счастлива удачей Фредерика.

Ради всего святого! Ему подарили новую жизнь, в которой он получит все, чего был лишен в качестве незаконнорожденного.

Теперь он мог войти в общество, жениться на достойной девушке, а возможно, и это было гораздо важнее, ему никогда больше не придется испытать презрение развязных денди.

Однако как ни глупо это было, Порция почувствовала, что в сердце у нее поселилась пустота.

Будто она теряла что-то, чем, впрочем, никогда и не обладала.

– Это невероятно. – Она с трудом подавила крик. Ее глупые чувства были не в счет. В эту минуту важен был только Фредерик и предательство его отца, столь больно его ранившее. – Как вы узнали правду?

Фредерик резко плеснул себе еще стакан бренди.

– Меня направил на этот путь Даннингтон, человек, вырастивший меня. – Он одним духом проглотил напиток. – Правда оказалась скрытой в одной церкви в Винчестере.

– В той, где венчались ваши родители?

– Да.

Голос его был тихим и прерывистым, но Фредерик не мог скрыть раздражения и боли. Порция сделала шаг к нему, намереваясь успокаивающе положить руку на плечо.

– Вы собираетесь сказать отцу о том, что узнали правду? – тихо спросила она.

При этом вопросе его тонкие черты обрели жесткость.

– Я уже побеседовал с ним.

– Так быстро?

– Не было смысла откладывать.

– Пожалуй, не было. – Она облизнула пересохшие губы, вопросительно глядя на него. – И что он сказал?

Невозможно было что-либо прочесть в этих бледных чертах.

– Он готов признать перед всем светом, что я не бастард. Он обещал сделать все необходимое, чтобы признать меня своим наследником.

Порция приглушенно вскрикнула, уронила руки и отступила на шаг. Господи! Он оказался… дворянином. Самым, ужасным скотом, таким, каких она поклялась ненавидеть.

Улыбка ее была неискренней и деревянной, хотя Порция и пыталась казаться довольной столь внезапным возвышением Фредерика от состояния презренного бастарда до законного наследника лорда.

– Поздравляю, Фредерик. Вы, должно быть, очень рады.

Он не ответил улыбкой. Вместо этого он мрачно смотрел на нее, не отводя взгляда.

– По правде говоря, меня это не обрадовало, крошка.

– Как вы можете быть недовольны? Вы становитесь наследником титула и огромного поместья.

Его губы дрогнули. Но это не было улыбкой радости. Скорее, эта усмешка была циничной.

– Разве вы только что не уверяли меня в том, что вовсе не хотите менять свою судьбу чтобы занять достойное положение в обществе? – спросил он.

– Да, но вы джентльмен.

При этом непонятном ответе брови его взметнулись вверх.

– Не совсем понимаю, что означает ваше высказывание.

С бессильным вздохом она обхватила себя руками. Почему мужчины не понимают, как трудно быть женщиной?

– Будучи женщиной, я, появившись в обществе, непременно должна была бы распрощаться со своей свободой и отдать свою судьбу в руки какого-нибудь мужчины, – заметила она, и выражение ее лица ясно показывало, что она уже задумывалась о таком ужасном обороте дел. – Вы мужчина, и потому, когда вы станете лордом Грейстоном, вам нет нужды терять что-либо или бросать ваше дело.

– Однако я буду обременен ответственностью, к которой меня не готовили. Я не имею ни малейшего понятия о том, какие последствия будет для меня иметь обладание поместьем, – сказал он, и, видя, как Фредерик сдвинул брови, Порция не смогла удержаться от смеха. – Почему вы находите это смешным?

Она покачала головой, не в силах поверить в то, что он мог усомниться в своих способностях в качестве владельца имения, какого бы труда это ни потребовало.

– Ради всего святого, Фредерик! Вы не пробыли в гостинице и нескольких минут, как принялись чинить и поправлять все, что бы ни оказалось у вас на пути, – сказала Порция. Ее губы снова дрогнули в насмешливой улыбке.

– Возиться с блоками, шкивами и дренажными канавами едва ли сопоставимо с деятельностью дворянина, пестуемого со дня рождения для того, чтобы он выполнял свое предназначение.

– Но это намного лучше, – продолжала настаивать Порция, и лицо ее приобрело выражение яростной гордости за Фредерика, обладающего столь удивительными талантами и сноровкой. – Любое поместье, которым вы возьметесь управлять, станет самым доходным и ухоженным в Англии. И меня не удивляет, что ваш отец хочет сделать своим наследником именно вас. Это доказывает только, что в нем, наконец, возобладал здравый смысл.

Серебристые глаза потемнели, Фредерик медленно сделал шаг вперед, его руки обвились вокруг ее талии, он опустил голову, и его губы прошлись вдоль ее носа.

– А знаете, Порция Уокер, мне вдруг стали безразличны все поместья на свете и любое наследство тоже.

Порция издала слабый писк, потому что ее вдруг подняли и понесли на постель.

– Господи, Фредерик, что вы собираетесь делать? – спросила она.

Он нежно улыбнулся, опустил ее на середину матраса и закрыл благословенным теплом своего тела.

– Я думал, детка, что правда поразила меня, как удар молнии, – пробормотал он и зарылся лицом в ее шею.

Но на самом деле скорее она похожа на неспешную волну прилива.

Порция вздрогнула, когда он легонько прикусил ее кожу, кровь уже забурлила от желания. Где-то в глубине сознания отражались внешние звуки и шумы пробуждающейся гостиницы, но обычное чувство ответственности быстро тонуло в потоке нежных поцелуев, которыми он осыпал ее шею.

К тому же тоненький голосок в ее сознании нашептывал, что, возможно, она находится в объятиях Фредерика в последний раз.

Как только его утвердят в качестве наследника лорда Грейстона, он окажется вне пределов досягаемости стареющей хозяйки гостиницы.

– Это и есть правда о вашем отце? – пробормотала она, но мысли ее уже были затуманены страстью, а руки инстинктивно поднялись, чтобы обхватить его за шею.

Он отстранился, чтобы с улыбкой заглянуть ей в глаза:

– Нет, это правда о вас.