Вздрогнув, Фредерик постарался взять себя в руки, отрешиться от своих мыслей и посмотреть на друга с иронической улыбкой.

– Прости меня, Йен. Неужто ты предпочел бы, чтобы я сплясал джигу или отколол несколько номеров, достойных жонглера, чтобы развеселить тебя? – спросил он, чувствуя, что нервы все еще на взводе. Пока что день складывался чертовски неудачно. И было мало надежды на то, что он выправится, потому что предстояло провести несколько следующих ночей в Винчестере, а не в объятиях миссис Порции Уокер.

– Ты мог бы мне рассказать о своей Порции, – сказал Йен с отсутствующим видом скользнув взглядом по дородной коровнице, стоявшей у ближайшей ограды.

Фредерик ответил кривой улыбкой. Взгляд его друга всегда находил женщину, достойную внимания. Однако как его взгляд, так и внимание редко задерживались на ком-нибудь надолго.

– К сожалению, она не моя, – пробормотал Фредерик, бесцельно блуждая взором по узкой дороге к Винчестеру. Утро было прекрасным и как нельзя лучше подходило для верховой прогулки. Солнце светило, ветерок был хоть и прохладным, но приятным, а крокусы только начинали распускаться.

Бросив на коровницу последний взгляд и одарив ее улыбкой, от которой у той подкосились ноги, Йен повернул голову к другу и просверлил его проницательным взглядом.

– А ты этого хотел бы?

– Думаю… – Фредерик глубоко вздохнул, с трудом признавая правду, которая давно уже формировалась в его сознании: – Думаю, хотел бы.

– Боже милостивый!

Йен чуть не свалился с седла, и Фредерик изумленно поднял брови.

– Почему тебя это так потрясает? Даже ты должен признать, что она необычайно красива.

– Вне всякого сомнения, – охотно согласился Йен. Пожалуй, даже слишком охотно. – Она одна из самых красивых женщин, каких мне приходилось встречать в жизни.

Фредерик подавил желание предостеречь друга. При всех своих недостатках Йен никогда не стал бы браконьерствовать на территории лучшего друга. Существовало неписаное и невысказанное правило, которого они, все трое, придерживались неукоснительно, невзирая на возможные искушения.

И, несомненно, это было одной из главных причин, почему они оставались друзьями после стольких лет, с некоторым удовлетворением признал Фредерик молча.

– Так почему же ты удивлен, Йен? – Темноволосый Йен пожал плечами. Лицо его было задумчивым.

– Каждый раз, когда ты говорил о своем идеале женщины, я представлял ее мягкой, покорной и уступчивой, способной одарить тебя кучей отпрысков и содержать в порядке твой дом. Я и не подозревал в тебе вкуса к экзотическим существам с ангельским лицом, но диктаторскими замашками.

Улыбка Фредерика стала шире:

– Все обстоит гораздо хуже, друг мой.

– В самом деле?

– О да. Она требует, чтобы ей подчинялись все и вся. И, более того, она собрала под свое крыло целую команду заблудших душ – от контрабандистов до гулящих женщин. – Он покачал головой с отрешенным и покорным видом. – А если и найдется глупец, желающий взять ее под свое покровительство, то он получит отпор и ему будет разъяснено, почему это невозможно, будут приведены десятки доводов против.

Йен отрывисто рассмеялся:

– Значит, она как раз для тебя. Поразмыслив, я пришел к такому выводу. Она будет печься о твоих служащих, которые (и ты не можешь этого отрицать) тоже состоят из странных и нелюдимых существ. К тому же, надеюсь, она будет следить, чтобы ты ел свои любимые овощи и тепло одевался при холодном ветре. – Он склонил набок темноволосую голову. – Нет сомнений в том, что ваши дети будут красивы. Да, она для тебя подходящая пара. Даю тебе свое благословение.

Уже готовый дать хлесткий ответ Фредерик вдруг заколебался на память ему пришла безобразная сцена в гостинице, а с ней и жажда мести.

– Возможно, я не такая уж хорошая партия, – признал он, и сердце болезненно сжалось. – По крайней мере, для нее.

– О! Узнаю этот тон. – Йен смотрел на друга, сузив глаза. – Что тебя гнетет?

– Порция страдала… долгие годы.

– А кто не страдал?

– Она страдала больше, чем любая другая известная мне молодая дама, – настаивал Фредерик, понимая, что Порция таит еще какие-то темные тайны и что она не расположена открывать их. – Я не могу отделаться от мысли, что, возможно, лучше оставить ее в покое и дать ей наслаждаться мирной безмятежной жизнью.

Брови Йена сошлись над переносицей.

– О чем ты, черт возьми, болтаешь?

Фредерик придержал свою лошадь, тщательно подбирая слова:

– До сегодняшнего утра я никогда по-настоящему не задумывался о том, что отсутствие хорошего происхождения будет иметь значение для моей будущей жены и детей.

Йен вскричал:

– Черт побери, Фредерик, не можешь же ты позволить стаду низких идиотов портить тебе жизнь!

– Идиоты они или нет, но они высказали то, что другие всегда будут думать. – Он встретил и удержал взгляд золотистых глаз друга, – Я бастард, незаконнорожденный.

– Бастард, заработавший целое состояние, значит больше, чем половина этих жалких аристократишек, слоняющихся по Лондону. К тому же ты бастард, к мнению которого прислушиваются влиятельные политики по всей стране. – Йен улыбнулся, и в улыбке его было злорадное удовлетворение. – Если ты на самом деле желал проявить свою силу, заставил бы этих троих денди на коленях молить у тебя прощения.

Фредерик не осмелился возражать. Он мог бы заставить их просить прощения, если бы пожелал. За долгие годы он обрел и состояние, и связи, способные помочь ему в наказании этих фатов, достаточно глупых, чтобы не проявить к нему должного уважения. И все же ни деньги, ни связи не могли снять с него печать позора, наложенного при рождении.

– Я никогда не смогу в приличном обществе быть равным, – пробормотал он.

– А миссис Уокер желает именно этого? Она хочет стать членом высшего света?

– Она принадлежит к нему по праву рождения. – В его воображении появилась Порция, окутанная облаком шелкового платья и проносящаяся в танце по роскошной бальной зале. О Боже! Все общество пало бы к ее ногам! – Она должна там быть.

– Это не ответ на мой вопрос.

Фредерик пожал плечами:

– Она утверждает, что ее не интересует светское общество Лондона.

– А как насчет тебя?

– А что насчет меня?

– К тебе она питает интерес?

Слабая улыбка тронула его губы.

– Думаю, что известный интерес она ко мне питает.

– Тогда у тебя нет причины терзаться.

Порция решила не дуться, когда двумя часами позже Фредерик забрал лошадь из конюшни и уехал, сказав всего лишь «до свидания».

Она и не рассчитывала, что он всегда будет вести себя разумно. В конце концов, он был мужчиной. А встреча с этими гнусными фатами, по-видимому, потрясла его и лишила здравого смысла. Пожалуй, к лучшему, что у него появились возможность и время поехать в Винчестер в обществе друга.

А ноющую боль и страх от того, что он может не вернуться в «Герб королевы», Порция постаралась запрятать поглубже. Во всяком случае, после того, как она проскользнула в его комнаты и убедилась в том, что он оставил там большую часть своих вещей.

Она как раз выскользнула из его номера, когда заметила Куина, трудившегося в дальнем конце коридора. Любопытствуя, Порция направилась к слуге, остановилась возле него, и на губах ее появилась печальная улыбка, когда она поняла, что он пытается модернизировать блок, соединявший с кухней маленький служебный лифт, использовавшийся для подъема воды и подносов с едой. И образцом Куину служил чертеж Фредерика.

– А вот и мы, – наконец пробормотал Куин, отступая в сторону, чтобы дать Порции возможность посмотреть на результаты своего труда. – Опробуйте его и посмотрите, как он работает.

– Право же, Куин, в этом нет надобности.

– И все же попробуйте, детка, – настаивал Куин. Понимая, что только зря потеряет время на споры со стариком или на злость, что без ее ведома опять были введены какие-то новшества, Порция потянула за толстую веревку, соединенную с деревянной полкой. Глаза ее округлились от изумления, когда оказалось, что от одного легкого прикосновения полка мгновенно взлетела вверх.