– Лучше вам спросить своего гостя. – Он кивнул в сторону конюшни и Фредерика, чертившего мотыгой какие-то линии в грязи. – Это он решил, что вашему двору требуется дренаж.

Сердце Порции сделало скачок, она смотрела на стройного молодого человека с волосами цвета меда. Он разделся, оставив только облегающие бриджи и тонкую льняную рубашку. Но этого было недостаточно, чтобы скрыть гладкие мускулы, рябью переливавшиеся под тканью, и грацию хищника, и блеск бледно-золотой кожи, видной сквозь расстегнутую рубашку.

Святые небеса! Во рту у Порции пересохло, а ладони вспотели, и все это было более чем странно и уж вовсе не привычно.

Неудивительно, что этикет и обычай предписывали, чтобы мужчина в присутствии леди оставался должным образом одетым. По крайней мере, мужчина, способный заставить бедную женщину с разинутым ртом глазеть на свою чисто мужскую красоту.

Это было просто неприлично. Почти так же неприлично, как и то, что внизу ее живота разлилась жаркая волна возбуждения.

Порция тряхнула головой и усилием воли заставила себя переключить внимание на Куина, стоявшего рядом.

– Мне все равно, даже если он решил, что моей гостинице требуются крылья, он не имел права вмешиваться. А ты не должен был подчиняться его нелепым распоряжениям, – добавила она.

Куин вытащил из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб:

– Он пообещал, что вы будете довольны.

– Довольна? – Она прищелкнула языком. – Этот человек смеет обращаться с моей собственностью, как со своей, и считает, что я могу быть этим довольна?

– Ну, вам следует признать, что двор превращается в болото, стоит только пойти дождю, а этот человек, похоже, кое-что знает о том, как рыть дренажные канавы. Стоит ли выбрасывать подарок только от того, что вам не понравилась ленточка, которой он перевязан?

Глаза Порции округлились.

– Мистер Смит и так причинил слишком много хлопот в гостинице «Герб королевы». И я не намерена продолжать терпеть его самоуправство.

Повернувшись на каблуках, Порция решительно проследовала по вязкой грязи к конюшням. Возможно, Фредерик Смит и был самым красивым мужчиной, какого она встретила в жизни, но он же был и самым раздражающим.

Для ее обычно спокойного характера эта комбинация оказалась слишком опасной.

Встав в угрожающую позу перед этим несносным хлыщом, Порция подбоченилась, и лицо ее приняло самое суровое выражение.

– Мистер Смит!

Не позаботившись даже поднять глаза, Фредерик продолжил расчищать глину мотыгой.

– Я думала, мы договорились, что вы будете называть меня Фредериком, – чуть слышно пробормотал он.

Несмотря на прохладный воздух, его льняная рубашка была настолько влажной, что липла к телу, с любовью и четкостью обрисовывая широкую грудь, запах разогретой мужской кожи дразнил обоняние.

Все тело Порции трепетало от острого и восхитительного напряжения, грозившего отвлечь ее от дела, по которому она пришла.

Трудно было поддерживать в себе гнев, когда все мысли были поглощены видом его тела, и единственным желанием было сорвать с него рубашку и провести рукой по этой мускулистой груди.

Сжав зубы, она попыталась отделаться от греховных мыслей.

– Мистер Смит, пожалуйста, положите мотыгу и обратите внимание на меня.

– Меня зовут Фредерик.

Он продолжал заниматься своим делом, а она смотрела на его медовые локоны.

– Фредерик, – с трудом заставила она себя произнести его имя.

Медленно выпрямившись, Фредерик позволил мотыге упасть на землю и вытащил из кармана платок, чтобы вытереть руки.

– Да, Порция?

– Не будете ли вы так любезны сказать мне, какого дьявола вы тут делаете?

Спрятав платок, Фредерик, наконец, позволил себе посмотреть на нее и встретил холодный взгляд.

– Буду любезен. Мне это вовсе не трудно, – ответил он с едва заметной улыбкой. – Я предлагаю вам воспользоваться моим опытом и знаниями и заверяю, что за мое умение мне готовы заплатить целое состояние.

– Если бы я пожелала воспользоваться вашими знаниями, я тоже с охотой заплатила бы целое состояние, – ледяным тоном сообщила Порция. – А так я предпочла бы, чтобы вы приберегли свои таланты до того случая, когда они потребуются.

– Почему?

– Потому что мне не нравится ваше вмешательство в мои дела.

Его безупречная бровь поднялась, Фредерик внимательно изучал ее лицо, и это ее нервировало.

– Как же я вмешиваюсь в ваши дела?

– Вы сами прекрасно знаете, что отвлекли моих слуг от их обязанностей и заставили их потратить свое время на копание в грязи, вместо того чтобы использовать его на обслуживание постояльцев.

Он пожал плечами, и это простое движение заставило сократиться мускулы у него на груди, зрелище было завораживающим.

– Но они занимаются тем, что делают здесь дренаж, чтобы, как только начнется дождь, ваш двор не был предательской трясиной, – сказал он с таким видом, будто псе это было безусловно логично. – Уверяю вас, ваши гости будут в восторге от того, что им удастся сохранить свою обувь в неприкосновенности. А вы останетесь в выигрыше, потому что гораздо больше экипажей захочет здесь остановиться, если пассажиры не будут опасаться утонуть в болоте.

Конечно, он был прав. В прошлом году Порция собиралась привести двор в порядок. Однако сознание его правоты ничуть не умалило ее раздражения.

Она не хотела, чтобы хоть один мужчина вмешивался в ее жизнь. Особенно этот.

Без того довольно тяжело выносить то, что в его присутствии все ее чувства оживали и она воспламенялась. Неужели он еще должен вмешиваться и в ее дела?

– Не в этом дело.

– А в чем же? – напирал он.

– Это моя собственность.

– И?

Ее пальцы сжались в кулаки. Он намеренно притворялся тупым. И, что гораздо хуже, ей хотелось задушить его или сорвать с него рубашку и поцеловать широкую грудь.

Порция с шумом втянула воздух.

– Вы здесь не имеете права принимать решения.

– Даже если они хороши? – спросил Фредерик.

– Принимать решения имею право только я, – процедила она сквозь зубы.

Без предупреждения он потянул ее за руку в конюшню. Порция, спотыкаясь, последовала за ним, слишком испуганная, чтобы оказать должное сопротивление.

Или, по крайней мере, именно это она внушала себе. В противном случае это означало бы, что какая-то ее тайная часть хотела остаться наедине с ним в темной конюшне.

Фредерик тащил Порцию за собой, пока они не оказались вне пределов видимости слуг, потом остановился и прищурился.

– Я в восторге от вашей независимости, крошка, но ведь джентльмен может предложить вам дар, не таящий никакой угрозы.

Она попыталась вырвать руку и высвободиться. Когда же оказалось, что без борьбы это ей не удастся, Порция удовольствовалась отчужденным выражением лица.

– Вы считаете это даром?

На его губах появилась чарующая улыбка.

– Вы ведь не из тех женщин, которые предпочли бы традиционные букеты анютиных глазок и хорошенькие безделушки.

Сердце Порции бешено забилось, когда он провел большим пальцем по ее запястью.

– О… благодарю.

«Сосредоточься, Порция! Сосредоточься, немедленно соберись с силами!..»

– Почему это вы делаете мне подарки?

– Конечно, чтобы сделать вам приятное.

Порцию охватил острый приступ страха. По спине поползли мурашки.

– Нет, Фредерик, не надо…

Она не закончила фразы, забормотала что-то невнятное и вдруг замолчала, Фредерик шагнул ближе, а его руки легко заскользили вверх по ее рукам и легли на плечи. Он держал ее за плечи несильно, но от его пальцев жар распространился по всему ее телу.

– Я ничего не прошу у вас, Порция, – сказал он, и голос его был тихим и нежным, как мед. – Но у меня есть тайный мотив.

– И что это за мотив?

Ее слова прозвучали сдавленно и хрипло.

– Я уже испортил одну пару сапог. – В серебристых глазах плясали искры веселья. – Если я лишусь и последней пары, то мне придется ходить в одних чулках.