Несмотря на опасеность нового покушения, Александр через 3 дня после случившегося пошел на похороны солдат, погибших при взрыве. Он шел с высоко поднятой головой, но все видели, как по его щекам текут слезы. И все же горе не сломило царя, и он продолжил решительную борьбу с террористами. Для централизации усилий правительства и местных органов власти уже через неделю после взрыва была создана Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и
общественного спокойствия. Ее начальником стал М. Т. Лорис-Меликов, а в состав комиссии вошли член Государственного совета сенатор К. П. Победоносцев, начальник штаба Петербургского военного округа генерал-адъютант князь А. К. Имеретинский, товарищ управляющего Третьим отделением генерал-майор П. А. Черевин, управляющий делами Комитета министров М. С. Каханов, сенаторы, генералы и чиновники высших рангов, ответственные за сохранение порядка.
Лорис-Меликов получил небывало широкие полномочия и мог бы стать диктатором России, если бы у него была склонность к этому. Но он был человеком совсем иного склада, и когда, как ему показалось, обстановка немного нормализовалась, он просил царя отменить чрезвычайное положение и чрезвычайные законы и вернуться к обычному течению дел. И это несмотря на то, что через 10 дней после того, как Лорис-Меликов стал во главе Комиссии, покушение было совершено и на него. Террорист-народоволец Молодецкий стрелял в «диктатора» на улице, но храбрый 55-летний генерал обезоружил его, свалил на тротуар и передал подоспевшим полицейским. По новому закону террорист был осужден в 24 часа и повешен.
От тризны к свадьбе
22 мая 1880 года в 8 часов утра умерла императрица Мария Александровна. Она тихо скончалась после продолжительной болезни; последний месяц больная почти все время находилась в полузабытьи и умерла так незаметно, что не успели даже позвать близких, чтобы проститься с ней. Когда 28 мая ее хоронили в Петропавловском соборе, царедворцы заметили, что Екатерины Михайловны среди присутствующих нет, несмотря на то, что как фрейлина она должна была провожать императрицу в последний путь.
Долгорукова осталась в Царском Селе и там ждала Александра. Он приехал к ней на следующий день и посвятил ее в планы относительно перемен, которые в связи со смертью Марии Александровны неминуемо должны были произойти и в штате двора, и в его собственном домашнем обиходе, не касаясь существа их личных отношений. Лишь 25 июня, через месяц после похорон жены, Александр сказал Екатерине Михайловне слова, которых она ждала уже 14 лет: «Петровский пост кончится 6 июля. В этот день я решил обвенчаться с тобой». Другим он ни словом не обмолвился об этом. Лишь за два дня до срока, 4 июля, Александр, находясь в Царском Селе, вызвал Александра Адлерберга и заявил, что хочет обвенчаться с Долгоруковой. Тот пытался возражать, но царь сказал, что волен распоряжаться собственной судьбой, как сочтет нужным, тем более что жениться на Долгоруковой ему велит чувство долга перед ней и их общими детьми.
Свадьба состоялась в Большом Царскосельском дворце, в одной из маленьких комнат, где стоял походный алтарь – обыкновенный стол, на котором размещались крест, Евангелие, свечи, венцы и обручальные кольца. Протоиерей Ксенофонт Яковлевич Никольский, протодьякон и дьячок в полном облачении уже ждали молодых. При венчании присутствовали граф А. В. Адлерберг, генерал-адъютант А. М. Рылеев, мадемуазель Шебеко и генерал-адъютант граф Э. Т. Баранов. После венчания Александр пригласил свою молодую жену и Веру Шебеко на прогулку, попросив взять с собой и старших детей – Георгия и Ольгу. Шебеко рассказывала потом что Александр вдруг с неожиданной печалью в голосе сказал: «Я боюсь своего счастья, я боюсь, что меня Бог слишком скоро лишит его». И настойчиво просил сына пообещать, что тот никогда не забудет своего отца.
Возвратившись с прогулки, Александр составил Акт о состоявшемся бракосочетании, подтвержденный подписями Адлерберга, Баранова, Рылеева и его собственной, и вслед за тем написал указ Правительствующему сенату: «Вторично вступив в законный брак с княжной Екатериной Михайловной Долгоруковой, Мы приказываем присвоить ей имя княгини Юрьевской с титулом „Светлейшей“. Мы приказываем присвоить то же имя с тем же титулом нашим детям: сыну нашему Георгию, дочерям Ольге и Екатерине, а также тем, которые могут родиться впоследствии, мы жалуем их всеми правами, принадлежащими законным детям сообразно статьи 14 Основных законов Империи и статьи 147 Учреждения императорской фамилии». Тем самым Екатерина Михайловна, а также Георгий, Ольга и Екатерина становились полноправными членами императорской фамилии, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако документ этот Александр до поры до времени решил сохранить в тайне. Лишь через 10 дней он сообщил о своем новом браке и подписанных после него документах приехавшему в Царское Село Лорис-Меликову, да и то предварительно взяв с него клятву о молчании. После этого царь сказал: «Я знаю, что ты мне предан. Впредь ты должен быть также предан моей жене и моим детям. Лучше других ты знаешь, что жизнь моя подвергается постоянной опасности. Я могу быть завтра убит. Когда меня не будет, не покидай этих столь дорогих для меня людей. Я надеюсь на тебя, Михаил Тариелович».
Впоследствии долгое время муссировались слухи, что Лорис-Меликов после взрыва в Зимнем дворце стал совершенно послушным орудием в руках Екатерины Михайловны, которая как любящая женщина и мать все силы направила на то, чтобы спасти жизнь Александра. Она считала, что царь будет в безопасности лишь тогда, когда террористы откажутся от своих намерений убить его. А это может быть осуществлено только в одном-единственном случае: если царь и Лорис-Меликов пойдут на выполнение их требований. И так как она видела, что эти фанатики неспособны ни к какому компромиссу, то она умолила «диктатора» протянуть им руку примирения. Реакцией на эти слухи было то, что наиболее решительные сторонники самодержавия, не склонные ни к каким уступкам, возмущались и уклонялись от деятельности. А среди крестьян даже в провинциальной глуши были убеждены, что Лорис-Меликов и сам тайный агент террористов. Утверждали, что армянского генерала наняли помещики, недовольные освобождением крестьян, чтобы убить батюшку-царя.
Скрытый семейный и политический конфликты
Между тем жизнь страны шла своим чередом, и Лорис-Меликов не только пытался искоренять крамолу, но и по мере возможности старался продолжать развитие реформ. С этой целью он убедил царя ликвидировать Верховную распорядительную комиссию, закрыть Третье отделение, а его самого, освободив от всех экстраординарных должностей, назначить министром внутренних дел. 6 августа Александр согласился, а еще через 10 дней выехал в Ливадию на летний отдых. Впервые он ехал вместе с Екатериной Михайловной, Георгием и Ольгой в царском поезде совершенно открыто и официально, так как накануне отъезда уведомил о состоявшейся женитьбе цесаревича Александра Александровича. Наследник престола, выслушав отца, проявил сдержанность и почтительность, какие другой на его месте мог бы и не обнаружить, ведь речь шла о таком изменении в семье, которое прежде всего ставило под угрозу его статус наследника.
Положение цесаревича осложнялось еще и тем, что он возглавлял при дворе «партию» контрреформ. Правда, это название «партия» получила чуть позже, когда контрреформы начали осуществляться на практике, но и тогда она уже существовала, включая ближайших сотрудников и единомышленников цесаревича, собиравшихся в занимаемом им Аничковом дворце. Это были решительные сторонники неограниченного самодержавия и ортодоксального православия – люди волевые, решительные, упрямые, до конца уверенные в собственной правоте. За их плечами был большой государственный опыт, отличное знание государственного механизма и лабиринтов российской административной системы. В этой «партии» первые роли играли графы Д. А. Толстой и Н. П. Игнатьев, князья С. М. Воронцов, В. П. Мещерский, М. Н. Катков, К. П. Победоносцев. Занимая высокие посты, они в еще большей степени имели неофициальное влияние либо благодаря своим традиционным родовым связям, либо высокому общественному авторитету в рядах правой оппозиции. Им противостояла немногочисленная группа сторонников умеренных реформ, группировавшаяся вокруг царя.
