— Окстись хрен протоплазменный! позволь мне тепя отпеть в твой последний путь-дорожку! Белые тапки тебе в табло! Алилуйя!
Волкодав подобрал из пыли винтовку и стал бить по ней. Она включилась. Фантом заметил подобную нерасторопность и ускользнул в сторону от луча гаусс-лазера, испепелившего его двойника за ним, не успевшего отлететь. Сталкер вертелся на полу, упав на спину, отталкиваясь ногами в разные стороны и стреляя. Фантомы рассеивались от синих лучей винтовки, но их было много — они снова и снова появлялись от следа полета главного фантома. Главный фантом в образе девушки-мертвеца беззвучно скользил в воздухе по всему периметру реакторной, качая головой. Волкодав не заметил подкравшегося сзади фантома, протянувшего к нему свои костлявые полупрозрачные руки с облезшей кожей. Волк заметил в стекле какой-то белый отблеск и нырнул на бок, прогнувшись назад и выстрелив за себя. Его шлем чуть было не коснулся ног застывшего фантома, удивленно потянувшего к нему свои узловатые руки. Лазер прошил фантома-двойника насквозь, рассеяв его телесную психокинетическую оболочку на клочья тающей материи. Эти клочки словно воздушные хлопья снега растаяли на полу вокруг сталкера. Волк выстрелил перед собой в другого фантома, еще выстрел. Переворот, выстрел, за себя, выстрел. Винтовка предательски заглохла, перегревшись, и встала на регенерацию тела лазера, дымясь как жаровня. Волкодав быстро переставил тумблер на прикладе в переднее положение и винтовка загорелась более слабым, но тем же светом. Запасная батарея винтовки активировалась. Он измазался на полу весь пылью и расплавленной резиной от разбитых роботов, ныряя под броски летающих по колодцу фантомов, стреляя то с одной руки то с другой, перекидывая винтовку с руки на руку и вертясь по сторонам. Фантомы с шипением отступили к своему хозяину, испуганно прижимаясь за него — они не хотели умирать так запросто… Волкодав поднял винтовку. Дымящийся Прототип стоял напротив полупрозрачного Фантома, целясь в него. Луч лазера осветил сбитую бетонную плиту за затылком Фантома, проходя сквозь голову призрачной сущности. Фантом внезапно исчез, оставив своих двойников под огнем гаусс-лазера. Они с криками рассеивались в клочья тумана, раззевая щербатые рты и махая руками. Они не хотели умирать, но их хозяин подло оставил их на верную смерть…
Волкодав стоял с дымящейся раскаленной винтовкой посередине обвалившейся реакторной. Лампы на броне то гасли, то загорались вновь, освещая светом пылинки облака у стены. В шлеме только сейчас почувствовался запах горелых батарей костюма. Костюм выплюнул из себя все оставшиеся отработанные фильтры, батареи и зазвучал звук опасности — в заспинном баллоне осталось воздуха на пять минут и все… Он израсходовал весь воздух, когда сражался с фантомами… — именно сейчас его как раз и не хватало…Волкодав очутился в облаке радиоактивного графитного порошка, упал на колени и закашлялся, бья кулаками по полу — дышать было нечем, глаза слезились от запаха горелых батарей и проникшего в трубу турбофильтра пепла; потом вырвал рукой из-за спины неработающий турбофильтр с ионно-обменной колонкой и бросил его в кучу мусора и встал на колени, прокашлявшись чуть-чуть. Опять захотелось сорвать с себя этот грязный и тяжелый шлем, но это было бы равнозначно мгновенной смерти. Он дотянулся до части уцелевших скоб вертикальной лестницы и на запасной, почти отработанной, батарее полез вверх. Уже костюм его нес, а не он скафандр на верхний уровень помещения. Сталкер почувствовал что значит нести на себе вес всей этой брони — даже с помощью работающих автоматически от силы мускулов усилителей внутреннего скелетона он не мог быстро передвигать эту махину без дополнительной энергии…Волкодав с трудом, царапая бетон и битум кровли перчатками, вылез обратно на крышу 4-го энергоблока, таща на себе свой ранец, «забив» все еще живые мышцы тела, налившиеся необыкновенной жесткостью и тяжестью. Откуда-то из-за балки падал одинокий луч света, прорезая пыльное облако графитовых частиц и гари, висящей от взрывов под потолком саркофага. Волкодав подошел к зияющей за балкой сквозной царапине и всунул пальцы в ржавый лист металла, который был внешней заплаткой стены саркофага, прогнувшейся внутрь. Как и в давнишнем сне пальцы вышли наружу из стены саркофага. Закованные в нанометалл пальцы осветило яркое солнце снаружи. Испещренная пятнами ржавчины и мха-убийцы стена представляла жалкое зрелище — стоявшие и подпиравшие ее металлические леса поднимались к металлической площадке дозиметрического контроля крыши саркофага, где стояла штанга с датчиками и видеокамерой в защитном герметичном корпусе. Сталкер надавил рукой на заплатку и она разодралась вниз, разойдясь листами оборванного металла, лепесткам в разные стороны. В проломе показался кусочек территории ЧАЭС, с высоты порядка 200 м было видно полотно железной узкоколейки, вагоны, ограждение и трубопровод. Волк на минуту успокоился, открыл забрало шлема, вдохнув в себя воздух Зоны — Ух, какая лепота, итить твою!!! . Но обратно выдохнуть он не смог…Что-то отключилось в костюме и из его носа и уголков глаз, изо рта сначала пошла синяя наножидкость, потом его вырвало прямо вниз, с крыши. Вылив из себя несколько литров синей жидкости, Волкодав стал плюхаться уже человеческой кровью. Уже его собственное сердце билось в груди, натужно отдавая в левую грудину. Во рту стоял мерзкий привкус металла, кожа внутри костюма горела огнем, но он не обращал внимания — он снова был в каком-то трансе, смотря на Зону сверху в пролом крыши саркофага. Он ощущал дуновение ветра — только сейчас он понял, что на самом деле это не ветер. Зрение затуманилось, кожу дико жгло — наверное, она уже слазила под гелевыми уплотнителями скафандра. Начало отдавать болью в мужских органах, с правой стороны. Это были первые признаки, что сталкер получил дозу облучения, близкую к максимальной или смертельной. Но Волк не обращал внимания на дикие боли — он думал о том, как они могли бы с Ларрой прогуляться по Елисейским полям, какую вкусную отбивную готовил дед Сашко, он думал, что променял все эти богатства мира на то, чтобы работать на непонятных ему иностранных ученых и копаться в радиоактивном мусоре, сражаясь с толпами фантомов и всякой мерзостью. Самые лучшие события его жизни мелькали теперь перед его взглядом. Он был здесь почти как камикадзе — его путь был только в один конец, и все…точка, он сделал дело. Теперь его выбросят из этого нанотитанового мешка и закопают где-нибудь здесь же,…возможно даже вот на том кладбище с покосившимися железными крестами из арматуры, где спят души ликвидаторов первой Чернобыльской аварии…, а возможно для него сделают свой собственный саркофаг, закатав его в композитный бетон бульдозерами, чтобы он не убивал радиацией сталкеров и работников ЧАЭС…Ему стало тошно от одной только мысли что столько людей погибли ради спокойствия этого места, обманутые своим начальством, жаждущие геройских почестей. Но сейчас это уже не было главным. Перед лицом смерти не хотелось ни плакать, ни злиться. Сил на это уже не оставалось. Волк что-то прочертил рукой на бетонном блоке, валяющемся возле себя.
— Так, держаться, я сказал Горбатый!. Горбатый, ты где там ходишь, протоплазма недобитая? Видишь подыхаю я, спляши что-ли вальс али польку. Скучно мне уже стало. Не так я себе великий Копец представлял…
Появившийся в стороне фантом опасливо выглянул из-за бетонной горы — Я то думал что ты быстро окочуришься, чудак. А ты живой еще. Ну отдай шарик, наигрался небось уже. Умрешь без боли…Почти…
— Да пошел ты со своими предложениями. Иди сам отбери. И отвали потом.
— Да я уже как-бы пробовал. Из наших по твоей милости мало кто в живых остался. Так и отдашь?
— Да, я сплю и вижу как я отдаю этот великий мега-, нет супер-, да нет…, -пупер-гипер-артефакт какому-то вшивому фантому без имени и без рода. Да и за просто так, бесплатно. Совесть замучала? Ой ли? А че это такое — совесть. У тебя ее тем более нету. Еп…Бесплатный сыр знаешь где бывает, протоплазменный памперсомаратель, спаситель мусорных куч, а? Ась? Микрофон погромче сделайте! Я не слышу вас, маэстро!
