- Не связывайся сейчас с ней,- предложила Мила, старательно
пуская дымовые колечки в сторону томного Тихона.
Она взяла черную сумку подруги, покопавшись в ней, извлекла связку из трех ключей и протянула мне со словами:
- Закрой, конечно, а если хочешь, можешь там поспать
спокойно, а то мы тут надолго зависли,- она глупо улыбнулась,- ну а если соскучишься по нам... Приходи!
- Ладно,- я подумала, что так мне еще лучше.
У Оксаны я высушила голову феном, включила радио и даже подпела одной песенке, слова которой знала наизусть, потому что летом ее крутили в Ялте на каждом углу. Потом я полистала Оксанины книжки, повалялась на кровати, потом захотела есть и гулять одновременно. Даже не так, я захотела поесть где-нибудь на улице.
Погода сегодня теплая, и я, не раздумывая, вышла на прогулку. Уже на улице, стоя перед магазином, я обнаружила, что не взяла с собой кошелек. Возвращаться же не хотелось, поэтому я пошарила по карманам, наскребла там остатки наличности и просадила их на клубничный йогурт и восхитительный теплый рогалик. Затем забрела в соседний двор и там с наслаждением полакомилась своей добычей, сидя на детских качелях.
Голова больше не болела, настроение стало отличным, и я направилась к метро, чтобы опять побродить по Арбату. Проходя внутренний двор гостиницы, название которой не помнила, я почувствовала приятный запах свежевыпеченного хлеба, и у меня возникло ощущение, что этот запах нравился мне с самого детства. Неожиданно я услышала:
- Ты чувствуешь этот запах?
- Да, нужно купить хлеба.
Я подошла к хлебной палатке, где передо мной стояли две чернокожих девушки, они быстро разговаривали, совсем без акцента.
Вначале одна не могла найти деньги, потом они стали шутливо переругиваться между собой, а затем другая вдруг сказала, чудовищно грассируя:
- Дайте мне адин хлеп франсузски, пажалюста.
Я вначале оторопела, но потом, когда услышала, что продавщица внятно отвечает ей на хорошем русском языке: "Ваша сдача", до меня вдруг дошло, что девушки только что говорили на французском языке и я поняла смысл всего ими сказанного.
Эта новость выбила меня из колеи. В школе я учила английский, и
у меня были неплохие способности, но французский я никогда не изучала, и даже не пыталась! Я стала размышлять, как такое могло произойти. Нет, все точно, они действительно говорили на французском, и я их прекрасно поняла. Тогда я выдвинула для себя версию о том, что после травмы у меня появились необыкновенные лингвистические способности, другого объяснения найти для себя не могла. С целью проверки своей гипотезы я решила внимательно прислушиваться к разговору франкоязычных иностранцев, чтобы определить, смогу я еще что-нибудь понять или нет.
Как назло, на Старом Арбате я слышала что угодно, много английского, который неплохо понимала, какую-то романскую речь, видела огромное количество японских туристов и китайцев с их птичьими возгласами.
Даже разговор пожилой итальянской пары, явно скандалившей у всех
на виду, ничуть этого не стесняясь. Но понять из этого хоть что-нибудь, кроме английского, я не могла, а ни одного француза мне за всю мою прогулку не встретилось.
Скоро опять начала болеть голова от напряжения, и я решила прогуляться по более спокойным арбатским переулкам. Я смотрела на красивые машины, припаркованные возле старых величественных домов. Почти на каждом из таких висели мраморные доски, извещающие о том, что "здесь с такого-то по такой-то год жил и работал известный академик... летчик... художник... актер... и тому подобное". Дома были все разные, а доски совершенно одинаковые, различающиеся только холодными профилями своих известных жителей.
Один из этих домов я особенно любила, поэтому направилась прямо к нему. Он не очень помпезный, а скорее какой-то грустный или просто уставший, внизу он выложен шершавыми мраморными плитами, по ним приятно проводить рукой. В солнечную погоду плиты казались теплыми
на ощупь. Когда я приблизилась к дому, меня охватило такое приятное чувство, словно я шла к себе домой.
- Алиса,- раздался строгий женский голос впереди, и
я почему-то замерла.
Навстречу мне шла молодая женщина, она вела за руку маленькую пышечку
со множеством хвостиков и цветных заколочек. Девчушка недовольно упиралась:
- Мама, ну я за тобой не успеваю,- крошка с силой
тянула мать назад за руку, ей явно хотелось поиграть на улице.
- Будь серьезнее, я не собираюсь вступать с тобой в дискуссию,
мама девочки старалась выглядеть крайне строгой.
Я почему-то заулыбалась, глядя на эту парочку, и как-то машинально, неожиданно для себя, потянула ручку входной двери в подъезд и направилась внутрь, все еще провожая взглядом маму с дочкой. В этот момент я натолкнулась на молодую, стильно одетую женщину в затемненных очках, выходящую из подъезда.
- Ай!- вскрикнула она.- Будьте осторожнее.
- Извините,- пробормотала я, - виновата.
Женщина продолжала стоять, не двигаясь с места. Тут я поняла, что загораживаю ей проход, и посторонилась.
Осторожно проходя мимо меня, словно она боялась запачкаться, женщина спросила, приподнимая очки:
- Вы разве живете в этом доме?- ее голос был низким и хриплым.- Я вас никогда не видела.
- Нет, что вы,- я отступила на шаг, чего-то испугавшись.
"Действительно, зачем я решила зайти в этот дом",
подумала я и сказала:
- Извините, конечно, я здесь не живу, просто мне нравятся
старые арбатские дома, и я решила посмотреть, какой он внутри, этот дом,- я чуть улыбнулась,- я из Крыма, а у нас там совсем другая архитектура.
- Нет, нет, нет,- заторопилась женщина,- ничего страшного. Просто вы так неожиданно появились... И я испугалась.
- Да,- я виновато кивнула головой.
- Я понимаю, но дело в том, что у нас здесь консьерж,
он вряд ли пропустит вас внутрь,- закончила она надменно и
направилась в сторону красивой машины.
Я продолжала стоять в дверях подъезда и смотрела, как она садится
в свой автомобиль, долго возится с какими-то приборчиками, поправляет зеркало, смотрит на себя с разных сторон. Потом она быстро завела машину и проехала мимо меня. Через открытое окно я слышала, как у нее в машине зазвонил сотовый телефон.
"Здорово, наверное, быть красивой и богатой",- подумала я, машинально поправляя волосы.
Эту женщину я некоторое время вспоминала, пока ехала домой, но потом снова услышала иностранную речь и с головой погрузилась в проверку своих гипотез. Доказать мне, правда, опять ничего не удалось, но зато я вернулась в общежитие веселая и крайне довольная своей очередной прогулкой.
ГЛАВА 4
Свой первый день в институте я запомнила очень хорошо, в моей группе оказалось десять человек: четыре девушки и шестеро ребят. Группа на редкость разношерстная. Девочки все москвички, одна моя ровесница и две на два года старше. Был один молоденький грек, неплохо говоривший по-русски, но он куда-то уехал и не вернулся. Другие ребята казались мне очень взрослыми. Двое из них были между собой знакомы, так как вместе учились на подготовительном факультете. Эти почти ни с кем не разговаривали и все время держались таких же, как они сами, ребят с подготовительного. Остальные охотно общались друг с другом, постоянно что-то рассказывали, спрашивали, смеялись. Сразу же после первой, вводной лекции поступило предложение пойти после занятий в кафе, чтобы отметить поступление и появление новых друзей. Этот вариант меня совершенно не устраивал.
Во-первых, я собиралась учиться всерьез, во-вторых, не хотела тратить свои скудные деньги на кафе и наконец, в-третьих, за последние три дня я сильно устала от веселья в общежитии.
Поэтому я не особенно утруждала себя запоминанием имен, решив,
что постепенно они запомнятся сами собой, я больше молчала и создавала
таким образом вокруг себя обстановку некоторой отстраненности от согруппников. Кроме всего прочего, настроение первого дня учебы омрачалось умело наложенным Милой на мое многострадальное лицо макияжем, который, с ее слов, "освежал меня", а именно: скрывал шрамы на лбу и
