Симка только хлопала глазами, а Володька невесело улыбался.

- Так-то вот, Симочка!

- Ну и что же ты собираешься теперь делать? - немного придя

в себя, поинтересовалась Симка. - И как отреагировала на полученное

известие Инка?

- Обрадовалась, конечно. - Володька печально вздохнул.

Сказала, что ей давно пора воскреснуть, собрала вещички и уехала.

- Поблагодарила хоть на прощание?

- Да, сказала: "Спасибо", - на щеках Володьки вспыхнул

румянец, и было заметно, что он волнуется, - я пытался ее отговорить,

но она даже слушать не стала. Когда узнала, что Фрол мертв, заявила,

что больше ей бояться нечего...

- Узнаю Инночкин взбалмошный характер, - задумчиво произнесла

Симка, глядя на разом погрустневшего Снегирева, и, чтобы хоть немного его приободрить, добавила: - Не сомневаюсь, что она не оставит тебя в покое. В знак благодарности Инка наверняка приготовит тебе какой-нибудь грандиозный сюрприз за спасение своей жизни. Я уж это точно знаю.

Но все Симкины ухищрения были бесполезны: Снегирев вошел

в транс и только шумно вздыхал. Решив настроить товарища на рабочий лад и прекратить внезапно начавшийся приступ любовной тоски, попутно думая о том, что она скажет Инке по поводу ее поведения, Симка стала тормошить его вопросами:

- Володя, над какой же версией ты сейчас работаешь?

Просветил бы меня. Хоть какие-нибудь вещдоки по убийству Фатимы у тебя есть?

- Есть. Клочок черной ткани в руке у сутенерши. По

заключению экспертизы, он от шелковой мужской рубашки китайского производства, ими все рынки завалены, - вздохнул Снегирев. - Правда, пальчики есть. Не больно-то он скрывался, хватался за все, что мог. Пальчики по обоим убийствам идентичные. В компьютер их запустил - ничего. Значит, в поле зрения правоохранительных органов раньше не попадал. В общем, есть свои люди, - намекнул он на осведомителей, - надо поговорить.

- Понимаю, - многозначительно кивнула Сима,

и хотя ей не слишком хотелось возвращать коллегу к разговору о женщине, которая смущала его покой, она все-таки решилась: - Володь, скажи, пожалуйста, а что тебе рассказывала по этому делу Инка?

- Ну, я особенно ее не расспрашивал, - сказал Снегирев

с печальным выражением лица. - Она уж очень переживала из-за смерти подруги и той... старушки. По-моему, она ей прямо как мать родная была.

- А моя подружка не рассказала тебе, что именно Фатима подрядила ее следить за Голубевым, затем проникнуть к нему в квартиру и украсть оттуда некую кожаную папочку с документами, содержание которых, увы, никому не известно? - Симка была поражена наивностью своего коллеги. - Насколько я помню, этой информацией она должна была осчастливить тебя во время вашего экзотического ужина.

- Что?! - Володька побагровел.

- Не надо так волноваться. - Сима изо всех сил сдерживалась, чтобы не рассмеяться. - Эта информация, безусловно, очень ценная, но сейчас уже абсолютно бесполезная.

- Я ее убью. - Лицо Снегирева теперь стало

белым.

- За время нашего общения с Соколовской я хотела это сделать

по меньшей мере несколько раз, - с сочувствием в голосе сказала Серафима, - но потом я поняла, что все происходит с ней по причине природной наивности, которая, как учат мудрецы, напрямую связана с красотой, из-за доброго сердца и нежелания кого-нибудь обидеть.

- Мне нужно понять, почему она... - Володька забегал по

кабинету. - Давай рассказывай, что у тебя нового по делу?

- Так все запуталось. Эта Рогозина - пассия Голубева вроде

бы никому не мешала: тихая одинокая женщина, психиатром работала с

моей матерью. Никто о ней ничего толком не знал, очень скрытная была.

Ни близких родственников, ни друзей - никого. Ни денег, ни наследства - убивать не за что, в последнее время встречалась с профессором Голубевым. Ну, ты все это знаешь. У нее тоже дома все перевернули. Незадолго

до ее убийства умер сам Голубев, причем, как написали судебные медики,

смерть наступила от приступа астмы. Вообще мне здесь очень многое

не нравится.

- Что, например? - спросил Снегирев.

- Есть здесь какие-то нестыковки, но не могу сообразить, какие

именно. Алена, племянница Голубева, заявила, что за ней и за отцом

в последнее время следили какие-то люди, что как раз накануне событий объявилась эта ее тетка, Эвелина, а до этого о ней не было ни слуху ни духу. Эвелина, между прочим, являющаяся важным свидетелем, сейчас прогуливается где-то за границей, и найти ее никто не может. И еще одно любопытное совпадение. Случайно выяснилось, что отчим Алены, некий Джон Гершович, советник президента США, недавно убитый в Израиле, как минимум был знакомым Эвелины. К тому же, - Сима сделала паузу, - у убиенной Фатимы в ежедневнике был записан телефон салона Эвелины! Как это все собрать в кучку, ума не приложу! Аленины показания не действительны, поскольку она больна. Мать мне говорила, но я не верила, пока сама с ней не пообщалась. Она сбежала из психиатрической больницы и полуголая прибежала ко мне, умоляя спасти ее. Пришлось вызвать санитаров. Совсем у бедной девочки крыша съехала... Кстати, надо бы ей назначить судебно-психиатрическую экспертизу. Не поможешь?

Снегирев дал Симке ценные указания, а она быстро напечатала на видавшей виды пишущей машинке постановление.

- Слушай, - вдруг встрепенулась Симка, - я ведь

совсем забыла получить результаты по пальчикам из квартиры Рогозиной!

- Ты что, совсем без головы?! - взорвался Володька.

Ты что, не понимаешь, что это первое, что ты должна была сделать!

Не схемочки чертить, не картиночки рисовать, а землю носом рыть, чтобы узнать результаты экспертизы! Какая же ты все-таки дура!

- Но они же должны были сами прислать! - пыталась

оправдываться Симка.

- Не пришлют, пока ты сама не побеспокоишься! Ты что, не знаешь экспертов? Да из них надо каждую бумажку выбивать, и то не факт, что получишь вовремя! - Он подвинул к ней телефонный аппарат. - Ну-ка звони!

Сима послушно набрала номер и строгим голосом спросила о результатах дактилоскопической экспертизы. Повисла пауза. Спустя некоторое время ей ответили. Сима подняла изумленные глаза на Снегирева, тихо поблагодарила и повесила трубку.

- Володь, - тихо произнесла она, - по нашим с тобой делам проходят одни и те же пальчики. Просто твоя экспертиза производилась первой.

* * *

Поскольку Эвелина путешествовала за границей, Сима решила пока побеседовать с ее матерью.

Маргарита Ильинична была удивлена, когда вечером зазвонил телефон

и приятный женский голос спросил, где можно найти Эвелину. Она вежливо,

но с легким раздражением ответила:

- Ну откуда же мне знать, она ведь мне не докладывает. А кто

ее спрашивает?

- Следователь прокуратуры Серафима Бовина, - представилась Симка.

- Что-нибудь случилось? - встревожилась Маргарита Ильинична.

- Не беспокойтесь, я просто хотела поговорить с вашей дочерью.

Может, вы сможете приехать, чтобы ответить на несколько вопросов?

- Конечно, - с готовностью согласилась Маргарита Ильинична.

Она всегда была готова исполнить свой гражданский долг. Она тщательно записала адрес и положила трубку.

По Маргарите Ильиничне можно было сверять часы. Поздоровавшись

с Симой, с некоторым презрением оглядела высовывающиеся из-под стола длинные ноги в кроссовках не первозданной чистоты, отметив про себя, что следователь прокуратуры могла бы выглядеть и посолиднее. С достоинством сев на стул, выпрямила спину.

- Я вас слушаю.

Симе Маргарита Ильинична сразу же не понравилась - слишком чопорна

и высокомерна. Но она решила быть дружелюбной и вежливой.

- Маргарита Ильинична, я веду одно дело, свидетелем по которому

является ваша дочь, - начала Сима. - Дело касается академика

Виктора Голубева. Это имя, смею надеяться, вам хорошо знакомо?