Симка только хлопала глазами, а Володька невесело улыбался.
- Так-то вот, Симочка!
- Ну и что же ты собираешься теперь делать? - немного придя
в себя, поинтересовалась Симка. - И как отреагировала на полученное
известие Инка?
- Обрадовалась, конечно. - Володька печально вздохнул.
Сказала, что ей давно пора воскреснуть, собрала вещички и уехала.
- Поблагодарила хоть на прощание?
- Да, сказала: "Спасибо", - на щеках Володьки вспыхнул
румянец, и было заметно, что он волнуется, - я пытался ее отговорить,
но она даже слушать не стала. Когда узнала, что Фрол мертв, заявила,
что больше ей бояться нечего...
- Узнаю Инночкин взбалмошный характер, - задумчиво произнесла
Симка, глядя на разом погрустневшего Снегирева, и, чтобы хоть немного его приободрить, добавила: - Не сомневаюсь, что она не оставит тебя в покое. В знак благодарности Инка наверняка приготовит тебе какой-нибудь грандиозный сюрприз за спасение своей жизни. Я уж это точно знаю.
Но все Симкины ухищрения были бесполезны: Снегирев вошел
в транс и только шумно вздыхал. Решив настроить товарища на рабочий лад и прекратить внезапно начавшийся приступ любовной тоски, попутно думая о том, что она скажет Инке по поводу ее поведения, Симка стала тормошить его вопросами:
- Володя, над какой же версией ты сейчас работаешь?
Просветил бы меня. Хоть какие-нибудь вещдоки по убийству Фатимы у тебя есть?
- Есть. Клочок черной ткани в руке у сутенерши. По
заключению экспертизы, он от шелковой мужской рубашки китайского производства, ими все рынки завалены, - вздохнул Снегирев. - Правда, пальчики есть. Не больно-то он скрывался, хватался за все, что мог. Пальчики по обоим убийствам идентичные. В компьютер их запустил - ничего. Значит, в поле зрения правоохранительных органов раньше не попадал. В общем, есть свои люди, - намекнул он на осведомителей, - надо поговорить.
- Понимаю, - многозначительно кивнула Сима,
и хотя ей не слишком хотелось возвращать коллегу к разговору о женщине, которая смущала его покой, она все-таки решилась: - Володь, скажи, пожалуйста, а что тебе рассказывала по этому делу Инка?
- Ну, я особенно ее не расспрашивал, - сказал Снегирев
с печальным выражением лица. - Она уж очень переживала из-за смерти подруги и той... старушки. По-моему, она ей прямо как мать родная была.
- А моя подружка не рассказала тебе, что именно Фатима подрядила ее следить за Голубевым, затем проникнуть к нему в квартиру и украсть оттуда некую кожаную папочку с документами, содержание которых, увы, никому не известно? - Симка была поражена наивностью своего коллеги. - Насколько я помню, этой информацией она должна была осчастливить тебя во время вашего экзотического ужина.
- Что?! - Володька побагровел.
- Не надо так волноваться. - Сима изо всех сил сдерживалась, чтобы не рассмеяться. - Эта информация, безусловно, очень ценная, но сейчас уже абсолютно бесполезная.
- Я ее убью. - Лицо Снегирева теперь стало
белым.
- За время нашего общения с Соколовской я хотела это сделать
по меньшей мере несколько раз, - с сочувствием в голосе сказала Серафима, - но потом я поняла, что все происходит с ней по причине природной наивности, которая, как учат мудрецы, напрямую связана с красотой, из-за доброго сердца и нежелания кого-нибудь обидеть.
- Мне нужно понять, почему она... - Володька забегал по
кабинету. - Давай рассказывай, что у тебя нового по делу?
- Так все запуталось. Эта Рогозина - пассия Голубева вроде
бы никому не мешала: тихая одинокая женщина, психиатром работала с
моей матерью. Никто о ней ничего толком не знал, очень скрытная была.
Ни близких родственников, ни друзей - никого. Ни денег, ни наследства - убивать не за что, в последнее время встречалась с профессором Голубевым. Ну, ты все это знаешь. У нее тоже дома все перевернули. Незадолго
до ее убийства умер сам Голубев, причем, как написали судебные медики,
смерть наступила от приступа астмы. Вообще мне здесь очень многое
не нравится.
- Что, например? - спросил Снегирев.
- Есть здесь какие-то нестыковки, но не могу сообразить, какие
именно. Алена, племянница Голубева, заявила, что за ней и за отцом
в последнее время следили какие-то люди, что как раз накануне событий объявилась эта ее тетка, Эвелина, а до этого о ней не было ни слуху ни духу. Эвелина, между прочим, являющаяся важным свидетелем, сейчас прогуливается где-то за границей, и найти ее никто не может. И еще одно любопытное совпадение. Случайно выяснилось, что отчим Алены, некий Джон Гершович, советник президента США, недавно убитый в Израиле, как минимум был знакомым Эвелины. К тому же, - Сима сделала паузу, - у убиенной Фатимы в ежедневнике был записан телефон салона Эвелины! Как это все собрать в кучку, ума не приложу! Аленины показания не действительны, поскольку она больна. Мать мне говорила, но я не верила, пока сама с ней не пообщалась. Она сбежала из психиатрической больницы и полуголая прибежала ко мне, умоляя спасти ее. Пришлось вызвать санитаров. Совсем у бедной девочки крыша съехала... Кстати, надо бы ей назначить судебно-психиатрическую экспертизу. Не поможешь?
Снегирев дал Симке ценные указания, а она быстро напечатала на видавшей виды пишущей машинке постановление.
- Слушай, - вдруг встрепенулась Симка, - я ведь
совсем забыла получить результаты по пальчикам из квартиры Рогозиной!
- Ты что, совсем без головы?! - взорвался Володька.
Ты что, не понимаешь, что это первое, что ты должна была сделать!
Не схемочки чертить, не картиночки рисовать, а землю носом рыть, чтобы узнать результаты экспертизы! Какая же ты все-таки дура!
- Но они же должны были сами прислать! - пыталась
оправдываться Симка.
- Не пришлют, пока ты сама не побеспокоишься! Ты что, не знаешь экспертов? Да из них надо каждую бумажку выбивать, и то не факт, что получишь вовремя! - Он подвинул к ней телефонный аппарат. - Ну-ка звони!
Сима послушно набрала номер и строгим голосом спросила о результатах дактилоскопической экспертизы. Повисла пауза. Спустя некоторое время ей ответили. Сима подняла изумленные глаза на Снегирева, тихо поблагодарила и повесила трубку.
- Володь, - тихо произнесла она, - по нашим с тобой делам проходят одни и те же пальчики. Просто твоя экспертиза производилась первой.
* * *
Поскольку Эвелина путешествовала за границей, Сима решила пока побеседовать с ее матерью.
Маргарита Ильинична была удивлена, когда вечером зазвонил телефон
и приятный женский голос спросил, где можно найти Эвелину. Она вежливо,
но с легким раздражением ответила:
- Ну откуда же мне знать, она ведь мне не докладывает. А кто
ее спрашивает?
- Следователь прокуратуры Серафима Бовина, - представилась Симка.
- Что-нибудь случилось? - встревожилась Маргарита Ильинична.
- Не беспокойтесь, я просто хотела поговорить с вашей дочерью.
Может, вы сможете приехать, чтобы ответить на несколько вопросов?
- Конечно, - с готовностью согласилась Маргарита Ильинична.
Она всегда была готова исполнить свой гражданский долг. Она тщательно записала адрес и положила трубку.
По Маргарите Ильиничне можно было сверять часы. Поздоровавшись
с Симой, с некоторым презрением оглядела высовывающиеся из-под стола длинные ноги в кроссовках не первозданной чистоты, отметив про себя, что следователь прокуратуры могла бы выглядеть и посолиднее. С достоинством сев на стул, выпрямила спину.
- Я вас слушаю.
Симе Маргарита Ильинична сразу же не понравилась - слишком чопорна
и высокомерна. Но она решила быть дружелюбной и вежливой.
- Маргарита Ильинична, я веду одно дело, свидетелем по которому
является ваша дочь, - начала Сима. - Дело касается академика
Виктора Голубева. Это имя, смею надеяться, вам хорошо знакомо?
