мы все равно будем вместе, ведь у нас с тобой впереди другая жизнь.
До свидания, Аленушка!..
Алена открыла глаза: какая-то девочка смотрела по телевизору
мультфильм, герои которого говорили отвратительными писклявыми голосами.
Алена протянула руку, как будто хотела удержать ускользнувшее
видение, но поняла, что ничего не видит сквозь пелену слез, застилающую
глаза.
Решение пришло само собой. Подойдя к стоящей на низком
столике вазе с цветами, она схватила ее и со всей силой ударила
об пол. Взяв из груды осколков наиболее острый, попыталась с размаху
воткнуть его себе в живот, но в этот момент кто-то крепко перехватил
руку. Алену как будто спеленали и поволокли в палату. Отчаянно
сопротивляясь, она кричала:
- Они повсюду, они снова повсюду! Боже, дайте же
мне умереть, я хочу быть с Джонни! Я не могу ждать! Ну пожалуйста,
помогите же мне умереть! - причитала Алена, но, почувствовав
холодное прикосновение иглы к коже, истошно завизжала: - Не-е-е-т!!! Это опять они! Они снова нашли меня. Теперь они будут ставить на мне опыты.
Прогоните их, пожалуйста!
- Сейчас прогоним, - вкалывая внушительную
дозу транквилизатора Алене в вену, пробормотала медицинская сестра.
ГЛАВА 10
Москва, 1999 год
Апрель в Москве не всегда напоминает о том, что пришла весна. Эвелина торчала в пробке на Ленинградском шоссе, направляясь в сторону Шереметьева. "Дворники" не успевали счищать с лобового стекла липкий мокрый снег и грязные брызги, летевшие из-под колес соседних машин.
Эвелина включила приемник, пощелкала клавишами станций, но отовсюду неслись звуки русской попсы. Нервным движением толкнула кассету, и из динамиков полились мягкие, успокаивающие звуки. Эвелина была раздражена всем: и погодой, и московской грязью, и пробками на дорогах, и хамством водителей, и плохим освещением улиц. Она подумала о том, как было бы замечательно провести начало весны где-нибудь в Северной Африке, где в это время года еще не так жарко и много цветов. Можно было бы съездить в Марракеш, побродить по узким улочкам и полюбоваться древним городом. Купить какие-нибудь необыкновенные специи, зайти на экзотический огромный рынок, едва ли не самый большой в Северной Африке. А затем посидеть в уличном кафе на площади с крошечной чашечкой крепчайшего кофе и посмотреть представление восточных факиров. Представив все это, Эвелина расслабилась, откинулась на сиденье и почувствовала, что напряжение спало. Машина плавно двигалась в плотном потоке машин, и Эвелина еще раз мысленно поблагодарила того менеджера в автосалоне, который порекомендовал ей машину с автоматической коробкой передач.
Эвелина немного опаздывала, но, зная порядки, царившие в Шереметьеве, была уверена, что успеет. Она, не переставая, думала о Джонни и об их многолетней дружбе. У них было столько общего, они так понимали друг друга, но любовью их отношения назвать было нельзя. Интимная сторона никогда не доминировала в их отношениях. Эвелина знала, что Джон женат на русской женщине, бывший муж и дочь которой живут в Москве. Но то, что именно эта семья и есть Голубевы, она не могла себе представить. Эвелина еще раз убедилась в том, как тесно бывают переплетены судьбы людей. Недаром во всех, даже малозначительных событиях она искала мистические признаки и взаимосвязи. Мысли о Джоне раздражали ее. Хотя Эвелина и не любила его, ее больно резануло по самолюбию, что он был любовником своей падчерицы Алены. Эвелина не было ханжой
и привыкла доверять Джону, но такие отношения казались ей чем-то вроде
инцеста. Теперь, после всего этого, она еще не знала, как себя вести
с ним. Она опустила боковое стекло, достала из "бардачка"
пачку сигарет "Собрание" и, выбрав нежно-сиреневую, закурила.
Эвелина частенько предлагала клиентам эти сигареты, наблюдая, какой цвет они выберут. Спокойные и уравновешенные люди предпочитали голубые, недоверчивые - зеленые, наивные - розовые. Некоторые женщины выбирали сигареты просто под цвет своей одежды.
Спустя сорок минут Эвелина подъезжала к Шереметьеву. В зале прилета, как всегда, суетилась толпа встречающих. У многих в руках были таблички с написанными от руки именами. Они пристально всматривались в лица протискивавшихся сквозь человеческий коридор пассажиров, в конце которого их буквально хватали за руки нахальные водители. Эвелина встала чуть поодаль и через несколько минут увидела Джона, вышедшего из VIP-зала. Как член президентской команды он имел дипломатический паспорт, поэтому не проходил таможенного досмотра. Джон растерянно поглядывал по сторонам, пытаясь в этом столпотворении найти Эвелину. Она подошла к нему сзади и взяла за руку. Джон повернулся, радостно улыбнулся и обнял ее. Эвелина прижалась шекой к его щеке, таким образом уклонившись от поцелуя. Затем, критически оглядев его светлый плащ, сказала:
- Ты что, забыл, что Москва - это северный город? Может быть, у вас в Вашингтоне уже травка зеленеет и солнышко блестит, а у нас пока еще сырая зима.
- Но, может, ты меня согреешь? - банально сострил Джонни, пытаясь ее обнять.
- Времени нет, у меня куча неприятных проблем, так что извини,
милый, я не смогу уделить тебе много времени, - серьезно сказала Эвелина и, взглянув на него, подумала, что не больно он и расстроился.
Пока дошли до стоянки, Джонни изрядно замерз. Он кутался в легкий плащик, пытаясь спастись от порывистого ветра и снега вперемешку с дождем. В машине Эвелина сразу же включила печку, протянула руку, достала маленькую плоскую бутылку виски, которую всегда держала в "бардачке" на всякий случай, и протянула ее Джонни:
- Сделай глоточек, согреешься. Если хочешь, там где-то есть плитка шоколада.
До Тверской они добрались довольно быстро. В холле отеля Джон заполнил гостевую карточку и получил электронный ключ. Багаж он оставил внизу, взяв с собой только кейс. Они с Эвелиной поднялись в номер, оставив дверь открытой в ожидании носильщика. За это время он позвонил и заказал лед, который принесли одновременно с багажом. Джон, все еще в плаще, порывшись в карманах, нашел однодолларовую купюру и, отдав ее носильщику, с облегчением захлопнул дверь.
- Останешься со мной сегодня? - спросил он Эвелину, помогая ей снять пальто.
- Не могу, к сожалению, у меня полно дел. - Эвелина открыла свой кейс и достала оттуда папку. - Джонни, что касается твоей просьбы - здесь коммерческие предложения от фирм, которые тебя заинтересовали. Оставляю тебе все это вместе с кейсом. Посмотришь на досуге.
Джон встал и протянул Эвелине другой кейс:
- Можешь передать им встречные предложения.
- Встретимся завтра - поужинаем вместе, - сказала Эвелина, пытаясь смягчить свой скорый уход, и поцеловала Джона в щеку.
Выйдя из отеля, она села в машину и, отъехав на двести метров, потушила фары. Через полчаса она увидела, как Джон, очень заметный в своем светлом плаще, вышел из отеля и сел в сразу же подъехавшее такси.
Эвелина не спеша двинулась за ним. Как она и ожидала, таксист затормозил у дома Голубева. Джон расплатился и, выйдя из машины, исчез в подъезде. Эвелина медленно подъехала и аккуратно припарковалась на место такси. Джон появился через несколько минут. Она открыла переднюю дверь, и растерянный Гершович сел в машину.
- Ее там нет, - сказала Эвелина.
- А где она? - спросил обескураженный Джон.
- В психиатрической больнице. Увидеться с ней нельзя, - отрезала она, предвосхищая дальнейшие вопросы.
Джон промолчал. Он слишком хорошо знал Эвелину и не стал расспрашивать, откуда ей все известно о нем и об Алене. К тому же очень остро чувствовал ее разочарование. Он только поинтересовался:
- Что с ней?
- В лучшем случае - нервный срыв, в худшем - шизофрения. Ладно, я отвезу тебя в гостиницу.
Эвелина завела мотор и направила машину в сторону центра. Когда подъехали к отелю, она сухо произнесла:
