Литмир - Электронная Библиотека

— Я купила, — сказала Сара. Встала, подошла к сумкам на столике, вынула пачку сигарет и спички. Кинула на стол Филипу, снова села. «Честерфильд»! Филип закурил, глубоко затягиваясь, выпустил густое облачко дыма. Сара поморщилась.

— Вы прелесть! — сказал Филип, делая очередную затяжку.

— Не прелесть, а самоубийца! — фыркнула Сара. — Так на чем мы остановились?

— Я говорю, если верить вам, «Крестовый» простирает свой шантаж бог знает куда! Причем только и делает, что шантажирует.

— Добавьте к этому, ведет обработку высших политических кругов! Возомнили, раз их деяния осияны божественным словом, значит, им все дозволено. Ну а шантаж всего лишь средство к достижению цели.

— Но каково техническое оснащение! Ведь информация, которую они выслушивают, в большинстве своем пустой звук, если ее ни с чем не соотнести. Тут же требуется система перекрестного учета!

— А вы к Чарлзу Тодду загляните! Вот у кого вся техника.

— Это тот, вы говорили, что фонды выколачивает? Он работает на Билли Карстерса и организацию «Пробудись, Америка»?

— Тот самый, — мрачно отозвалась Сара. — Я читала в газетах, что у него в почтовом списке значится более трехсот тысяч имен. Не плохая, между прочим, база данных для перекрестных исследований. Я не говорю уже о том, что и Карстерс, и «Десятый крестовый» не локально орудуют, а по всей стране. Не исключено, что у них имеется досье на каждого государственного деятеля, от мэра или члена муниципалитета до сенатора. Если работать только на это и не жалеть средств, можно в дальнейшем добиться того, что вся страна подчинится власти этих честолюбцев.

— Конечно, средства не проблема, если за спиной «Фармацевтика» Келлера и «Орел-один». Боже ты мой! Дьявольское отродье…

— Все это древняя, как мир, политика «казенного пирога»[41], — сказала Сара. В сгущавшихся сумерках ее лицо почти растворилось в темноте. — Эти люди на ней в основном взросли. Скажем, Билли Карстерс. Да и другие деятели новой правой: Джесс Хелмс, Филлис Шлэфли, Джо Курс, Фолуэлл. Для них этот пирожок — такая же национальная реликвия, как яблочный пирог. Выскочки и нувориши типа Долана и Вигери попросту совершенствуют, улучшают старую методику. Ну а теперь Тодд и компания продвинулись еще дальше.

— А оружие? Что вы думаете по поводу того склада, какой я обнаружил в «Зубчатой вершине», и об оснащении базы НСС «Пик Штурмана»?

— Чего уж тут думать! — вздохнула Сара. — И «Десятый крестовый», и НСС махровые организации правого толка. Их маниакальность сродни отечественному белому расизму, «ку-клукс-клану», «минитменам», нацистам Рокуэлла. Дайте ничтожной группке деньги и власть, и она вырастет в организацию. Гитлер ничего не смог бы, не имея за спиной «Фарбен индустри» и прочих промышленников. Ну а дельцы-воротилы и подавно с законностью не церемонятся. «Боинг» производил в Сиэтле самолеты для немецкой гражданской авиации, которые, стоило задраить иллюминаторы, превращались в бомбардировщики «кондор». А телефонно-телеграфный концерн США после Пирл-Харбора выполнял военные заказы Германии!

— Деньги и власть… — повторил Филип в раздумье.

— Вот именно!

Наступило долгое молчание. Маленькая кухонька почти полностью погрузилась во мрак. На миг Филипу почудилось, будто сейчас он беспомощный свидетель конца света. Скроется солнце, и наступит конец… Век Тьмы, точно по замыслу «Десятого крестового».

— Опять гитлеризм… — прошептал он. — Непостижимо…

— Непостижимо? — сказала Сара. — А вы послушайте пленку! — Она перемотала кассету, нажала клавишу.

Пустота, легкое шипение пленки, и вдруг голос Хезер, разрозненные слова, порой бессвязные фразы, но все же в них прорывался смысл; смысл, от которого у Филипа, притаившегося в полумраке домика на Телеграфном холме, холодело внутри.

— Кто не признает, что Иисус Христос сущ. во плоти, тот антихрист… блажен… блажен народ, избравший Господа правителем своим… Нет, не могу, нет… Про это в своде Тодда… Иерихон… Грядет Иерихон… Блаженны отныне мертвые, умершие во имя господне… деяния их да грядут с ними, и нет жертвы возвышенней той. Хочу… Филип… да, да… Грядет, Иерихон грядет!.. Обет дан в орудие Господа да очистится от греха, и да войдет в меня вся сила сущая земли. Да гряду Иерихоном! Так в своде Тодда сказано… Папочка, зачем ты, зачем ты, зачем ты так сделал, они мне все рассказали… и про тебя рассказали, Филип, сказали, что этот грех… тот грех надо смыть. Смерть! Что нам остается, сирым, только смерть, всем умереть за Господа нашего! Сражайтесь за Господа! Священное писание речет и Тодд… В своде Тодда велено… Зачем они со мной так, зачем меня так готовят… Нет! Не могу… Не надо! Не надо так! Филип! Скорее… ФИЛИП!

И так без конца, на обеих сторонах ленты, все девяносто минут. Кассета кончилась. Филип и Сара молча сидели в темноте; в этой тишине средь вечернего мрака страшные слова звучали как наваждение.

— Ну и… как это все понимать? — тяжело сглотнув, произнес Филип, не в силах совладать с дрожью в голосе.

Поднес к сигарете спичку; язычок пламени быстро погас, снова темно.

— Она упоминает Тодда, «свод Тодда», и многократно. Еще Билли, вероятно, Карстерса. Мне кажется… то есть, как бы это… мне показалось, что с ней что-то делали, мучили… тиранили… Когда обращается к вам, будто зовет на помощь, что ли… Простите, если…

— Ничего, — Филип судорожно перевел дыхание. — Боже, что же они сотворили с ней!

— Можно всякое предположить, — горечь звучала в голосе Сары. — На научном языке это именуется «модификацией поведения». Нормальному человеку такое не приснится в страшном сне… Когда я записывала, что она говорит… я поглядывала на нее. На руках у нее синяки от уколов, скорее всего ей вводили наркотики. И еще… мне пришлось ее перевернуть… поменять ей белье… и…

— Что? — выдохнул Филип.

— Я поняла, что ее… зверски насиловали… страшно смотреть… я…

— О господи! — простонал Филип.

Он резко встал, металлический стул грохнул на пол. Подошел к окну, уставился на пламенеющие огни города. Он плакал, слезы катились по щекам. Его качнуло, он припал к окну, уткнулся лбом в стекло. Его трясло точно после контузии, внутри закипали боль, гнев.

Внезапно он ощутил ласковое прикосновение. Обернулся. Рядом стояла, мягко поглаживая его по плечу, Сара. Филип застонал и, не скрывая слез, обхватил Сару, прижался к теплому телу, чувствуя ее подбородок на своей груди.

— Мы найдем этих подонков, они ответят за все! — шептала Сара.

Глава 18

Снова и снова в тот вечер Филип с Сарой прокручивали кассету с бормотанием Хезер, пытаясь разгадать смысл или хотя бы ухватиться за нить. К полуночи выявилось, что след, нащупанный при разборе мусора в Баррингтоне, ведет теперь к Чарлзу Тодду в столицу США, город Вашингтон, округ Колумбия. По Сариным подсчетам, имя Тодда возникало в записи семнадцать раз, почти неизменно в сочетании «свод Тодда». Далее по частоте упоминаний следовало имя Карстерса — четырнадцать раз. Слово «Иерихон» побило все рекорды, оно встречалось двадцать четыре раза. Из всего этого Филип с Сарой заключили, что Тодд, его «свод» и Карстеос связаны с этим «Иерихоном», представляющим по всей видимости, какое-то кодовое название.

— «Иешуа с боем шел на Иерихон…» — начала Сара, не переставая вслушиваться в голос Хезер.

— «…И город пал пред ним!» — подхватил Филип Спиричуэл. — Послушай, Сара, может, это просто бессмысленный бред? Может, все это ничего не значит?

— Я же говорю: это все, что нам осталось… Явно не без умысла эти молодчики надругались над Хезер.

— Слишком все у нас гладко выходит, — буркнул Филип. — Так и покатилось с самого начала. И след, такой явный. И дальше — все одно к одному. Исключить пару драматических моментов, парочку завалов, и все идет как по маслу. Теперь этот эпизод: точно нам специально подбросили Хезер, точно рассчитывали, что мы ее увезем. Казалось, мы оба в ловушке, так нет же — хоп! — и на воле, и с новыми уликами в придачу. Нет, черт побери, по-моему, они нас специально дурачат.

вернуться

41

Амер, политич. сленг, дословно «бочка с салом», «кормушка», мероприятия правительства, правящей партии, сводящиеся к выделению некоторых государственных средств на общественные нужды и проводимые для задабривания избирателей

45
{"b":"11494","o":1}