– На которую я больше не работаю, – поддел его Гарет.

– Но частью которой ты все еще владеешь, – уточнил Ротуэлл. – Не сомневаюсь, старина, в Селсдон-Корте тебя ожидают великолепные экипажи, так что, когда обоснуешься, отправишь мой обратно.

– Похоже, ты не оставишь меня в покое?

– Я никого не оставляю, так почему ты должен быть исключением? – Затем с шутливой торжественностью барон поднял свой бокал: – За его светлость герцога Уорнема! Долгих лет правления.

В доме было тихо. Пахло свежим хлебом и капустой. Его мать приподнялась на дюйм – свой предсмертный дюйм, и кровать под ней заскрипела.

– Гейбриел, тателлах, подойди ко мне. С помощью рук и коленей он вскарабкался на матрац, свернулся калачиком около матери, как щенок, и вдруг почувствовал холод ее пальцев, коснувшихся его волос.

– Гейбриел, английский джентльмен всегда исполняет свой долг, – слабым голосом произнесла она. – Обещай мне… что будешь хорошим мальчиком, настоящим английским джентльменом. Как твой отец, да?

Он кивнул и потерся головой об одеяло.

– Мама, ты умрешь?

– Нет, тателлах, умрет только мое земное тело, – прошептала она. – Материнская любовь никогда не умирает. Ни время, ни могила для нее не преграда, Гейбриел. Материнскую любовь никогда не уничтожить. Надеюсь, ты это понимаешь?

Он пока не понимал, но все равно кивнул:

– Я всегда буду исполнять свой долг, мама. Я буду джентльменом, я обещаю.

Его мать вздохнула и погрузилась в забытье сна.

– Я только говорю, миледи, что это выглядит не очень справедливо. – Нелли щеткой расчесывала густые светлые волосы хозяйки. – Нельзя выгонять женщину из ее собственного дома – даже если она вдова.

– Это не мой дом, Нелли, – возразила герцогиня. Женщины не владеют домами, и где им жить, решают мужчины.

– У моей тети Марджи есть дом, – ворчливо заметила Нелли. – И еще таверна. И, можете не сомневаться, ни один мужчина никогда ее оттуда не выгонит.

– Я немного завидую твоей тете Марджи. – Взглянув в зеркало, герцогиня слабо улыбнулась. – У нее есть свобода, на которую женщины… моего круга не могут рассчитывать.

– Вы, наверное, имеете в виду благородных женщин? – со знанием дела спросила Нелли. – Нет, миледи, я повидала, как живут некоторые леди, и готова изо дня в день зарабатывать себе хлеб собственным трудом.

– Ты очень мудрая, Нелли.

Герцогиня посмотрела на ее крепкие, лежащие на коленях руки. Они с Нелли были вместе уже десять лет. Замечательные руки Нелли уже начали выдавать ее возраст, а на лбу появились морщинки. Но когда женщины оставались одни – а это случалось довольно часто, – служанка возвращалась к прежним именам и титулам своей хозяйки, иногда даже к их комбинации. Герцогиня ее не поправляла. Ее не привлекало то высокое положение, которое было даровано ей судьбой. До брака с герцогом ее единственным желанием было тихо прожить оставшиеся ей годы – теперь, похоже, так все и будет.

– Значит, от лорда Суинберна ничего нет? – Нелли отложила щетку и взяла фарфоровое блюдце со шпильками.

– Есть письмо из Парижа. – Герцогиня постаралась придать лицу веселое выражение. – Папа снова готовится стать отцом – и это случится очень скоро. Очевидно, его свадебное путешествие было таким, о каком можно только мечтать.

– А как же вы, миледи? – Нелли встретилась в зеркале взглядом с герцогиней. – Вы не можете вернуться домой? Ведь Гринфилдс – большой дом, хотя, конечно, не такой огромный, как этот, но ведь он вполне достаточен для вас троих?

– Пенелопа очень молода и недавно замужем, – неуверенно ответила герцогиня. – Папа говорит, что, возможно, после рождения ребенка… – И, не закончив фразу, замолчала.

Сжав губы, Нелли закрутила своей хозяйке первую прядь волос.

– Пожалуй, я понимаю, как обстоят дела, – пробурчала она, орудуя шпилькой. – Один дом – одна хозяйка.

– Пенелопа очень молода, – продолжила герцогиня. – И почему у меня должно возникнуть желание вернуться домой? Честно говоря, я там буду чувствовать себя не на месте. В этом папа прав.

– Может быть, лорд Элбридж? – предположила Нелли.

– Господь с вами, Нелли! Мой брат – общепризнанный гуляка. А повесе меньше всего нужна путающаяся под ногами сестра. – Герцогиня задержала горничную, накрыв ее руку своей. – Не переживай, Нелли, я не бедная, и когда нам станут ясны планы нового герцога, я, вероятно, смогу снять небольшой дом.

– Любой, мадам, какой угодно, – отозвалась Нелли. – После смерти старого герцога над этим домом нависли тучи. И люди разное говорят.

– Это просто сплетни, и ничего больше, – заметила герцогиня. – Но мы что-нибудь найдем – быть может, в Бате или Брайтоне? Как тебе это нравится?

– О, мадам, думаю, нет. – Нелли сморщила нос. – Я городской человек и беспокоюсь вовсе не о себе. Я могу пойти работать к своей тете Марджи.

– Не найдется ли у нее места для нас двоих? – слабо улыбнулась герцогиня. – Мне кажется, я могла бы стать вполне приличной горничной.

– Фу-у! – Нелли высвободила пальцы. – С такими руками? Сомневаюсь, миледи. Я пойду туда, куда пойдете вы, вам это известно.

– Да, Нелли, я это знаю.

В комнате потемнело, как будто погасили лампу.

– Ну вот, снова приближается, – сказала Нелли, посмотрев на широкие окна. – Этот проклятый дождь.

– Может быть, он обойдет нас стороной, – механически пробормотала герцогиня.

– О да, надеяться-то можно, но я чувствую, – возразила горничная. – Правда.

– Что именно чувствуешь?

– Что-то странное в воздухе, – пожала плечами Нелли. Что-то… Не знаю. Просто грозу, наверное. Это все из-за несносной августовской жары. Мы все ослабели.

– Да, она нас измотала, – согласилась герцогиня.

Снова пожав плечами, Нелли закрутила вверх еще одну прядь волос и посмотрела на нее:

– Пожалуй, я уложу ее повыше… по-герцогски – я правильно говорю?

– Да, конечно, – успокоила ее герцогиня. – Но не трать на это время, просто зачеши волосы наверх.

– Прекратите, мадам, – с укоризной заметила Нелли – Он не такой, как все остальные, что толпами торопятся сюда из Лондона. Он чрезвычайно щедрый кузен. Вы должны принарядиться и произвести на него хорошее впечатление.

Герцогиня поняла, что для Нелли это очень важно, и улыбнулась. В последнее время она мало заботилась о своей внешности, однако, как заметила Нелли, это не останавливало кавалеров, которые время от времени просили ее руки. О, они навещали ее якобы затем, чтобы выразить сочувствие, а на самом деле проверяли, как тут обстоят дела. Но герцогиня безошибочно определяла хищников – конечно, вежливых, хорошо воспитанных, но все-таки именно хищников. Очевидно, за ее состоянием охотились все проходимцы Лондона, а более приличные мужчины пока держались на расстоянии.

– Да, ты права, – наконец сказала герцогиня, – безусловно, права, Нелли. Пусть будет по-герцогски.

Искусные руки горничной быстро справились с волосами герцогини, собрав их вверх, в элегантный золотой пучок, из которого на затылок спускались локоны.

– Вы наденете баклажановый шелк, мадам? – спросила Нелли, укладывая последний завиток. – Тогда я вплету в прическу подходящие черные ленточки.

– Да, и, пожалуй, приготовь мою черную шаль.

– Думаю, ее следовало бы заменить, – тихо сказала Нелли, распуская моток черной, уже не новой ленты. – Еще несколько недель, и вы сможете навсегда отказаться от траура.

– Да, Нелли, это было бы неплохо.

Но от скорби она не откажется. Скорбь, не сомневалась герцогиня, останется с ней до конца ее дней – но внутри.

Внезапно снизу, с мощеного двора, донесся какой-то беспокойный шум: цокот лошадиных копыт, стук колес экипажа и заглушающий все это голос дворецкого, раздраженно кричащего на слуг. А внутри дома вверх и вниз по черной лестнице забегали люди. В этот день весь дом был в волнении – и не без причины.