Я бы не сказал, что мы были на секунду медленнее лидера, как могло показаться из результатов субботней квалификации. Мне казалось, что разница составляет полсекунды, а в гонке мы всегда выступаем лучше, чем в квалификации. Люди говорили, что к концу гонки стали замечать дым, который шел из моей машины; но мне кажется, что это пар шел от моих мозгов, потому что мне приходилось думать об очень многих вещах.
Много было сказано о том, что Жан Тодт не вышел на подиум, но, как обычно, пресса смотрела не в ту сторону. Команда решила сменить людей, которые выходят на подиум, точно так же, как и «Макларен». Мы заметили, что на подиум вышел Эдриан Ньюи, а не Рон Деннис, так что Жан Тодт решил, что будет честно, чтобы кто-нибудь другой из руководства команда смог испытать этот миг триумфа. Находиться на подиуме — это особенный момент, ты смотришь на стоящих внизу, видишь все эти флаги и транспаранты, слушаешь национальный гимн. Во время моей победы в Австрии на подиум поднялся Росс Браун, так как он был главным тактиком, и это правильно, что именно он был со мной. То, что он на нашей стороне — большое преимущество. Еще одной хорошей новостью из Австрии было то, что обоих «Макларенов» обвинили в столкновении на первом круге. Хаккинен был отнюдь не счастлив, потому что чувствовал, что поступок ДиСи стоил ему победы, но что можно сказать? Разумеется, для обеих машин было нехорошо врезаться друг в друга, но такое случается. Когда гонщики одной команда борются за победу, это определенно придает спорту зрелищности, и в этом смысле должен сказать, что восхищаюсь Роном и его решением вдохновлять обоих пилотов на борьбу за главный титул.
Нет необходимости говорить, что я уехал с автодрома и устроил вечеринку с друзьями, вернее, пытался устроить. Я прибыл в Лондон, что оказалось не лучшим решением, потому что там все закрывается в 10–30. Мы закончили ужин в китайском ресторане, и так как там придерживаются правил, мы не могли там выпить даже пива. Это был последний раз, когда после победы я ездил в Лондон. Трезвая ночь! Вы можете себе такое представить — Ирвайн и его друзья трезвые после победы?
Мне нравится наслаждаться жизнью вместе с моими друзьями, и безалкогольная ночь — это далеко не то, чего бы нам хотелось. Многие думают, что среди моих друзей много рок-звезд, но это не так. У меня есть друзья среди знаменитостей, но большинство моих приятелей — простые, обычные парни. Хотя мне кажется, что у нас, гонщиков, жизнь веселее, чем у рок-звезд. У нас есть деньги, и мы не увлекаемся таким мусором, как наркотики. Мне хорошо и после одной бутылки пива, и мне не нужен никакой другой наркотик.
Наверное, у меня всего четыре настоящих друга, и двадцать, с которыми мы зависаем. Я знаком с Крисом Ри, Крисом де Бургом, я встречался с Лизой Стренсфилд. Мик Хокнэлл — веселый парень, но больше всего мне нравится быть в компании моих обычных друзей. Некоторые из них богаты, а у других денег нет совсем. Богатые платят за бедных. Эта ситуация немного напоминает легенду о Робин Гуде, за исключением того, что мы не грабим богачей для того, чтобы заплатить за бедных.
Для меня нет никакого смысла в том, чтобы иметь яхту, и находиться на ней в одиночестве. Если мы отправляемся на ужин, а потом в ночной клуб, бутылка водки там может стоить 150 фунтов. Что ж, мы покупаем эту бутылку, и все из нее пьем. Нет смысла иметь деньги, если не желать их тратить. Деньги для меня важны, и я люблю заниматься бизнесом, получать прибыть и заключать сделки, но я знаю, как от этого получать удовольствие. У меня есть дорогие забавы — их у меня больше, чем у любого другого гонщика Формулы-1. И если я о чем-то сожалению, так это о том, что я не тратил денег еще больше. В этой жизни всегда думаешь о том, что все это завтра может прекратиться, и эта мысль вынуждает быть более осторожным. Как оказалось, у меня больше денег, чем нужно, так что я мог потратить больше. Даже сейчас я трачу, возможно, не более 10 % от того, что зарабатываю, так что я все еще экономлю 90 %.
Думаю, что если бы я не попал в Формулу-1, я бы остался в Северной Ирландии и продолжал вести бизнес моего отца. Он занимался подержанными автомобилями, и, думаю, мы смогли бы достичь чего-то серьезного. После сдачи экзаменов у меня не было никакого желания возвращаться обратно в школу, и мне хотелось работать с отцом, но он сказал мне, чтобы я пошел и нашел себе работу сам. Я ее нашел, она мне не нравилась, и я встал на учет. В офисе социальной защиты меня определенно подняли на смех, человек пришел искать работы, но не был заинтересован в деньгах. Но так я воспитывался — отец учил меня, что если ты не работаешь, то и денег за это получать не должен. После этого отец дал мне работу на своей стоянке. Отец не платил мне денег, а все жалование шло на оплату моих гонок. Я работал семь дней в неделю, и хотя сердце мое принадлежало автогонкам, тот бизнес мне нравился.
Люди говорят, что я проницательный бизнесмен и, как Мидас, превращаю в золото то, к чему прикасаюсь, но я не знаю, так ли это, может мне просто везет. Моим первым домом был маленький особнячок в Свэнли, который я купил и через три года, когда начался бум недвижимости, продал, удвоив свою прибыль. До этого я делал деньги, покупая и продавая машины. Моей первой серьезной сделкой была покупка в Северной Ирландии Фиесты за 700 фунтов и продажи ее за 1400.
Я играю на бирже периодически, как любитель но еще ни разу не погорел. Я люблю деньги. Фактически, за яхту я заплатил со своих инвестиций в фондовый рынок. Единственный раз, когда я потерял деньги на фондовом рынке, это когда я дал кому-то деньги, чтобы они их пристроили. Я дал им 250 тыс. долларов, и они потеряли 15 тыс. Я появлялся в нужное время, когда нужно уходил, но они все равно умудрялись терять деньги, так что было очевидно, что они покупают и продают не те акции. Это был последний раз, когда я доверился кому-то другому делать инвестиции за меня. Количество людей, которые могут играть на бирже, на самом деле не так уж велико. Уоррен Баффет — один их тех парней, которому удалось поймать свою удачу на рынке. В списке 50 богатейших людей, опубликованном в Санди Таймс, он был четвертым с состоянием более 18 миллиардов фунтов, но он живет и дышит торгами, и мне бы не хотелось стать таким, как он.
Но я вижу, когда вклады сделаны неправильно, и, как я уже говорил, мне не кажется, что «Феррари» поступила правильно, поставив все на Михаэля Шумахера. В Австрии некоторые члены команды все еще думали, что он вот-вот вернется, и, так как они вложили в него так много денег, им был неудобно от того, что я стал в Италии настолько популярен. Честно говоря, мне кажется, что внутри команды была группа людей, которые не поддерживали меня так, как должны были, но это было только временное явление. Джанни Аньелли и Лука ди Монтеземоло, люди, которыми я восхищаюсь и которых уважаю, хотят выиграть чемпионат, и мне кажется, что, если победит «Феррари», им все равно, будет Михаэль Шумахер или кто-то еще. Без сомнения на моей стороне была итальянская пресса. Всегда находились люди, которые меня поддерживали, но были те, которые не поддерживали. Иногда я чувствую, что это похоже на футбольный матч между двумя командами. Выигрывает ли твоя команда или другая, всегда нужно учитывать то, что болельщики могут менять свое мнение из недели в неделю. А тогда мне хотелось заставить замолчать своих критиков и хорошо выступить в Германии.
Вот так мы и оправились в Хоккенхайм, на родину «Мерседесов»; туда, где «Макларен» всегда очень удачно выступал. Но я намеревался испортить им праздник. На быстрых треках у «Макларен» обычно небольшое преимущество перед «Феррари», и казалось, что этот уик-энд не станет исключением. Я приехал в Хоккенхайм с отрывом всего два очка от Хаккинена. Все, что нам было нужно — это заставить машину ехать быстро и опередить «Макларен». Чтобы этого достичь, нам нужно было поднять машину еще на ступеньку вверх, и мы над этим работали. За четыре года, что я провел в «Феррари», мы никогда не останавливались надолго, и мне кажется, что в этом году все видели разницу и то, что прогресс действительно был.
