Роб нежно любил Чероки — кличку он позаимствовал из вестерна со своим любимым Джоном Уэйном — и, когда глядел на него, неизменно улыбался.

Он считал Чероки красивым и ласковым псом, но особенно ценил в нем верность и был убежден, что собака по определению самый преданный и близкий друг, — не каждый мужчина может похвастаться такой дружбой.

— Он пойдет за меня под пулю, — с гордостью говорил Роб. По его словам, Чероки был чистопородной собакой, наделенной сильным характером и мощными охотничьими инстинктами. В действительности, преобладающим качеством Чероки следовало считать его общительность. Он отличался крайним добродушием, хотя если бы кто-нибудь решил нарисовать на него карикатуру, в кружке над головой следовало бы написать: «Еда!» Чероки был из тех собак, для которых еда — больше чем источник пищи.

Своим происхождением эта порода обязана суровому и беспощадному климату северной Канады (на самом деле, лабрадоров вывели на Ньюфаундленде). До того как их привезли в Англию и начали разводить, собаки помогали рыбакам вытаскивать сети с рыбой и рылись в отбросах в поисках пищи — они никогда не страдали привередливостью. И в наши дни лабрадоры готовы съесть все, что хотя бы отдаленно напоминает съестное, а также многое из того, что съедобным не является вовсе. Ветеринары Монтклера расскажут вам множество историй о том, что им приходилось извлекать из желудка лабрадоров.

— Это умные собаки, — сказала Бренда Кинг, ветеринарный врач, вынимавшая по четвергам — в свой операционный день — из лабрадоров мячи, кости, консервные банки и даже камни, — но когда дело касается еды, они поразительно глупеют.

Чероки не был исключением и уже перенес две операции, поскольку был способен съесть все, что помещалось у него во рту. Он вечно вынюхивал на земле объедки, рылся в мусоре, подбирал гусиный помет в парке, прыгал на прохожих, несущих продукты из магазина. Он грыз открытые коробки с хлопьями и консервные банки с тунцом, целиком проглатывал апельсины и уничтожил фонарик из тыквы, оставленный на крыльце в честь Хэллоуина.

Широкогрудый мощный пес, предназначенный для охоты и продолжительных походов, Чероки нырял в любой подвернувшийся водоем, будь то океан или глинистая лужи.

Если Роб был стопроцентным мужчиной, то Чероки был стопроцентной собакой. Роб говорил, что опасается, как бы он не прогрыз стену, если его не вывести на положенную прогулку в Миллз. Поэтому пес был заточен в прачечной, где коротал дни, развлекаясь жевательными косточками или глядя в окно, — поставив на подоконник массивные лапы, он не сводил глаз с подъездной аллеи, откуда должен был появиться Роб. Он ждал.

Роб пристегнул поводок и вывел Чероки к «лендкрузеру». Очень скоро улицы Монтклера заполнятся автомобилями, школьными автобусами и родителями, провожающими детей в школу, но в этот ранний час город казался вымершим. И все же, свернув на неосвещенную стоянку у входа в Миллз, Роб с трудом нашел место для парковки. Нашим глазам открылась сверхъестественная картина: ослепительно сверкали фары, со всех сторон мерцали фонарики, и доносился лай собак, словно шла облава на инопланетян.

Полдюжины других владельцев крупных собак, так же, как Роб, работавших на Манхэттене, были уже на месте: двое из них выгуливали огромных мастифов, остальные пришли с лабрадорами, ретриверами и энергичными метисами. Собаководы, одетые в тренировочные брюки или потрепанные джинсы, выглядели заспанными и растрепанными; кое-кто из них помахал Робу и Чероки. Это была сложившаяся группа, объединившаяся на строго добровольной основе. На их месте большинство других владельцев собак предпочло бы нанять помощника или ограничиться походом вокруг квартала. Но эти люди, в том числе и Роб, относились к своим обязанностям ответственно. А собаки тем временем занимались своими делами — обнюхивали и разглядывали друг друга, нетерпеливо убегали вперед по тропинке, возвращались к хозяевам.

Роб выпустил Чероки из машины и отстегнул поводок. Пес немедленно бросился к рослому парню в защитной куртке. Тот выставил вперед руки, пытаясь загородиться от собаки.

— Извините, — прокричал Роб, видя, что Чероки бесцеремонно обнюхивает карманы незнакомца. Получив лакомство, пес громко залаял, требуя еще. Робу снова пришлось извиняться.

Прогулка была ежедневным, вернее, ежеутренним ритуалом. Собирались к пяти утра.

Выждав несколько минут, чтобы подтянулись опоздавшие, Дэн — продюсер местного канала новостей и неофициальный руководитель группы — скомандовал: «Пора». И мужчины с собаками двинулись по главной тропе. Кто-то еще пытался призвать собак к порядку, но вся стая, в том числе и Чероки, уже умчалась в лес.

Такие компании были главным раздражителем, подливавшим масло в огонь неугасающей борьбы, ведущейся вокруг запрета, наложенного на прогулки без поводка. При виде стаи огромных собак, несущихся между деревьями, многие пугаются. Мнение, что в этой ситуации собаки становятся неуправляемыми, — чистая правда. Но в этот час здесь было некого пугать. Пенсионеры и дети еще мирно спали в своих постелях, а немногочисленные собаководы заблаговременно отходили в сторону, заслышав многоголосый лай.

Группа передвигалась в быстром темпе — не прошло и сорока минут, как мы отмахали около двух миль. Не все участники прогулки были знакомы между собой. Иногда кто-нибудь перебрасывался парой слов о собаках или о состоянии рынка, и на этом общение заканчивалось.

Задумав организовать группу, Дэн высмотрел подходящих кандидатов во время прогулок в парках Монтклера и сам пригласил каждого. Поскольку его собственный палевый лабрадор Стрик отличался большой общительностью, Дэн решил, что ему необходима компания.

Роб сказал, что большая часть группы приходит в Миллз к этому часу по той же причине. Хозяева считают, что их собакам нравится играть вместе, хотя, выполнив положенный ритуал приветствия, собаки почти не проявляли интереса друг к другу.

В этот ранний час в парке было безлюдно, мужчины с удовольствием наблюдали за тем, как их мощные собаки носятся среди деревьев и играют — словом, наслаждаются возможностью побыть собаками.

Группа вышла на поляну. Вдали еще мерцали огни Манхэттена, хотя горизонт уже посерел, а небо осветилось первыми лучами солнца.

— Во время этих прогулок я планирую свой день, — поделился со мной Роб. — Вечером, когда мы гуляем вдвоем, я предпочитаю пообщаться с собакой.

Судя по всему, собаководы не испытывали ни малейшего желания разговаривать друг с другом. Роб особо подчеркнул, что их группа существует для собак, а не для людей:

— Это не компания приятелей или что-то вроде того.

Он и по именам-то знал всего двух-трех постоянных участников группы.

— Чероки! — крикнул Роб, — эй, Чероки!

Он слишком поздно понял, почему опытные собаководы дают своим собакам клички, состоящие из одного-двух слогов, — их проще произносить. Через минуту, но не так быстро, как хотелось бы Робу, лабрадор выскочил на тропинку и тут же снова скрылся в кустах.

Большинство мужчин носили с собой специальные пакеты, фонарики и термосы с кофе. Это были ответственные, законопослушные граждане, быстро ставившие на место тех, кто не убирал за своими собаками.

— Ведь из-за них мы все можем этого лишиться. — Роб закрывал глаза на тот факт, что группа нарушала закон, выгуливая собак без поводка.

Чероки любил эти утренние прогулки, бегал от души, пускался в погоню за другими собаками и енотами, но всегда возвращался к Робу.

К 5.45 группа вернулась на стоянку. Собак рассадили По машинам, мужчины торопливо попрощались и разъехались по своим делам. Никто не задержался полюбоваться рассветом. Все разошлись до следующего утра.

Такие группы, задуманные как свободное сообщество, не требуют общения, расходов и координаторов. Люди собираются к пяти, гуляют и расстаются до следующего утра. Не нужно платить взносы, печатать листовки, созваниваться по телефону, брать с собой что бы то ни было, за исключением собаки и поводка. Единственной обязанностью членов группы было приходить вовремя. Но если кто-нибудь отсутствовал, оправдываться не требовалось. Проходили недели, затем месяцы, на его место приходил другой, и никто не стремился узнать, что случилось с исчезнувшим товарищем.