От безвыходности рабьей «Дерьмократией» лечились: За сто лет на те же грабли Наступать не отучились. 7 августа 2008 г. Средь мелких забот, суеты повседневья, Где – август созревший и лета жара, Вдруг видишь, как листья теряют деревья, И, стало быть, в стаи сбиваться пора. Пора упаковывать в «завтра» поклажу – Все лучшие сны и сиянья очей, И душу готовить к иному пейзажу, К беззвёздности долгих ночей. Приснится забытое время свиданий, Их первая сладкая дрожь, И трепет души, и восторг ожиданий, Как будто волнуется рожь В предчувствии бури, и молний, и света, И страха, и счастья дождя, И всей колосящейся радости лета, И жатвы, чуть–чуть погодя… Пора отрешаться от дыма и чада Бесплодных надежд и любвей. Привет тебе, осень, златая прохлада, Прощальные сны мне навей. Привидится, будто бы в детстве, однажды Полёт, – не во сне, – наяву. Привидится мне, что умру не от жажды К той жизни, в которой живу. И в день, где все призраки лета поблекнут, Пусть новый проявится свет: Не опаляющей страстности летней, Но – мудрой прозрачности лет. 20 августа 2008 г. В погожий день проснёшься на рассвете: Вплетает солнце луч в узор ковра, Сквозь форточку струится свежий ветер, – И ты поймёшь, что радость жить – жива. И волшебством каким–то утро веет, И тишь внутри, и август на дворе, И яркое пятно, похожее на Фею, Танцует танец солнца на ковре. И ты ещё живёшь «на белом свете», Который не всегда так дивно бел. И этот луч, и этот свет, и ветер, Как паруса незримых каравелл Влекут вперёд и вдаль по морю жизни, К неведомым каким–то островам, Туда, где нет ни бед, ни катаклизмов, Где жизнь цветёт, где зеленá трава. Где ждут и удивления открытий, И радость сердца, и восторги глаз, И повести вечерних чаепитий, И всё – как в первый и в последний раз. И нет ещё молвы пристрастных сýдей, И далеко до Страшного Суда, И новые узоры лýчших сýдеб Плетёт её величество Судьба. 25 августа 2008 г. Рябины клонятся от гроздьев, – Нас ждёт холодная зима. Ещё пестреют астры, розы, Но проступает желтизна. Сухие листики с деревьев Сметает август, и сучки Средь зелени коричневеют. И кастаньетами стручки Акаций щёлкают в такт ветру. И птичьи рéдки голоса. И отзвуки мелодий «ретро» Мне жалят душу, как оса. Всё было. Было иль казалось?.. Приснилось. И приснится ль вновь – Всё, что души моей касалось: «И жизнь, и слёзы, и любовь». И этот розово–лиловый Ошеломляющий закат, Как речка, отразит ли снова Грядущих дней моих река?.. 25 августа 2008 г. Поэтам и писателям России прошлого века Неслышно подходят Летéйские [18] воды, Забвенье несут и полынь. Рождаются и погибают народы, И холод сменяет теплынь. Проходят века, и текут вереницей Грядущие в Лету навек. Лишь редкие тьма оставляет нам лица, Чтоб помнили: се – Человек. Менялась веками культура людская, И в целом гуманней стал век. Но руку занёс вновь над Авелем [19] Каин: Се – зависть, се есть человек. Бежала от кáинов в пéтлю Марина, В вино – неповинный Рубцов. И многих настигла лихая судьбина Таланта – мишени «стрельцов». До нищеты, до петли доводили, Сажали, стреляли [20], валяли в дерьме, А после их гибели лживые «были» Про них сочиняли, себе на уме. Осколки «Авроры» в Рязани, в Тарусе, И смертью всё пахнет от жерл… За что вы так, русские, губите русских? [21]Что, мало? всё мало вам жертв?!.. 31 августа 2008 г. Воспоминание об острове Эльдорадо Сколько дерзости и силы Было в мыслях и в руках. Обмелел, став тиной с илом Речки юности рукав. По нему с надеждой плыли Мы на остров красоты, А теперь застряла в иле Лодка счастья и мечты. В вóдах жизни плыли, рады Солнцу, вóлнам и ветрам. Где ты, остров Эльдорадо? Что сулишь ты нынче нам? Потускневшие надежды Утопила лодка дней, Никуда уже, как прежде, Не уплыть от будней в ней. Небо серо, в сердце тускло. Остров юности, как сон. Там, где было речки русло – Ядовитый кирказóн… 1 сентября 2008 г. вернутьсяЛета – мифологическая река забвения и смерти. вернутьсяАвель – в Библии сын Адама и Евы, «пастырь овец», убитый из зависти своим старшим братом Каином, земледельцем, когда Бог предпочёл дары Авеля. В переносном смысле – невинная жертва жестокости. вернутьсяС.Есенин – убит или доведён до самоубийства; М.Булгаков, М.Зощенко, А.Ахматова – подверглись духовному остракизму: не изгнаны из страны, но не печатались и жили в нищете; десятки писателей и поэтов Серебряного века вынуждены были эмигрировать или отказаться от литературной деятельности, оставшись жить при сталинизме в России; десятки известных (а сколько ещё неоткрытых имён!) поэтов, писателей, мыслителей мучились, страдали от унижений, болезней и рабского труда или погибли в застенках НКВД: Н.Гумилёв, О. Мандельштам, П.Флоренский, Н.Клюев, А.Тиняков, Б.Лившиц, В.Нарбут, С.Клычков, А.Скалдин, А.Ширяевец, В.Шаламов, А.Солженицын и др.. Так или иначе пострадали в послесталинское время от цензуры, были неиздаваемыми, запрещёнными, ссылаемыми: А.Солженицын, Б.Ахмадулина, И.Бродский, В.Высоцкий, А.Галич и др.. вернутьсяВ данном контексте речь идёт не о национальной, а о государственной принадлежности. |
