Не подумает ли кто, что и мы допускаем нетерпи<мость, что, как было от >мечено, является основою разложения, становится вратами к хаосу. Кроме того, терпимость вовсе не означает терпимость зла и преступности, но, конечно, будет распространяться по всем бесчисленным отраслям созидания.

И не будем относить понятия терпимости или нетерпимости в какие-то высшие, абстрактные сферы. Не будем сопричислять их и к чему-то громадному, великому, за пределами обыденности. Зачем так далеко, когда оба свойства выражаются именно в обиходе каждодневности. В малых обыкновенных действиях следует искать выражения нашей сущности.

«На это сказал Иисус: «Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым.

По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо.

Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо.

Самаритянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подошед, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динара, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе.

Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?

Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же». (Евангелие от Св. Луки, 10, 30–37).

Не с престола возливал милосердный самаритянин свой целебный бальзам в раны неизвестного путника. Нет, библейский пример дан в окружении обычности. Пустынная дорога, погибающий одинокий раненый. Немало людей обошло раненого и поспешили скрыться. Ведь кто знает, кто он таков? Может быть, не нашего вероисповедания? Может быть, помощь ему вовлечет в неприятную историю? Один из служителей церкви признался, что не мог помочь больной, ибо не знал, к какой вере принадлежит она. Но самаритянин своим примером укорил всех ханжей нетерпимости. Да и Святой Мартин, когда отдал плащ свой нагому нищему, вряд ли предварительно учинил допрос о вере и общественном положении.

Примеры всех Заветов говорят о высшей, прекраснейшей терпимости.

Нетерпимый человек, прежде всего, и не милосерден, значит, и не великодушен и не знает доверия. Всякий зачаток нетерпимости должен быть искореняем с детства, с первых дней пробуждения сознания. Опытный воспитатель должен подмечать, в чем проявится первое отрицание, и немедля заменить его действенным вмещением. Какое множество предрассудков и суеверий будет изъято из жизни! Сколько новых приветливых взглядов и сердечных сочувствий будет создано! Сколько домашних драм будет разрешено благостными заветами всевмещения!

В каждой школе, по любой специальности, с первого же дня терпеливо и заботливо будет вводиться просвещенное всевнимание и вмещение. Безысходность, исчадье нетерпимости, заменится беспредельностью познавания и созидания. Темное «нельзя» заменится светлым «можно», облагороженным истинным просвещением.

Стары напоминания о нетерпимости, как первые страницы Заветов, но невнимание к ним делает их новыми, точно бы сложенными на день завтрашний. Как немного усилий требуется, чтобы это завтра оказалось сияющим многими достижениями, возможными при сердечном сотрудничестве.

Даже и в наше нетерпимое время возможны такие объединительные учреждения, как всемирный Почтовый союз или Красный Крест. Никто из самых нетерпимых ханжей не протестует против этих учреждений. Значит, какой же незначительный сдвиг сознания требуется, чтобы достичь и всего прочего доверия и сотрудничества. И разве это так трудно?

Псалмы и песни народные издревле воспевают самые объединительные чувства человеческие, самые лучшие подвиги. Молодые очи, разве не сияют они от слова о подвиге прекраснейшем? И никакою машиною, никаким стандартом не задавить священный трепет сердца перед прекрасною беспредельностью. Пусть в школах еще больше говорят о подвиге, о великодушии, о творчестве мысленном и действенном. Маленький сдвиг покажет из-за тени сияние света. И превратится сдвиг в подвиг.

Вспомним поучительный пример китайской легенды о художниках. «Знаменитый художник был приглашен ко двору императора, чтобы написать возможно лучшую картину свою. Велики были затраты на оплату и на издержки приезда художника, но Покровитель Искусства император хотел иметь его лучшее произведение и предоставить все лучшие условия. Художник назначил срок в течение одного года. В отведенном ему помещении художник проводил день за днем в сосредоточенном обдумывании, так что наконец придворные обеспокоились, когда же, наконец, начнется сама картина. Все материалы были давно приготовлены, но художник, видимо, и не думал приступать к заполнению холста. Наконец, спросили художника, ввиду приближения окончания срока, им назначенного, но он сказал: „Не мешайте“. И за два дня до окончания года он встал и, быстро принявшись за кисти, закончил лучшее свое произведение, сказав после: „Сделать не долго, но нужно раньше увидеть то, что сделаешь“.

Казалось бы, уже достаточно много времени прошло, чтобы человечество могло увидеть всю непрактичность, низость и ничтожество нетерпимости. Будем надеяться, что многие века уже научили увидеть и осознать этот вред, взаимно непрестанно наносимый. Будем думать, что по Завету мудрого китайского художника – «увидеть долго, но сделать быстро». И так сдвиг опять может превратиться в подвиг.

А чтобы не огорчаться на пути к подвигу, можно вспомнить известное многоопытное изречение Благословенного. Когда Ананда спросил, зачем тратить дыхание перед собранием, которое не желает понять поучение, Благословенный сказал: «Зима приходит. Если кто и не думает о ней, она тем не менее придет. Ничто не мешает мне посвящать себя проповеди истины, даже если кто-то не нуждается в том, что я говорю».

Получаем письма от Академии Творческих Искусств, от Центра Спинозы, от нашего Латвийского общества, от Единения женщин, от Европейского центра, из далекой Аргентины, из Китая и от всех многообразных Установлений. Главное, что бросается в глаза при получении всех этих вестей, это их разнообразие. В шутку можно представить себе, что если бы на минуту переставить все эти сообщения, то сразу получился бы невообразимый хаос. Между тем все эти организации мыслят о Культуре, несомненно тянутся к одному и тому же. Разнообразие их мышления является одним из самых благодатных знаков. Широкообъятность понятия Культуры уже предполагает в самом себе необыкновенное разнообразие. Вы не можете представить себе всемирный одноформенный мундир Культуры. Будут единообразные сердечные устремления. Будет единоподобное ощущение достоинства человеческого, но внешние формы, конечно, будут разнообразны.

Научиться ценить разнообразие есть уже верный подступ к Культуре. Вообразите себе на минуту глубочайшее прискорбие, если бы из-за различия каких-то внешних знаков и покроев могли бы произойти недоразумения о существе самого священного понятия. К этому широкому пониманию всем нашим сотрудникам нужно приготовиться, чтобы при встречах священно охранить достоинство Культуры. Всякая ссора уже будет признаком акультурности. Всякое сомнение в правоте собрата тоже будет довольно антикультурно. Всякое желание заставить мыслить по своему рецепту не может служить признаком культурности. Нет, совершенно другим основанием окажутся связанными и духовно соединенными наши собратья, приедет ли он из Южной Африки или Финляндии, с Таити или из Белграда. Стремление к высокому качеству, сердечная преданность ко всему эволюционно-строительному, творческий труд, преклонение перед Красотою и почитание Знания – вот что свяжет всех этих светлых путников духа. Этим основам Света не будут препонами ни самые разнообразные верования, ни особенности языков, ни традиции, хотя бы и самые древнейшие. Понимание эволюционно-строительных основ жизни, широкие, самые запредельные устремления так расширят сознание, что вмещение даже самых нежданных особенностей будет происходить благожелательно. Там же, где есть основное благожелание, там получается и Благодать, которою крепнет духотворчество и чувствознание.