Повторять уже сказанное о теоретических взглядах Мальтуса мы здесь не видим надобности. Достаточно будет напомнить о его трезвом взгляде на материальный характер богатств, о его учении о ренте и прочем. Такова положительная часть сделанного им теоретического вклада, – часть, надо сознаться, не малая. Но даже в тех частях своей «Политической экономии», где Мальтус очевидно заблуждался и был опровергаем Рикардо, – даже там сочинение его не теряет своей поучительности. Его теоретическая оппозиция трудовой теории ценности, например, сослужила такую службу последней, что, на наш взгляд, после Рикардо и Маркса своим конечным торжеством она всего больше обязана именно Мальтусу.
Обратимся теперь к «Опыту о народонаселении».
Основные положения своего учения о народонаселении сам Мальтус формулирует следующим образом: 1) народонаселение ограничивается средствами существования; 2) народонаселение увеличивается, когда увеличиваются средства существования; 3) препятствия, задерживающие размножение, сводятся к воздержанию, пороку и нищете. Мы сейчас постараемся доказать, что все эти три положения более или менее подтверждаются современной наукой.
Некоторые из критиков Мальтуса старались уверить своих читателей, что изложенное в «Опыте…» учение представляет собой совершенный трюизм, ненужное повторение той элементарнейшей мысли, что люди не могут жить без пищи. В наши дни этот упрек повторяется Ингрэмом: «Провозглашенная с такой претензией так называемая мальтусова теория населения вместо того чтоб быть великим открытием, как многие это утверждали, или вредоносной новостью, как склонны были смотреть другие, является… формальным (?) возвещением очевидных, хотя на время и оставленных без внимания фактов». С такой точки зрения доказывать справедливость приведенных трех положений Мальтуса нет, разумеется, ни малейшей надобности: справедливость их очевидна, ибо они выражают не что иное, как общеизвестную истину. Однако, и это весьма характерно, то, что кажется столь очевидно истинным для одних из критиков «Опыта…», то столь же очевидно ложно для других. Конечно, человек не может жить без пищи, но не о том и речь; вопрос ставится так: что от чего зависит, что обуславливается чем: пища ли народонаселением, или народонаселение пищей? До Мальтуса почти все и после него его критики утверждали, что количество пищи обусловлено количеством людей: с увеличением народонаселения тотчас же увеличивается и сумма имеющегося для него пропитания. А Мальтус, как мы видели, выставил положение прямо противоположное. Следовательно, говорить о трюизме тут уже не приходится, и учение Мальтуса требует проверки и доказательств.
Размеры настоящего заключения не позволяют нам входить в подробности при рассмотрении вопроса, как отражается на населении количество имеющихся в его распоряжении запасов пищи. Статистикой в наше время уже доставлено множество фактов, подтверждающих именно тот характер зависимости, на который указывал Мальтус. Мы ограничимся здесь только тем, что приведем авторитетное свидетельство знаменитого автора «Истории материализма» и «Рабочего вопроса», Ланге. «Хотя голодная смерть, – пишет он в своем последнем сочинении, – в собственном смысле слова встречается далеко не так редко, как воображает себе мягкосердечная и доверчивая филантропия некоторых почитателей нашего гуманного века, но в статистическом отношении значение этой специальной формы как причины смертности не играет значительной роли. Гораздо опустошительнее действуют различного рода болезни, вызываемые голодом, потому что они заразительны и распространяются на людей зажиточных. Зависимость этих смертных случаев от повышения и понижения заработной платы доказана до сих пор пока только косвенно, посредством сравнения цифры смертности с ценами на хлеб. Впрочем, последние представляют собой коренную причину колебания заработной платы, так что косвенное доказательство не лишено полной убедительности». И далее Ланге приводит ряд цифр, которые убеждают нас в том, что с понижением цен на хлеб (а это бывает при его изобилии) смертность одновременно уменьшается и, наоборот, увеличивается число рождений и браков. Кроме смертности, дороговизна съестных припасов благоприятствует всегда и заболеваемости: болезни, особенно в форме эпидемий, почти всегда сопровождают голод. Зависимость населения от пищи подтверждается еще и тем фактом, что на сто умерших в глубокой старости приходится поразительно много людей состоятельных и очень мало бедняков. Напротив, в полном цвете сил бедных умирает значительно больше, чем богатых.
В общем, первые два положения Мальтуса мы считаем совершенно доказанными современными статистическими изысканиями. Что же касается третьего, то и против него особенно серьезных возражений, насколько нам известно, не предъявляется. Препятствия, задерживающие размножение людей и приводящие таким образом население к уровню имеющегося в стране продовольствия, сводятся, по Мальтусу, к пороку, несчастьям и нравственному воздержанию. Перечисляя подробнее все неблагоприятные для роста населения условия, он делит их на разрушительные и предупредительные. И в самом деле, хотя перечень этих условий не может считаться у Мальтуса достаточно полным, тем не менее само разделение вполне соответствует тому, что наблюдается в жизни, и может быть принято не без пользы исследователем общественных явлений. Конечно, мы далеки от того, чтобы делать отсюда все выводы автора «Опыта…» и рекомендовать читателям «воздержание», но это только потому, что до такого вывода еще далеко, и мы не можем согласиться с некоторыми промежуточными рассуждениями Мальтуса. Под приведенными же тремя положениями мы безусловно подписываемся.
Но не эти положения подвергаются критике со стороны противников «Опыта…», громы и молнии на голову Мальтуса навлекли пресловутые прогрессии. Факт, по своей курьезности заслуживающий быть отмеченным. Чтобы определить, в чем именно заключается сущность мальтусова учения, достаточно обратиться лишь к сочинениям современных его приверженцев, – конечно, из числа настоящих ученых. Что же оказывается? Писатели, присоединяющиеся к основным положениям «Опыта…», собственно о прогрессиях или вовсе не говорят, или только упоминают о них как о чересчур резкой форме, в которую вылилась у Мальтуса верная по существу мысль, что население имеет тенденцию размножаться быстрее продовольствия. Таким образом, сами прогрессии защитники Мальтуса уступают его противникам без боя. Поэтому и мы, лишь в самых коротких словах показав неудовлетворительность знаменитых математических формул, обратимся к разбору той верной, по мнению защитников Мальтуса, мысли, которая скрывается за этими рядами произвольных цифр.
Мы видели уже, как слабо с фактической стороны обставлены прогрессии в самом «Опыте…». Следовательно, прежде всего их надо признать недоказанными. Относительно прогрессии арифметической в этом нельзя и усомниться, ибо она не только не доказана, но и не доказывается, а просто лишь формулируется. Что же касается геометрической прогрессии, то при ее универсальности она подтверждается очень плохо, всего одним-единственным примером, – примером, который к тому же оказывается выбранным далеко не удачно. Еще при жизни Мальтуса ему было указано, что, определяя период удвоения населения Соединенных Штатов, он упустил из виду столь важный фактор, как переселения. Ошибка благодаря этому получилась немалая, тем более что двадцатипятилетний период удвоения не подтвердился ни на одной стране. Чтобы опровергнуть Мальтуса в этом пункте, Годвин прибег к очень любопытному приему обратных вычислений. Исходя из наличного для его времени населения Швеции и предполагая, что оно удваивалось только каждые 140 лет, он приходит к курьезному выводу, что в эпоху падения Западной Империи Швеция обладала лишь тремястами душами населения, а несколько раньше, то·есть именно тогда, когда страна начала посылать на юг свои воинственные полчища, в ней было не больше одного жителя. На вычисления Годвина Мальтус совершенно справедливо ответил, что нельзя опровергать его мысли на примере страны, находящейся очевидно в застое. Однако впоследствии расчет Годвина применен был ко всей Европе и дал в результате почти столь же нелепый вывод.
