Отношение к высокопоставленным людям всегда как нельзя лучше характеризует человека, поэтому мы не можем умолчать об одном случае, который дает нам понятие, как держал себя Локк в кругу аристократов. У лорда Ашли часто собирались гости – побеседовать, иногда просто поиграть в карты. Когда Локк впервые появился в салоне своего друга, его неприятно поразило такое препровождение времени. Несколько минут он молча смотрел на играющих, затем вынул свою карманную книжку и принялся что-то записывать. Это, в свою очередь, возбудило любопытство гостей, и один из них спросил его с удивлением, что такое он пишет. Локк отвечал: «Я стараюсь извлечь из вашего общества как можно более для себя пользы: давно уже хотелось мне познакомиться с замечательными моими современниками и соотечественниками; наконец желание мое исполнилось, и я счел за самое лучшее записать все слышанное мною в таком избранном обществе». И Локк прочитал то очень немногое, что слышал от игравших в карты. Все поняли его тонкий намек и оставили игру. Остроумная шутка оживила все общество и вызвала разговоры и споры.

Из приведенного нами рассказа видно, что Локк относился к аристократам не раболепно, а держал себя в высшем кругу совершенно свободно. Некоторые письма его к вельможам и посвящения сочинений представляют нам эти отношения в ином свете. Мы видим, что в них Локк сильно преувеличивает заслуги высокопоставленных лиц за счет своих собственных. Но в то время было принято так писать, и это нельзя отнести к характеру Локка, который сам по себе был чужд всякой лести.

Вскоре по приезде в Голландию Локк лишился своего друга Ашли, который скончался в Амстердаме в 1683 году. Можно себе представить, как эта смерть огорчила Локка. Он не мог жить без дружбы и, оплакивая своего покойного друга, протягивал руки новым знакомым, которые были ему симпатичны, так что вскоре у него и в Голландии образовался кружок искренних друзей.

Эмигранты в Голландии. – Английское правительство преследует Локка и подозревает в сообществе с герцогом Монмутом. – Личность Монмута и его стремления не имеют ничего общего с задачами Локка. – Письма Локка о веротерпимости; основание учено-религиозного общества. —Переворот в Англии в 1688 г.; влияние его на перемену в судьбе Локка. – Возвращение Локка на родину. – Локк на поприще государственной деятельности. – Принц Оранский – король Англии; отношение его к Локку. – Болезнь Локка и удаление в графство Эссекс.

Легко заметить, что в жизни Локка есть нечто общее с жизнью Аристотеля. Нам невольно бросается в глаза, что оба философа до пятидесятилетнего возраста, занимаясь приобретением знаний, наблюдением жизни и воспитанием человека, внешне очень мало проявляли свою духовную деятельность. И Локк, и Аристотель не принимали прямого участия в политической деятельности, но сочувствовали политическим деятелям, увлекаемым любовью к свободе, и терпели за то преследования…

Мы знаем, что из Оксфорда Локк, после тщетной попытки оправдаться, отправился в Голландию. В то время это была страна, в которой находили убежище все гонимые за правду и неправду. Эмигранты искали свободы с различными целями: одни ради высших интересов, другие для самых мелких интриг. Чрезвычайное разнообразие элементов эмиграции открыло Локку возможность изучить в Голландии человека со всех сторон. В Голландии же Локк нашел горячо им любимую свободу – безусловную, истинную, неизменную и беспристрастную (absolute Liberty, just and true Liberty, impartial Liberty). Локк говорил, что свобода и спокойствие, которыми пользуются голландцы, с избытком вознаграждает их за скудость природы.

По всей вероятности, и Локк, отправляясь в Голландию, надеялся там воспользоваться спокойствием и свободой для продолжения своего философского труда. В то время штатгальтером Голландской республики был знаменитый Вильгельм Оранский, внук короля Англии Карла I. Впоследствии он спас от рабства Соединенные провинции Голландии, дал сильный отпор Франции и установил на прочном основании английскую конституцию. Вильгельм был в высшей степени предан делу республики и неустанно обращался к Генеральным штатам с возвышенными речами; ими он поднимал и воспламенял национальный дух. Лично к Локку принц Оранский отнесся как нельзя лучше. Изгнанников, приютившихся в то время в Голландии, можно разделить на три класса: одни, как Шефтсбери, усталые, измученные, умирали спокойно или мирно доживали свой век; другие, как Локк, пользовались относительным спокойствием, чтобы создавать свои великие произведения и свободно выражать свои заветные мысли. Известно, что в Голландии Локк написал свои знаменитые «Письма о веротерпимости» и основал учено-религиозное общество, первое правило которого состояло в том, что каждый член должен любить и уважать всякого человека, не обращая внимания на его религию и национальность. Такие мудрецы, как Локк, не пользовались свободой для мести и поправки своих личных дел; но мудрецов, разумеется, было не много; большая часть изгнанников принадлежала к заговорщикам, лелеявшим выгодные для них политические перевороты; самым влиятельным из эмигрантов последнего класса и в то же время самым выдающимся был, бесспорно, герцог Монмут, незаконный сын Карла II. Он одно время действовал сообща с партией вигов, к которым принадлежал Шефтсбери, друг Локка. Это дало повод правительству подозревать Локка в связях с Монмутом. Мы говорили уже, какой характер имело участие Локка в политической деятельности Шефтсбери, с которым Локк был связан узами дружбы. С Монмутом же у Локка не могло быть ничего общего. Самое поверхностное знакомство с личностью Монмута должно как нельзя лучше убедить нас в этом. Монмут как любимый сын Карла II пользовался в юности всеми преимуществами принца. Внешне он был не только красив, но и необыкновенно привлекателен, его характер был мягок, его обращение с людьми было изысканное и ласковое. Ему многое прощали даже строгие пуритане. Некоторые утверждали, что Карл был когда-то женат на красивой матери Монмута, ходили упорные слухи о какой-то черной шкатулке, где хранился брачный документ. Сам король официально отвергал эту басню, но ему не верили. Во все времена существовали любимцы толпы, способные кружить головы. Монмут во многом напоминал Алкивиада. Нетрудно также отыскать сходство Монмута с графом Эссексом, покровителем Бэкона. Заметим кстати, что это повторение личностей часто встречается в истории, а потому невольно веришь Шопенгауэру, что те вишни, которые мы раз съели, опять будут висеть на деревьях…

В Англии шла жестокая борьба между парламентом и короной, между протестантством и католичеством. Любимцы толпы, такие, как Монмут, всегда действуют ради своих интересов, толпа же часто причисляет их к мученикам за общее дело. Монмута считали мучеником, погибшим за протестантскую веру; после его казни в его крови мочили платки и берегли как святыню. Между тем, Монмут в последние минуты своей жизни только и думал о своей возлюбленной леди Вентворт и погиб, добиваясь короны, потому что ей так хотелось видеть его королем. Власть Монмута над сердцами продолжалась до тех пор, пока не вымерло то поколение, которое его видело и знало. Ленты, пряжки и другие мелкие принадлежности его туалета хранились как драгоценность. Многие продолжали думать, что он все еще жив и опять явится; сложилась известная легенда о «Железной Маске», и даже Вольтеру пришлось всерьез опровергать предположение, что человек в железной маске был герцог Монмут.

Локк, конечно, хорошо понимал, какие пружины руководили действиями Монмута, и употребил все усилия на то, чтобы доказать, что у них с Монмутом были разные пути, как и со всеми, кем руководили личные побуждения. Истинными защитниками протестантской религии были, конечно, не такие люди, как Монмут, а такие, как Локк, но последних толпа, разумеется, не замечала.

В 1685 году герцог Монмут со своей партией поселился в Голландии и начал готовить предприятие, которое впоследствии привело его на эшафот. Английское правительство, узнав о его заговоре, тотчас послало предписание своему посланнику в Гааге требовать выдачи нескольких подозреваемых им английских подданных, в том числе и Локка. Леклерк, хорошо знавший Локка, утверждает, что философ тогда не имел никаких связей с герцогом Монмутом и не верил в успех его предприятия. Сверх того, Локк в этом отношении был нерешителен и держался в стороне от всяких заговоров. В конце 1684 года Локк находился в Утрехте; он приезжал в Амстердам только на короткое время с намерением снова уехать в Утрехт, чтобы его случайно не включили в число заговорщиков. В Амстердаме же он узнал, что требуют его выдачи, и ему поневоле пришлось скрываться. Сначала он имел намерение поселиться вместе с Генелоном; Генелон принял его очень радушно, но сказал, что у них не в обычае брать в свой дом постороннего человека. Потом, когда Генелон узнал, какая опасность грозит Локку, то принял деятельное участие в положении философа; он упросил своего тестя взять Локка к себе, – и Локк пробыл у последнего два-три месяца. Друзья его между тем навели справки у одного правительственного лица относительно грозившей ему опасности и узнали, что правительство выдаст Локка по требованию короля Англии только в том случае, если такое требование будет иметь достаточные основания. Так как серьезных оснований не было, Локк продолжал жить в Амстердаме, однако из предосторожности выходил из дома только по ночам. В конце года он переехал жить к Генелону, но только в 1686 году начал снова показываться днем, потому что только к этому времени окончательно выяснилось, что он не имел ничего общего с замыслами герцога. И в это смутное время своей жизни Локка писал и напечатал свои письма «О веротерпимости», в которых говорит между прочим: «Трудно поверить, чтобы человек из чувства милосердия заставлял кого-либо пытками принять ту или другую веру. Если бы Бог хотел силою обратить людей в какую-нибудь веру, то послал бы Христа с легионами ангелов небесных, а не слишком ревностного сына церкви с его драгунами»[1]. Эти письма были с восторгом встречены в Голландии, но оксфордское духовенство ответило на них памфлетами; на два из памфлетов Локк счел нужным ответить, защищая веротерпимость. Через двенадцать лет после этого появился новый памфлет на те же письма. Локк в то время был сильно болен. Несмотря на это, в ответ на последний памфлет он начал писать свое четвертое письмо о веротерпимости, которое осталось, однако, неоконченным. Капитальное сочинение Локка «Опыт исследования человеческого разума» также приближалось к концу. Он сам сделал из него краткое извлечение в конце 1687 года. Леклерк перевел его на французский язык и напечатал в своей «Библиотеке». Это извлечение заслужило громкое одобрение людей знающих, друзей истины и возбудило в них сильное желание видеть поскорее напечатанным все сочинение. В 1688 году в Англии произошел переворот, имевший счастливый исход благодаря храбрости и великодушию принца Оранского. Это важное событие открыло и Локку возможность вернуться в свое отечество; он приехал в Англию на одном корабле с принцессой Оранской. Тотчас же по прибытии в отечество Локк стал добиваться некоторых несправедливо отнятых у него гражданских прав. Как бывший студент Оксфордского университета он имел право на помещение в здании этого учреждения, но был, как мы видели, лишен его без всякого основания. Философ не нуждался в этом помещении и не думал когда-либо им воспользоваться, но хотел добиться возвращения произвольно отнятого права. Однако когда он приехал в Оксфорд и увидел, с каким предубеждением относилась к нему вся коллегия, то не пожелал восстановления упомянутого права. Он был рад, что его не преследовали более, что никто ни в чем его не подозревал и ему не приходилось скрываться. Это само по себе уже доставляло ему такое душевное спокойствие, каким он давно не пользовался; с большим рвением принялся он снова за свои философские труды, которые создали ему неувядаемую славу. В 1689 году Локк окончил свой «Опыт» в доме наследников Антони Шефтсбери. Появление в свет этого сочинения было настоящим событием в Англии, где в то время высоко ценились умственные интересы и текла свободная жизнь… На одном митинге в Оксфорде было решено всячески содействовать распространению этого сочинения Локка, в котором с поразительной ясностью высказывались мысли, более или менее сознаваемые всеми. Таким образом, Локка наконец признали соотечественники. При таких условиях и при расположении к нему нового правительства Локк мог рассчитывать на высокий пост, но довольствовался скромной судейской должностью с небольшим содержанием.