Кроме двух книг – Опытов Монтеня и Руководства Эпиктета, третья главная книга для Паскаля в Апологии – Кинжал Веры, испанского доминиканца Раймонда Мартини, где чудом уцелели от огня Инквизиции древнейшие памятники иудейской письменности. Паскаль ищет в них совпадения христианского предания со свидетельствами великих учителей Талмуда в том, что он называет “непрерывностью” (perpйtuitй), и что мы могли бы назвать единством религиозного опыта человечества в веках и народах, во всемирной истории.

“Что бы ни говорили (неверующие) о христианстве, надо признать, что в нем есть нечто удивительное. “Это вам кажется, потому что вы родились в христианстве”, могут мне возразить. Нет, вовсе не потому, а наоборот: я противлюсь христианству, потому что в нем есть это удивительное… Люди, от начала мира, ожидали Мессию… и утверждали, что Бог им открыл, что родился Искупитель… Это удивительно”.

Исторические ошибки Паскаля слишком явны. “Летописи иудейского народа на несколько веков древнее, чем летописи остальных народов”. “Весь этот великий и многочисленный народ произошел от одного человека” (Авраама). “Греки и римляне заимствовали свои законы от иудеев”. “Сим, видевший Адама, видел Ламеха, который видел Иакова, а Иаков видел тех, кто видел Моисея”. Такая “история” для нас уже немного стоит. Но все эти ошибки Паскаля несущественны, потому что сделаны в порядке Истории, а не Мистерии, – внешнего знания о мире, а не внутреннего знания о человеке – того, на чем зиждется вся Апология.

Судя по тому, что Паскаль ставит наравне с ветхозаветными пророчествами чудное сказание Плутарха о кормчем Тамузе, услышавшем таинственный крик: “Умер Великий Пан!” (что не пришло бы, конечно, и в голову никому из церковных апологетов), – он мог бы понять пророческий смысл и таинств Елевзиса, Египта, Вавилона, Крито-Эгеи – всего, что мы называем “христианством до Христа”, что, в самом деле, есть одно из удивительнейших чудес всемирной истории.

Огненное сердце Мыслей — та ночная беседа Паскаля с таинственным Гостем, которую он сам называет “Иисусовой Тайной”. Главное жизненное действие сердца – посылать во все, даже в мельчайшие сосуды тела кровь; так же действует и “Тайна” в Мыслях: в каждой из них слышится биение, в каждой льется кровь этого сердца.

Все начинается и кончается в Мыслях тем “сверхъестественным сном” человечества, которым спят ученики Иисуса в Гефсиманскую ночь. Главная цель Паскаля—разбудить, расколдовать людей от этого “заколдованного сна”. “В смертном борении будет Иисус до конца мира: в это время не должно спать”.

В “Иисусовой Тайне”, этом не внешнем, а внутреннем “видении”, “явлении” Христа – совершается как бы Его “Второе Пришествие”, или вечное “Присутствие” в мире:

“Иисус – один на земле”, – вспоминает Паскаль, может быть, не только о Гефсиманской ночи, но и о своей.

по “незаписанному” в Евангелии слову Господню, “Аграфа”. “Иисус один” – наедине с Паскалем. В этой внутренней близости Человека к человеку чувствуется близость не только Духа к духу, но и Тела к телу. Кажется, ученики Христа узнали бы в этой ночной беседе Паскаля голос Учителя.

Может быть, точно такие же “Явления” – “Присутствия” бывали и у великих Святых в Церкви; но грешному человеку в миру это Явление, кажется, первое, еще никогда не бывалое.

Люди, слышавшие сами или помнившие тех, кто слышал сам живой голос Иисуса, хранили в памяти и передавали друг другу, а иногда и записывали, до конца первого и начала второго века, подлинные, из уст Его услышанные, но в Евангелии “не записанные”, слова Господни, Аграфа. Стуит только вслушаться в иные слова “Иисусовой Тайны”, чтобы убедиться по нечеловеческому звуку их, что и эти слова – “Аграфы”, и что они могли быть услышаны Паскалем только из уст самого Иисуса.

“Противоположное – согласное”, – учит Гераклит. “Из противоположного возникает прекраснейшая гармония; из противоборства рождается все”. Это значит: все рождается из противоборства и согласия Двух Начал в Третьем—из божественной тайны Трех. “Бог есть день – ночь; зима – лето; война – мир; сытость – голод: все противоположности, enantia, в Боге”. Енантиизмом, “философией противоположностей”, можно бы назвать всю мудрость Гераклита, и мудрость Паскаля также.

Главный религиозный метод его – “согласование противоположностей” (accorder les contraires). Паскаль, вероятно, ничего не знал о Гераклите; тем удивительнее эти его совпадения с Гераклитом не только в мыслях, но и в словах.

“Два противоположных начала – с этого должно все начинать”. “И даже в конце каждой высказанной истины должно прибавлять, что помнишь противоположную истину”. “Наше (человеческое) величие заключается не в том, что мы находимся в одной из двух (противоположных) крайностей, а в том, что мы находимся в них обеих вместе и наполняем все, что между ними. Но, может быть, душа соединяет эти крайности только в одной точке, как бы в раскаленном угле”. “Противоположные крайности соприкасаются и соединяются в Боге, и только в одном Боге”. “Только в Иисусе Христе все противоречия согласованы”. “Вера объемлет многие, как будто противоречивые, истины… Две природы (Божественная и человеческая) соединяются в Иисусе Христе, а также два мира (создание нового неба и новой земли)”.

“Он (Христос) есть мир наш, соделавший из двух одно и разрушивший стоявшую между ними преграду”, учит Павел (Ефесянам, 2:14), и тому же учит Паскаль. Весь религиозный опыт его достигает высшей точки в этом учении о двух Божественных Началах – Отце и Сыне, – соединяющихся в Третьем Начале – в Духе. Если так, то огненное сердце Мыслей — “Иисусова Тайна” – есть не что иное, как тайна Трех.

“Бесконечным расстоянием между телами и духами прообразуется расстояние еще бесконечно большее, между духом и любовью, потому что оно сверхъестественно… Эти три порядка (Тело, Дух, Любовь) различны по качеству”. “Все тела – небо, звезды, земля и все царства земли – не стоят ни малейшего из духов, потому что он знает все это и знает себя, а тела ничего не знают. Все тела и все духи, вместе взятые, и все, что от них произошло, – не стоят ни малейшего движения любви, потому что это относится к порядку бесконечно высшему. Все тела и духи не могли бы произвести ни малейшего движения любви: это невозможно, потому что относится к иному, сверхъестественному порядку”.

Сам того не зная, Паскаль в этом учении о “трех Порядках” продолжает, через пять веков, дело, начатое Иоахимом Флорским, – учение о “трех состояниях мира” – “трех Царствах” – Отца, Сына и Духа.

“Три порядка” – в созерцании Паскаля, а в действии, в жизни – три чуда: Огонь, Терн, Кровь (“каплю крови Моей Я пролил за тебя”, говорит ему Иисус в “Тайне”). Каждое из этих трех чудес было для него как бы физическим и метафизическим вместе осязанием прерыва между порядками—таким же убедительным опытом, как понижение ртутного столбика в стеклянной трубке при восхождении на высоты, и, в то же время, переходом из одного порядка в другой, из низшего – в высший. В первом чуде – Огня—совершился для Паскаля переход из первого порядка– вещества, плоти, – во второй порядок—Духа; во втором чуде – Терна – переход из второго порядка – Духа, в третий – Любви, где и совершается третье чудо – Крови.