Их кареты были поданы одновременно. Клодия слишком проворно протянула Риордану руку для поцелуя и задержала его пальцы в своих гораздо дольше обычного. Он проводил ее озадаченным взглядом, пока Марчмейн подсаживал ее в наемную карету, и еще долго смотрел вслед, когда они отъехали.

Кассандра заглянула ему в лицо и сразу отвернулась, терпеливо ожидая, пока он опомнится и поймет, что его собственная карета стоит у тротуара в полной готовности. Риордан рассеянно помог ей забраться внутрь; большую часть пути они проделали в молчании.

Наконец она заметила, что он смотрит на нее, и заставила себя заговорить.

– Леди Клодия очень хороша собой, – проронила она без особого восторга.

– О, да.

– И очень умна.

– Очень.

Кассандра перевела дух.

– Она твой особый друг, верно?

– Почему ты так думаешь? – спросил он, уклоняясь от прямого ответа.

В самом деле, почему? Какой черт ее попутал начать разговор, причинявший ей боль?

– Судя по тому, как ты с ней обращаешься… – стоически продолжала Кассандра. – С ней ты не прикидываешься, не играешь роль, позволяешь ей видеть, какой ты есть на самом деле. И потом… она так явно влюблена в тебя.

Риордан натянуто рассмеялся. Если Клодия и влюблена в него, то только на сегодняшний вечер.

– Ты ошибаешься.

Его тон ясно дал понять, что разговор окончен, и ей расхотелось его продолжать. Он не стал отрицать, что эта женщина – его «особый друг». Кассандра уставилась в окно, чувствуя, как на нее наваливается сокрушительное ощущение одиночества. Она сама виновата в своем несчастье. Влюбилась в человека, который ей никогда не достанется, и не знает, как его разлюбить. Теперь она ясно видела, насколько он выше ее во всех отношениях – по положению в обществе, образованности, по тому уважению, которое он вызывал у окружающих. И еще она увидела женщину, на которой он в один прекрасный день женится. Если не на ней, то да такой, как она. Честно сравнив себя с Клодией Харвеллин, Кассандра едва не застонала от боли, которую причиняло ей ощущение собственной никчемности.

Если бы только она могла удрать! Ежедневные встречи с ним уже превратились для нее в настоящую пытку, а дальше будет еще хуже. Чтобы унять сердечную боль, надо перестать видеться с тем, кто ее вызывает. Но для нее этот простой выход закрыт. Ей придется не только выносить общество Риордана, но и притворяться на людях, что они любовники. Это несправедливо! Сколько она себя помнила, Кассандра мечтала полюбить, отдать свое сердце доброму, ласковому мужчине, который спасет ее от одиночества и будет лелеять до конца своих дней. Вместо этого ее сердце выбрало именно того, кто способен доставить ей больше всего страданий. Может, с ней что-то не так? Может, ей нравится страдать? Или она просто дура?

Она проглотила слезы, комом подступавшие к горлу, и расправила плечи. Она выдержит. Она всегда все сносила, снесет и это. И потом – что ей еще остается? У нее нет иного выбора, кроме как продолжать копить деньги и ждать того дня, когда она будет свободна и сможет начать новую жизнь где-то в другом месте. В одиночестве. Ну, а пока она, насколько возможно, будет защищать свое сердце.

Карета остановилась. Только когда Риордан помог ей сойти с подножки, Кассандра сообразила, что они стоят веред его, а не перед ее домом.

– Я вспомнил, что хотел сказать тебе раньше, – пояснил он и повел ее внутрь.

Они застали секретаря в библиотеке за писанием писем.

– Боже милостивый, Джон, вы все еще здесь? Неужели вы никогда не уходите домой?

Уокер смущенно улыбнулся.

– Я заканчивал кое-какую работу, сэр. Я могу уйти прямо сейчас, если вы…

– Нет-нет, заканчивайте свою работу. Мы пойдем в гостиную. Да, вот еще что, Джон: мы не хотим, чтобы нас беспокоили.

– Да, сэр, – пробормотал Уокер вслед их удаляющимся спинам.

Позволив Риордану увести себя по коридору в гостиную, Кассандра всю дорогу ломала голову над тем, что он хочет ей сказать. Он вдруг стал таким деловитым! Она никак не могла понять, что означает такая перемена настроения.

Хрустальные настенные бра по обе стороны от дверей были зажжены. От одного из них Риордан зажег тонкую сальную свечку и коснулся ею всех светильников, находившихся в комнате. Парадная гостиная запылала огнями, словно вот-вот должны были прийти гости. Затем он снял камзол, бросил его на диван, а сам подошел к высоким окнам, на ходу расстегивая жилет. Кассандра ждала, что он задернет шторы, но он к ним не притронулся. Вместо этого он повернулся к ней лицом.

– Подойди ко мне, Касс. Я хочу, чтобы ты меня поцеловала.

Глаза у нее стали круглыми от удивления. Несколько мгновений прошли в молчании. Потом она сделала слабый жест рукой в сторону окон.

– Да, я знаю, нас могут увидеть с улицы. В том-то и вся соль! У Уэйда есть свои соглядатаи, за нами наверняка следят. Я не хочу, чтобы они думали, будто мы обнимаемся только на людях, для виду.

Кассандра рассмеялась коротким нервным смешком.

– Ты меня разыгрываешь.

– Ни в коем случае. Ну иди же сюда, милая, это все ради нашего дела! Не заставляй меня стоять здесь одного, я чувствую себя набитым дураком.

– Я тебе не верю, – заявила Кассандра, хотя в ту же самую минуту ноги сами собой понесли ее к нему.

Она все-таки сумела остановиться шагах в четырех от него, и ему пришлось преодолеть это расстояние прыжком, чтобы дотянуться до нее и привлечь к себе.

– Разве я способен лгать? – спросил он тихо, положив обе руки ей на талию.

– Еще как!

Огонек желания, горевший в его темно-синих глазах, волновал ее неудержимо. В голове били набатные колокола тревоги, но она отказалась к ним прислушаться. Это всего лишь поцелуй! Впереди ее ожидает столько мук, неужели она не может себе позволить немного радости? Лицо Риордана заполнило собой все пространство, какое она могла охватить взглядом. Их губы встретились в легчайшем прикосновении, и тут Кассандра закрыла глаза. Она старалась не двигаться, вкусить сполна тонкой сладости их перемешанного дыхания и опьяняющего ощущения его губ у себя на губах, но ей уже хотелось большего. Ее руки обвились вокруг его шеи, пальцы вплелись ему в волосы. Как давно она об этом мечтала! Ей хотелось сказать: «Мне нравятся твои волосы», но она постеснялась.

Он начал осыпать поцелуями ее лицо, что-то шептать ей на ухо, потом провел языком по скуле и шутливо, совсем легонько укусил за подбородок. Его губы скользнули вниз, к ямочке у основания горла.

– Я ждал этого весь вечер…

Кассандра хотела сказать, что она тоже ждала, что влюблена в него, что умирает от желания, но она прошептала вслух только его имя. Риордан нашел ее рот по этому зову и поцеловал глубоко и страстно. Она дрожала. Обхватив ее затылок, он проник в нее языком, упиваясь наслаждением и требуя большего.

– О Боже, Касс, я устал притворяться, что не хочу тебя!

Радость согрела ее изнутри теплым огнем.

– Обними меня, Филипп.

Неужели она сказала это вслух? Или только про себя? Это не имело значения, так или иначе – он услышал. Его рука коснулась ее груди, и она благодарно вздохнула. Они оба одновременно вспомнили об окнах и, не размыкая объятий, отступили назад, как танцоры, выполняющие заданное па.

– Я соврал насчет соглядатаев Уэйда.

– Я знаю. Мне все равно.

Не спуская глаз с ее лица, он начал ласкать ее обеими руками и почувствовал, как ее груди оживают под его ладонями. Кассандра попятилась назад, пока не уперлась плечом в стену. На какой-то краткий миг к ней вернулся разум.

– Мы не должны этого делать, – прошептала она еле слышно. – Зачем ты так поступаешь со мной?

– Потому что я ничего не могу с собой поделать. И ты тоже.

Он начал расстегивать сзади ее платье, непрерывно продолжая ее целовать, шепча безумные слова нежности.

– Нет, не надо…

Но Кассандра знала, что говорит не всерьез, знала, что, если он сейчас послушает ее и остановится, она сама этого не вынесет.

Риордан стянул платье с ее плеч; под ним обнаружилась только кружевная сорочка. Никакого корсета. Благослови Господь Марию-Антуанетту! – мелькнула у него богохульная мысль. Он склонил голову и стал целовать ее грудь сквозь шелковую ткань, пока у нее не подогнулись ноги. Потом обхватил за талию и впился поцелуем ей в губы, обезумев от желания.