Ты ж в этот миг и внимай, и гляди, притаивши дыханье, И, созидая потом, мимолетное помни виденье! Октябрь 1856 * * * Что ты голову склонила? Ты полна ли тихой ленью? Иль грустишь о том, что было? Иль под виноградной сенью Начертания сквозные Разгадать хотела б ты, Что на землю вырезные Сверху бросили листы? Но дрожащего узора Нам значенье непонятно — Что придет, узнаешь скоро, Что прошло, то невозвратно! Час полуденный палящий, Полный жизни огневой, Час веселый настоящий, Этот час один лишь твой! Не клони ж печально взора На рисунок непонятный — Что придет, узнаешь скоро, Что прошло, то невозвратно! Ноябрь 1856
Б. М. МАРКЕВИЧУ Ты прав; мой своенравный гений Слетал лишь изредка ко мне; Таясь в душевной глубине, Дремала буря песнопений; Меня ласкали сон и лень, Но, цепь житейскую почуя, Воспрянул я; и, негодуя, Стихи текут. Так в бурный день, Прорезав тучи, луч заката Сугубит блеск своих огней, И так река, скалами сжата, Бежит сердитей и звучней! Осень 1856 * * * И у меня был край родной когда-то; Со всех сторон Синела степь; на ней белели хаты — Все это сон! Я помню дом и пестрые узоры Вокруг окон, Под тенью лип душистых разговоры — Все это сон! Я там мечтою чистой, безмятежной Был озарен, Я был любим так искренно, так нежно — Все это сон! И думал я: на смерть за край родимый Я обречен! Но гром умолк; гроза промчалась мимо — Все было сон! Летучий ветр, неси ж родному краю, Неси поклон; В чужбине век я праздно доживаю — Все было сон! 1856 * * * Господь, меня готовя к бою, Любовь и гнев вложил мне в грудь, И мне десницею святою Он указал правдивый путь; Одушевил могучим словом, Вдохнул мне в сердце много сил, Но непреклонным и суровым Меня Господь не сотворил. И гнев я свой истратил даром, Любовь не выдержал свою, Удар напрасно за ударом Я отбивая устаю. Навстречу их враждебной вьюги Я вышел в поле без кольчуги И гибну, раненный в бою. 1857 * * * Порой, среди забот и жизненного шума, Внезапно набежит мучительная дума И гонит образ твой из горестной души. Но только лишь один останусь я в тиши И суетного дня минует гул тревожный, Смиряется во мне волненье жизни ложной, Душа, как озеро, прозрачна и сквозна, И взор я погрузить в нее могу до дна; Спокойно мыслию, ничем не возмутимой, Твой отражаю лик желанный и любимый И ясно вижу глубь, где, как блестящий клад, Любви моей к тебе сокровища лежат. 1857 * * * Не Божиим громом горе ударило, Не тяжелой скалой навалилося; Собиралось оно малыми тучками, Затянули тучки небо ясное, Посеяло горе мелким дождичком, Мелким дождичком осенним. А и сеет оно давным-давно, И сечет оно без умолку, Без умолку, без устали, Без конца сечет, без отдыха; Проняло насквозь добра молодца, Проняло дрожью холодною, Лихорадкою, лихоманкою, Сном-дремотою, зевотою. – Уже полно, горе, дуб ломать по пруткам, Щипати по листикам! А и бывало же другим счастьице: Налетало горе вихрем-бурею, Ворочало горе дубы с корнем вон! 1857 * * * Ой, честь ли то молодцу лен прясти? А и хвала ли боярину кичку носить? Воеводе по воду ходить? Гусляру-певуну во приказе сидеть? Во приказе сидеть, потолок коптить? Ой, коня б ему! гусли б звонкие! Ой, в луга б ему, во зеленый бор! Через реченьку да в темный сад, Где соловушка на черемушке Целу ноченьку напролет поет! 1857 * * * Ты неведомое, незнамое, Без виду, без образа, Без имени-прозвища! Полно гнуть меня ко сырой земле, Донимать меня, добра молодца! Как с утра-то встану здоровёшенек, Здоровёшенек, кажись, гору сдвинул бы, А к полудню уже руки опущаются, Ноги словно ко земле приросли. |