И озарит до половины Дубов зеленые вершины, Песчаный берег, водопад, Крутых утесов грозный ряд, От пены белый и ревущий Из мрака выбежавший вал И перепутанного плюща Концы, висящие со скал. 4 Ты помнишь ли вечер, как море шумело, В шиповнике пел соловей, Душистые ветки акации белой Качались на шляпе твоей? Меж камней, обросших густым виноградом, Дорога была так узка; В молчанье над морем мы ехали рядом, С рукою сходилась рука. Ты так на седле нагибалась красиво, Ты алый шиповник рвала, Буланой лошадки косматую гриву С любовью ты им убрала; Одежды твоей непослушные складки Цеплялись за ветви, а ты Беспечно смеялась – цветы на лошадке, В руках и на шляпе цветы! Ты помнишь ли рев дождевого потока И пену и брызги кругом; И как наше горе казалось далёко, И как мы забыли о нем! 5 Вы всё любуетесь на скалы, Одна природа вас манит, И возмущает вас немало Мой деревенский аппетит. Но взгляд мой здесь иного рода, Во мне лицеприятья нет; Ужели вишни не природа И тот, кто ест их, не поэт? Нет, нет, названия вандала От вас никак я не приму: И Ифигения едала, Когда она была в Крыму! 6 Туман встает на дне стремнин, Среди полуночной прохлады Сильнее пахнет дикий тмин, Гремят слышнее водопады. Как ослепительна луна! Как гор очерчены вершины! В сребристом сумраке видна Внизу Байдарская долина. Над нами светят небеса, Чернеет бездна перед нами, Дрожит блестящая роса На листьях крупными слезами… Душе легко. Не слышу я Оков земного бытия, Нет места страху, ни надежде, — Что будет впредь, что было прежде Мне все равно – и что меня Всегда как цепь к земле тянуло, Исчезло все с тревогой дня, Все в лунном блеске потонуло… Куда же мысль унесена? Что ей так видится дремливо? Не средь волшебного ли сна Мы едем вместе вдоль обрыва? Ты ль это, робости полна, Ко мне склонилась молчаливо? Ужель я вижу не во сне, Как звезды блещут в вышине, Как конь ступает осторожно, Как дышит грудь твоя тревожно? Иль при обманчивой луне Меня лишь дразнит призрак ложный И это сон? О, если б мне Проснуться было невозможно! 7 Как чудесно хороши вы, Южной ночи красоты: Моря синего заливы, Лавры, скалы и цветы! Но мешают мне немножко Жизнью жить средь этих стран: Скорпион, сороконожка И фигуры англичан. 8 Обычной полная печали, Ты входишь в этот бедный дом, Который ядра осыпали Недавно пламенным дождем; Но юный плющ, виясь вкруг зданья, Покрыл следы вражды и зла — Ужель еще твои страданья Моя любовь не обвила? 9 Приветствую тебя, опустошенный дом, Завядшие дубы, лежащие кругом, И море синее, и вас, крутые скалы, И пышный прежде сад – глухой и одичалый! Усталым путникам в палящий летний день Еще даешь ты, дом, свежительную тень, Еще стоят твои поруганные стены, Но сколько горестной я вижу перемены! Едва лишь я вступил под твой знакомый кров, Бросаются в глаза мне надписи врагов, Рисунки грубые и шутки площадные, Где с наглым торжеством поносится Россия; Всё те же громкие, хвастливые слова Нечестное врагов оправдывают дело. Вздохнув, иду вперед; мохнатая сова Бесшумно с зеркала разбитого слетела; Вот в угол бросилась испуганная мышь… Везде обломки, прах; куда ни поглядишь, Везде насилие, насмешки и угрозы; А из саду в окно вползающие розы, За мраморный карниз цепляясь там и тут, Беспечно в красоте раскидистой цветут, Как будто на дела враждебного народа Набросить свой покров старается природа, Вот ящерица здесь меж зелени и плит, Блестя как изумруд, извилисто скользит, И любо ей играть в молчании могильном, Где на пол солнца луч столбом ударил пыльным… |
