Мама рассказывала, что каждый день молится о нас с Лелей. Не Богу, а всему миру, и нам тоже: «Доченьки мои! Пусть у вас все будет хорошо!»

У мамы не одна, а три жизни: это от нее уходили мои мужчины, это у нее в почках обнаружили камни. Мои книги, Лелина вера принадлежат ей без остатка.

– Все поменяется, – сказала мама. – Ты будешь смотреть на ребенка, на свои руки, на ваше отражение в зеркале: «Неужели это я сделала? Как? Я же не умею!» А ответа нет: ты просто понимаешь, что создала чудо из небытия.

Государства, мужчины, карьера, красота – все проходит. А материнство – это навсегда, что бы ни случилось.

– Мам, дети – это счастье?

– Нет. Счастье – это свобода и покой; дети – это любовь. А если любишь – ни свободы, ни покоя не будет.

Все вернулось к Инь и Ян – двум изначальным противоположностям, связанным в одно целое. Любить – жить для других. Быть свободным и спокойным – жить для себя.

Рука правая, рука левая: отними любую – будешь инвалидом.

Только рядом, дополняя и уравновешивая, – дракон и тигр, идущие по кругу.

НОВЫЙ МИР 27 августа 2007 г.

Две недели назад Люси подошла ко мне:

– Мне нужен отпуск. Я посочувствовала:

– Что, совсем Ронский-Понский достал?

– Нет. Моя подруга Анна приглашает меня в археологическую экспедицию в Мексику. Это заброшенное индейское поселение в пустыне. В шестнадцатом веке его жители вымерли от оспы, а дома очень хорошо сохранились. Их нужно раскопать.

За окном палило калифорнийское солнце; воздух над асфальтом колыхался от зноя…

– Вставать будем в пять утра, чтобы успеть поработать до солнцепека, – мечтала Люси. – Кругом кактусы, небо высокое-превысокое… Недавно там, на раскопе, нашли золотую подвеску…

В ее глазах горели отблески сокровищ, а в моих – разве что отсвет монитора. Я в такую жару даже за хлебом съездить не могу.

– Отправляйся, конечно, если тебе надо.

Я чувствовала себя старее, чем самый древний скелет на индейском кладбище.

Вскоре Люси уже была на раскопе. В лагере кипела жизнь: техники возились с образцами, рабочие подготавливали инструмент, на кухне шаманила повариха Камил – огромная женщина-баобаб.

Начальник экспедиции Сандро потащил Люси по своим владениям.

– Здесь был храм, – показал он ей квадратную яму. – А вон там – амбар; дальше по улице – остатки жилого дома.

– А где у них тут ювелирный магазин? – улыбнулась Люси.

Сандро укоризненно покачал головой.

– Изделия из драгоценных металлов, как правило, обнаруживаются на покойниках. Но мы не разрешаем новичкам копать могилы. Твое место будет на деревенской помойке: там тоже весьма интересные находки попадаются.

Во время ужина Анна представила Люси будущих коллег:

– Это наш археобиолог Дэвид, – шепотом объясняла она. – Умеет жрать саранчу и пить из лужи. Говорит, что так делал Иоанн Креститель. Это компьютерщик Самуэль. Если тебе нужен лак для ногтей или тушь – обращайся.

В том же духе были охарактеризованы техники, рабочие и начальство.

В этот момент к кухне подошел белокурый ангел в майке с надписью «Иисус Христос – суперзвезда». Люси перевела взгляд на Анну. Та выкладывала из макарон слово: «Забудь».

Подъем в лагере объявлялся с помощью ма-тюгальника. Овсянка на завтрак, чашка паршивого кофе из бачка… Так до конца и не проснувшись, Люси полезла за остальными в раскоп, где находилась индейская помойка.

Джентльменам выдали по лопате, а леди – по совку и кисточке.

Собираясь в экспедицию, Люси втайне надеялась, что среди археологов можно встретить приличного парня. Но даже ангел Марио оказался не на высоте.

Сначала никто не мог понять, почему он брезгует стряпней Камил и при этом остается жив-здоров.

– Святым духом питается! – восторгался археобиолог Дэвид.

Вскоре оказалось, что запасы «святого духа» лежат где-то в тайнике среди кактусов – ангел припер их из дома и надежно спрятал от общественности. Каждый вечер Марио застегивался в палатке, включал мощный фонарь и на виду у всех устраивал театр теней: жрал тушенку и пил кока-колу.

Сандро с Камил ездили за продуктами раз в неделю. Археологи радовались их возвращению до поросячьего визга. Макароны – о-о-о! Сухое молоко – а-а-а! Ящик мороженого – экстаз!

Но однажды джип Сандро не вернулся. Солнце зашло; по лагерю поползли тревожные слухи. Начальство нас бросило? На него напали бандиты и отобрали наше мороженое? Черная оспа? Марсиане?

Сотовой связи не было. До ближайшего города 30 миль пешком. Из имеющихся продуктов – мешок риса, ящик консервов и упаковка перца красного, жгучего. Воды – три канистры.

По утру на работу никто не вышел. Посовещавшись, народ решил выставить на холме часового – следить, не появится ли начальство. Но прошел день, другой, а от цивилизации не было ни слуху, ни духу.

На третьи сутки на горизонте показался вездеход. Археологи принялись махать белыми платками.

– Э-эй! Стойте! Спасите нас! – вопил в ма-тюгальник ангел Марио.

Вездеход остановился. Когда пыль осела, из него вылез человек в шортах.

– Наше почтение! – сказал он. – Меня зовут Хосе Антонио.

На вид ему было около тридцати лет: смуглый, черноволосый, с головы до пят расписанный татуировками неприличного содержания.

Взяв из рук Люси бутылку с водой, Хосе Антонио жадно напился.

– Спасибо тебе, родная. У вас еще попить не будет? А то у нас даже пиво кончилось.

Он не договорил. Вездеход взревел и умчался прочь.

– В бога душу-мать!!! – завопил Хосе Антонио. – Они ж меня бросили, собаки моторные!

Он оказался переводчиком, нанявшимся к американским ботаникам, которые приехали изучать пустынную флору. До поры до времени служба его протекала гладко, но, к сожалению, Хосе Антонио понравился жене клиента.

Археологи настолько прониклись историей Хосе Антонио, что даже скормили ему тарелку риса.

– Так чего вы до людей-то не доберетесь? – спросил он, облизав ложку.

– Днем идти страшно: тут солнце жарит, как в аду. А ночью дороги не видно, – объяснила ему Люси.

Хосе Антонио оглядел ее плотоядным взглядом.

– Ну, мы, собственно, никуда не торопимся.

Хосе Антонио определили в палатку Анны и Люси.

– Спать буду посередине! – заявил он. – А вы, девочки, меня грейте.

Но спать он, разумеется, не собирался. Едва сгустилась тьма, Хосе Антонио раскинул руки и стал искать любви.

– Пшел на хрен! – шипела Люси, натягивая спальник себе на плечо. Любвеобильные переводчики никогда не внушали ей доверия.

Анна же, наоборот, подумала, что ей наконец-то привалило счастье. Некоторое время Люси мученически терпела охи, вздохи и возню, но когда ей по голове заехали ногой, вылезла наружу.

У догоравшего костра сидел Марио и грустно жевал сухарик. Его палатка находилась рядом, и он первым не выдержал накала страстей.

Хосе Антонио оказался весьма ценным приобретением для экспедиции. Он обладал неистощимым оптимизмом, менеджерскими способностями и навыками первобытного охотника.

– Дети мои! – обратился он к археологам. – Нас наверняка найдут, потому что ваши мамы скоро пригонят сюда всю мексиканскую армию. А пока наша задача – не скопытиться.

Хосе Антонио разделил всех на тройки и велел заняться добычей мяса. Люси пошла на охоту вместе с компьютерщиком Самуэлем и архео-биологом Дэвидом.

Выслеживать ящириц среди камней оказалось весьма азартным занятием.

– У нас в бойскаутском отряде был инструктор-индеец, очень красивый мужчина, – вспоминал Самуэль, стараясь схватить ящирицу отманикюренными ноготками. – Он говорил, что суп из пресмыкающихся очень даже ничего, особенно, если с перцом.

Но на суп добычи явно не хватало: за целый день охотники поймали только три хвоста и одну целую, до смерти перепуганную, ящерку, которая потом все равно сбежала.

На обратном пути Дэвид нашел дохлого орла. Он внимательно оглядел его желтые, торчащие в разные стороны ноги.

– Я думаю, это с перцем тоже пойдет.