Еще мысль – установить памятник на родине героя. Дизайн позаимствуем у Туркменба-ши – он был большой специалист по фольклорным персонажам. Устраиваем помпезное открытие монумента – с флагами и речью губернатора… Хотя, наверное, лучше ограничиться бюстом – без задницы я гораздо лучше смотрюсь. Заодно и на бронзе можно сэкономить.
Но больше всех мне понравилась идея с демонстрацией. Я уже выяснила расценки: московский студент с транспарантом стоит 200 рублей. Это у них бизнес такой: сегодня покричать за одних, завтра – за других, глядишь, на пиво и набегает.
Подгоняем к американскому посольству толпу человек в сто. Пылкие юноши скандируют: «Отдайте нам Мардж! Мы ее любим!» Сюжет, разумеется, попадает во все новости. Посол волнуется, докладывает госсекретарю, а там и до президента доходит: так и так, желают отнять национальное достояние. Меня приглашают в Белый дом, а я отказываюсь: «Приличные девушки к незнакомым мужчинам на квартиру не ходят!» На следующий день я просыпаюсь кумиром молодежи.
Вечер провела в мечтах о славе. Дала себе два мысленных интервью и один раз выступила с речью перед зеркалом. Между прочим, умные слова сказала.
БЕРЕМЕННОСТЬ
23 июля 2007 г.
В приемной клиники «Репродукция» висит огромная фотография – счастливые родители с малышами на руках. Внизу – число детей, зачатых в местных пробирках, – 603.
Ласковая докторша выдала нам с Полом «домашнее задание».
– Сначала вы, Мардж, будете принимать противозачаточные таблетки, чтобы стабилизировать менструальный цикл. Потом вы, Пол, начнете делать ей ежедневные инъекции. В результате у Мардж сформируется не одна яйцеклетка, как положено, а штук пятнадцать-двад-цать.
Пол побледнел.
– Нам столько не надо…
– Ой, да что вы! Мы все их вытащим, потом оплодотворим, четыре зародыша поместим обратно в Мардж, а остальных заморозим на случай, если вам еще захочется иметь детей. Человеческие эмбрионы прекрасно переносят заморозку.
Мы с Полом переглянулись.
– Четыре тоже многовато.
– 25 шансов из ста, что вы родите двойню, если забеременеете. Тройню и четверню – намного меньше. Большинству женщин вашего возраста мы присаживаем еще больше эмбрионов, потому что они далеко не всегда приживаются.
– А сколько у нас шансов на беременность?
– Пятьдесят на пятьдесят.
Я подсчитываю таблетки, которые мне нужно проглотить, и инъекции, которые придется сделать. Накачаюсь лекарствами по самое горлышко – как аптечный пузырек.
Пол изучает инструкцию по уколам в попу.
Седина – в бороду, бес – в задницу.
МЫ
24 июля 2007 г.
Спрашиваю Пола:
– Ты мог бы убить человека?
– Ага.
Собственно, этим он сейчас и занимается: сидит за компьютером и мочит виртуальных врагов.
– Не, ну серьезно? Мог бы?
Мне хочется рассуждать о высоком: о ценности человеческой жизни, о нормах морали, о психологических табу…
Но, к сожалению, Пол отслужил в армии, и это не лечится.
– Можно подумать, ты сама была тихой овечкой.
Да нет, конечно. Вспомнить, к примеру, университет. Пока парней терзали на военной кафедре, мы осваивали азы медицины. На зачете студентки разбились попарно, чтобы перевязывать друг другу ноги, а мне пары не хватило – пришлось бинтовать скелет.
Закончив, девчонки расселись по партам, а я все мучилась – бинт никак не хотел держаться на голых костях.
– Плохо, девушка, плохо… – шипел преподаватель.
Я стала поправлять повязку, а нога возьми и отвались. Зачет мне не поставили.
– Вы искалечили пациента, – сказал препод. – Возможно, он даже скончался от потери крови.
Я оправдывалась, что пациента убили еще до моего рождения, но ничто не помогло.
По дороге домой я все жалела, что мне не дали перевязать преподавателя: хоть бы пользу обществу принесла.
Да, наверное, я могу убить человека. Не из-за проваленной сессии (прошла та романтическая пора), а защищаясь. Трусила бы и тянула до последнего, но в случае угрозы кому-нибудь из близких ничуть не постеснялась. Собственно, на то и пистолет в хлебнице лежит.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ
25 июля 2007 г.
Меня, как крутого агента и знатока литературных тонкостей, позвали проводить семинар для молодых писателей на интернете.
Все было организовано по высшему разряду: на экране слайды, я – в наушниках и с микрофоном – вещаю о судьбах индустрии. Народу набралось порядочно: я потом смотрела статистику – 593 человека.
Последним пунктом семинара был разбор произведений новичков. На роль жертвы вызвался молодой человек по имени Конан-Варвар.
Conan the Barbarian: «Я написал детектив про студентов».
Marge Tensh: «Давайте начнем с краткого описания сюжета».
Conan the Barbarian: «Преподаватель обращается к частному детективу с просьбой расследовать ЧП, произошедшее в стенах университета. На следующий день назначен важный экзамен, и преподаватель обнаружил, что кто-то проник в его комнату и списал экзаменационное задание».
Marge Tensh: «И чем заканчивается история?»
Conan the Barbarian: «Детектив расследует дело и припирает виновного к стенке».
Marge Tensh: «Понятно. Пришлите первую страницу текста».
Я разгромила Конана-Варвара в пух и прах: сюжет примитивный, характеры героев не раскрыты, все улики притянуты за уши.
Marge Tensh: «Но самая большая проблема – это слог. Первое предложение просто ужасно: “В 2005 году ряд обстоятельств – я не буду здесь на них останавливаться – привел мистера Семлоха и меня в один из наших знаменитых университетских городов; мы пробыли там несколько недель и за это время столкнулись с одним происшествием, о котором я собираюсь рассказать, не слишком запутанным, но весьма поучительным”. Так нельзя писать».
Conan the Barbarian: «Скажите это сэру Артуру Конан Дойлю, уважаемая Мардж Тенш. Вы только что забраковали рассказ о Шерлоке Холмсе „Приключения трех студентов“». Я всего лишь изменила дату и написала имя Holmes наоборт – Semloh. Искрене желаю вам дальнейших профессиональных свершений. С приветом, Орла».
Как могла, я постаралась свести все на шутку. Писала, что для конца XIX века такая проза была приемлемой, а сейчас так не пишут, что лично я вообще не люблю Конан Дойля… Кто-то меня поддерживал, кто-то нет… Репутация таяла, как мороженое на солнцепеке.
Выключив компьютер, я отвалилась на спинку кресла. Ну что Орла за сука?
Позвонила Мелиссе. А она, вместо того, чтобы утешать, сказала, что мы с Орлой друг друга стоим.
Пол, свет очей моих, пришел домой, выслушал.
– Как я теперь людям в глаза буду смотреть? – причитала я.
– Не было этого, – отозвался он. – Прошлое – это не то, что случилось раньше, а то, что ты думаешь о себе сейчас. Помнишь?
Пойду придумаю, что я – распрекрасная Царевна Лебедь и Василиса Премудрая. А кто с этим не согласен, я того вообще не помню. Значит, его не существует на свете.
Вот была бы красота
– Скинуть девушку с моста:
Баба с возу – сразу легче…
Я – кобыла, да?
СМЕНА
26 августа 2007 г.
Раньше я писала дневник чуть ли не ежедневно. А сейчас мне некогда! Вот уже месяц как я, Пол и коллектив клиники «Репродукция» трахаемся, чтобы завести ребенка.
Уколы, от которых дико ломит задницу. От одних таблеток меня тошнит, от других – звенит в ушах. А ведь наш будущий карапуз ничего не оценит… Его еще нет на свете, а у меня к нему нежность. Опять шансы, как при игре в рулетку. Черное или красное? Или вообще зеро?
Рассказала маме про нашу затею. Она уже смирилась, что я непутевая по женской части, а тут…
– Господи, радость-то какая! – прошептала она.
По ее дрогнувшему голосу я поняла, что мама плачет.
– Мамуль, ты чего?
– Я до сих пор помню, как держала тебя на руках. Папа спит, а я встану кормить – у тебя головенка мокрая, вспотела вся… Держу на руках и боюсь дышать… И ничего дороже нет…
Мама плакала потому, что это нечто особенное, непередаваемое словами: твоя дочь – самое дорогое существо – вдруг понимает, как ты ее любишь. Потому что сама начинает любить точно так же – безумно, безотчетно, первобытно.
