– Мы, конечно, могли бы отказаться от права на предварительное слушание. Оно только усилит их позиции. В вашем случае дело передали молодому прокурору. Тяжкие уголовные преступления ему в новинку. Постараемся воспользоваться этим.

– Погодите минуту, – сказал Доббс. – Разве предварительное слушание не даст возможность увидеть, какими свидетельствами располагает штат?

– По правде сказать, нет, – ответил я. – Теперь уже нет. Некоторое время назад законодатели постарались упростить судебную процедуру и превратили предварительное слушание в чистую формальность. Они практически стали учитывать свидетельства с чужих слов. Сейчас просто ставят на свидетельское место копа, который вел следствие, и он излагает судье показания всех остальных. Защита обычно даже не видит свидетелей. Если вы спросите меня, то наилучшей стратегией будет вынудить обвинение либо показать товар лицом, либо прикрыть лавочку. Заставить их уложиться в шестьдесят дней с момента предъявления обвинения. Как говорится, или докажи, что ты можешь, или заткнись.

– Мне нравится эта идея, – сказал Руле. – Я хочу побыстрее покончить со всем этим.

Я мысленно усмехнулся. Он произнес это, как если бы вердикт «невиновен» был только делом времени.

– Что ж, может статься, дело даже не дойдет до суда, – предположил Доббс. – Если предъявленные обвинения не выдержат проверки временем…

– Окружной прокурор не намерен отступать, – перебил его я. – Обычно копы предъявляют обвинения по максимуму, а потом окружной прокурор их сокращает. Здесь такого не произошло. Напротив, окружной прокурор их повысил. Это свидетельствует, во-первых, о том, что для них дело имеет особое значение, а во-вторых – что, когда мы начнем торговаться, они немного отступят.

– Под «торговаться» вы подразумеваете сделку о признании вины?[15] – спросил Руле.

– Да, о досудебном разрешении дела.

– Забудьте об этом, никакого признания. Я не собираюсь садиться в тюрьму за то, чего не совершал.

– Это не обязательно означает тюремный срок. У вас нет судимостей, биография чистая, хорошее…

– Мне наплевать, что я смогу свободно перемещаться. Я не намерен признавать себя виновным в том, чего не совершал. Если для вас это проблема, тогда нам лучше расстаться прямо сейчас.

Я пристально посмотрел на него. Почти все мои клиенты клянутся в своей невиновности. Особенно в нашем первом совместном деле. Но слова Руле прозвучали с горячностью и прямотой, каких я не встречал уже давно. Лгуны мямлят и запинаются. Они отводят взгляд. Глаза Руле вцепились в меня намертво.

– Нужно также учитывать возможность гражданского иска, – добавил Доббс. – Признание себя виновным позволит этой женщине…

– Я понимаю, – снова перебил я его. – Думаю, мы сейчас торопим события. Я лишь хотел дать Льюису общее представление о том, как все может сложиться. От нас еще по крайней мере недели две не потребуется никаких незамедлительных действий и окончательных решений. Только к моменту предъявления обвинения мы должны определиться, какой линии будем придерживаться.

– Льюис год проучился в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, – сказал Доббс. – Думаю, представляет себе ситуацию.

Руле кивком подтвердил.

– Добро, – сказал я. – Тогда приступим. Льюис, давайте начнем с вас. Ваша мать сказала, что надеется увидеть вас за обедом. Вы живете вместе? Я имею в виду, в ее доме?

– Я живу в гостевом домике. Она живет в самом доме.

– Кто-нибудь еще проживает на территории вашего владения?

– Да, горничная. В доме.

– Ни братьев, ни сестер, ни друзей-подруг?

– Нет.

– И вы работаете в фирме своей матери?

– Скорее, я ею управляю. Сама она сейчас уже не так много времени уделяет ей.

– Где вы были вечером в субботу?

– В суббо… вы, наверное, имеете в виду вчера, в воскресенье?

– Нет, я имею в виду вечер субботы. Начните оттуда.

– В субботу вечером я ничего не делал. Сидел дома и смотрел телевизор.

– Один?

– Да.

– Что вы смотрели?

– Фильм на дивиди. Старый фильм Копполы «Разговор».

– Итак, никого с вами не было и никто вас не видел. Вы просто посмотрели кино, а потом пошли спать?

– В общем, да.

– В общем, да. Хорошо. Переходим к воскресенью. Что вы делали вчера в течение дня?

– Играл в гольф в «Ривьере», в обычной своей компании из четырех человек. Потом пришел домой, принял душ и переоделся, пообедал в доме матери… Вы хотите знать, что мы ели?

– В этом нет необходимости. Но позднее мне, возможно, потребуются имена людей, с которыми вы играли в гольф. Что было после обеда?

– Я сказал матери, что иду к себе, но вместо этого вышел из дому.

Я заметил, что Левин уже начал делать пометки в маленькой записной книжке, которую достал из кармана.

– На какой машине вы ездите?

– У меня их две: «рейнджровер» две тысячи четвертого года, на нем я езжу с клиентами показывать недвижимость, и «порше-каррера» две тысячи первого – для меня лично.

– Значит, вчера вечером вы поехали на «порше»?

– Верно.

– Куда вы поехали?

– Я поехал за перевал. В долину.

Прозвучало это так, словно мальчик из Беверли-Хиллз сделал рискованный шаг и спустился в соседнюю долину Сан-Фернандо, в рабочие районы.

– Куда именно вы поехали?..

– На бульвар Вентура. Я пропустил стаканчик в «Нэтс-Норт», а затем немного проехал по улице до «Моргана», где тоже выпил.

– В этих заведениях легко кого-нибудь подцепить, вы согласны?

– Да. За тем я туда и поехал.

Он произнес это как нечто само собой разумеющееся, и я оценил его честность.

– То есть вы хотели кого-то найти. Женщину. Какую-то определенную, кого вы знали?

– Нет, ничего такого. Я искал, с кем перепихнуться, только и всего.

– Что произошло в «Нэтс-Норт»?

– Только то, что там было довольно уныло и скучно, никаких перспектив, поэтому я ушел. Я даже не допил свою порцию.

– Вы часто там бываете? Бармены вас знают?

– Да, они меня знают. Вчера работала девушка по имени Пола.

– Ясно, стало быть, там ничего не срослось и вы ушли. Вы поехали в бар «Морган». Почему именно туда?

– Просто еще одно заведение, где я бываю.

– Там вас знают?

– Должны знать. Я плачу хорошие чаевые. Вчера вечером за стойкой работали Дениз и Дженис. Они меня знают.

Я повернулся к Левину:

– Анхель, как зовут жертву?

Левин открыл досье и достал из него полицейский отчет, но ответил раньше, чем заглянул в него.

– Реджина Кампо. Друзья зовут ее Реджи. Двадцать шесть лет. Сообщила полиции, что она актриса, работает на телефоне в юридической консультации.

– И надеюсь, это ненадолго, – добавил Доббс.

Я проигнорировал его выпад.

– Льюис, вы знали Реджину Кампо до вчерашнего вечера? – обратился я к молодому человеку.

Руле пожал плечами:

– В каком-то смысле. Я видел ее, она часто крутилась в баре и в окрестностях. Но я не был с ней знаком. Даже никогда не заговаривал.

– А пытались?

– Нет, как-то не удавалось к ней подобраться. Она всегда была с кем-то еще, и даже не с одним. Не люблю продираться сквозь толпу, знаете ли. Я ищу свободных.

– Что изменилось вчера?

– Вчера она сама ко мне подошла – вот что изменилось.

– Расскажите нам об этом.

– Тут не о чем рассказывать. Я тихо-мирно сидел у стойки, прикидывал варианты, а она сидела на другом конце, причем с каким-то типом. Так что я даже не обратил на нее внимания, потому что, судя по всему, ее уже зарезервировали, понимаете?

– Угу… Так что же произошло?

– Ну, через некоторое время человек, с которым она разговаривала, встает – не знаю, отлить или покурить, – и как только он выходит за дверь, она снимается с места, проходит потихоньку вдоль стойки ко мне и спрашивает, не интересуюсь ли я. Я отвечаю, что да, интересуюсь, но как, мол, насчет того парня, который уже с ней? Она говорит, мол, не беспокойся, к десяти он уйдет и на остаток вечера она свободна. Написала мне свой адрес и велела подходить после десяти. Я сказал, что приду.