Литмир - Электронная Библиотека

– Ну, что еще? – неприветливо спросила она.

Никита потупился. У него был немного сконфуженный вид, словно он ожидал, что его прогонят, и Виктории невольно стало смешно.

– Я забыл вернуть вам майку, – напомнил он. – Вот. Чуть не уехал, и…

Виктория посмотрела на признание в любви Парижу, написанное на его груди, и перевела взгляд на лицо Никиты.

Само собой, дело было вовсе не в майке; он не уехал потому, что не хотел уезжать – или, может быть, просто не хотел возвращаться к своей журналистке. А тут совсем рядом молодая женщина. Даже скажем: интересная молодая женщина. И вроде бы одинокая, так чем он рискует?

Конечно, Виктория имела полное право возмутиться, удивиться, поставить его на место, наконец. И если бы он был лет на двадцать старше или попросту физически непривлекателен, Виктория так бы и поступила. Или если бы вдруг зазвонил телефон и мужчина, о котором она думала, сказал бы, что он думает о ней.

Но телефон не зазвонил, а пространство, в котором она знала каждый уголок, каждую пылинку, свилось вокруг нее кольцом, мешая дышать.

…И вообще, она никому ничего не должна.

– Входите, – сказала наконец Виктория. – И помогите мне расстегнуть эту чертову молнию. А потом, так уж и быть, мы займемся вашей майкой. И всем остальным.

Глава 9

Она лежала в подворотне мертвая, и, как и все трупы, чем-то до жути напоминала сломанную куклу. Туфля с красной подошвой свалилась с ее ноги и лежала рядом. Зубы были страдальчески оскалены, одна рука подогнута под тело. Вокруг убитой натекла небольшая лужа крови.

В нескольких шагах от трупа стояли двое представителей закона. Первому было лет двадцать, и, судя по его лицу, он отчаянно трусил. Второй, старший лейтенант, позевывая, раскуривал сигарету. На убитую он даже не смотрел.

– Следак идет, – сказал он, заметив Антона, и сплюнул.

Следователь приблизился. Старшего лейтенанта, которого звали Чигиркин, Антон знал и приветствовал его рукопожатием.

– Ну, что сегодня? – спросил Антон.

– Бабу какую-то замочили, – ответил Чигиркин и с отвращением покосился на убитую, словно она умерла нарочно, чтобы досадить лично ему. – Возись тут теперь, блин.

– А эксперт где?

– Хрен его знает. У него вчера сын женился. Отсыпается после пьянки, наверное.

Это только в кино, едва происходит убийство, вся бригада криминалистов с собакой во главе (которая по ходу фильма разве что сонеты не пишет) срочно выезжает на дело. В жизни же все обстоит куда скромнее: грязная подворотня, светлый плащ с пятнами крови, застывший взгляд и завитые волосы, которые перебирает ветер.

И Чигиркин с цигаркой.

И он, следователь, который должен расследовать гибель неизвестной, убитой непонятно зачем неведомо кем.

Антон поймал взгляд молодого сержанта, который зябко ежился на осеннем ветру, и вздохнул.

– Начнем, – сказал он. – Кто она такая?

Чигиркин высказался в том духе, что лично ему это неизвестно, хотя он допускает, что убитая занималась довольно предосудительным ремеслом. Впрочем, он выразил свою мысль вовсе не на литературном русском языке.

– При ней ничего нет? – допытывался Антон. – Документов, паспорта?

Чигиркин выразительно покосился на сержанта.

– Я ее не трогал, – поспешно ответил тот.

– Сумочки никакой рядом с ней не валялось? – спросил следователь.

– Нет. Наверное, бомжи подтибрили. Суки.

И старший лейтенант снова сплюнул.

– Кто нашел тело?

– Собачница какая-то. Верещала, что даже с собакой на улицу выйти невозможно, куда смотрит милиция. Всю душу из меня вынула. Я ее обратно домой отправил. Если захочешь с ней поговорить…

– Потом. Она, часом, не знает убитую?

– Говорит, что нет. И прежде ее вроде бы здесь не видела.

Чигиркин докурил сигарету и отбросил окурок. Но тут во дворе появился эксперт Сухов (он же по совместительству и фотограф), который имел слегка помятый вид.

– Привет всем, – промямлил он. – Что тут у нас? Пупсики и трупсики?

Насвистывая, он принялся фотографировать тело и место преступления. Чигиркину кто-то позвонил на мобильный, и лейтенант стал ожесточенно спорить со своим невидимым собеседником. Судя по тону беседы, это была его жена.

– Говорю я тебе, не могу, сейчас не могу… Да, трудно! Какая, на хрен, дача? Твоя мать что, не может потерпеть до субботы? Я же сказал, что отвезу ее в субботу! Вот ё…

Антон, которому все это надоело, подошел к эксперту.

– Вы уже закончили с фотографиями? Я хотел бы осмотреть тело.

– Сколько угодно, молодой человек, – ответил Сухов. – В принципе и без осмотра понятно, что дамочка была при деньгах. По этой причине или по какой другой ее и зарезали. – И он сердечно улыбнулся, словно отвесил невесть какой комплимент.

– С чего вы взяли, что она была при деньгах?

– А вы взгляните на туфли, молодой человек. К вашему сведению, пара таких туфелек стоит больше, чем ваша или моя зарплата. Плащик тоже имеет вид вполне модельный, хотя убийца бессовестно испортил его товарный вид.

– Думаете, ее хотели ограбить? – нерешительно спросил Антон.

– Думаю, мне это совершенно безразлично, – честно признался эксперт. – Так сказать, до матовой лампочки. Вам интересно – вы и выясняйте.

В тоне его сквозило добродушное пренебрежение. Конечно, Антон поступил на работу совсем недавно и еще не успел обзавестись тем запасом черствости, который позволял его коллегам относиться к любому происшествию как к привычной рутине, и только. Каждое свое дело он принимал слишком близко к сердцу – или, по крайней мере, слишком серьезно. Кроме того, он был добросовестен, скрупулезен и старался не упускать ни единой детали. И все же он не мог не признать тот факт, что это расследование ему приходится начинать почти что с чистого листа.

«Послать оперов опросить жителей домов, может, кто что видел… Поискать инвалидов, сидячих больных, которые проводят целый день у окна… И обязательно установить личность жертвы. Дня через три можно будет проверить заявления о без вести пропавших… Или не ждать, а взяться за окрестных бомжей и найти сумочку? Если, конечно, ее забрали именно бомжи… а не тот же Чигиркин, к примеру».

Антон подошел к убитой, достал из кармана одноразовые перчатки и стал их натягивать. Чигиркин посмотрел на него с насмешкой, покачал головой и отвернулся.

– Старается следак-то, – сказал он вполголоса сержанту. – Во чудной!

Антон присел возле трупа на корточки, посмотрел в невидящие глаза. Было, наверное, уже темно, когда она проходила этой подворотней, и именно здесь ее подстерег убийца. Он ударил ее несколько раз, а потом…

А может быть, не подстерег, может, он шел за ней, выжидая удобный момент, и здесь нагнал и бросился на жертву. Антон осторожно перевернул тело на спину.

Грудь вся в рваных ранах, плащ порезан и залит темной кровью. Сколько же раз ее ударили? Восемь? Десять?

Он почувствовал, как тошнота подступает к горлу, и задержал дыхание. Погибшей лет тридцать пять, может быть, чуть меньше или чуть больше; не красавица, не уродина, просто женщина, которая вчера еще смеялась, и дышала, и любила кого-то, и жила. На запястье под рукавом плаща что-то тускло блеснуло, и Антон увидел золотые часы. Чутье не обмануло эксперта Сухова: у дамы явно не было проблем с деньгами. Антон приподнял другую руку убитой, которая до того была подогнута под тело, посмотрел на пальцы. И тут золотое кольцо, сверкающее драгоценными камнями. Любопытно.

Но любопытнее всего было, конечно, кто же она такая, а кольцо этого ему не скажет. Ни на что особенно не надеясь, Антон обыскал карманы плаща и в одном из них нашел скомканный магазинный чек.

«Уважаемая Екатерина Андреевна! На вашей дисконтной карте № 765987668156 накопилось 2956 баллов…»

Он разгладил чек, прочитал название известной сети супермаркетов и воспрянул духом. Ее звали Екатерина Андреевна, она ходила в магазин и, возможно, все-таки жила где-то неподалеку. Потому что супермаркет, в котором выбили чек, находился как раз в конце улицы.

11
{"b":"113590","o":1}