Предложение рыцаря оборотни встретили восторженным воем. Правда, становиться в очередь они и не подумали, но сразу трое огромными прыжками, словно наперегонки, кинулись на «цирюльника». При этом чудища щелкали огромными зубами, а двухвершковые их когти весело поблескивали на солнце.

Савокл глаз не мог оторвать от отчаянного рыцаря. Он всем сердцем желал храбрецу победы, но трусливое воображение уже рисовало картину растерзанного в клочья тела.

Молодой же герой встретил монстров спокойно, на лице его не дрогнула ни одна жилка. Он стоял величественно и неколебимо, как статуя, но даже неискушенному в ратном деле Савоклу было ясно, что с оборотнями так не сражаются.

— Не стой на месте! — заорал Савокл. — Их же трое! Так ты для них легкая добыча! Да шевелись же! Шевелись, ради Создателя!

Оборотни прыгнули все разом. Каждый из них точно знал, во что вонзятся когти, куда вопьются зубы. Они все верно рассчитали: каким бы ловким ни был противник, зарубить, не сходя с места, сразу троих — дело немыслимое. Юнец явно переоценил свои силы, судьба его была ясна: мучительная смерть и скорое упокоение в утробах прожорливых хищников.

Если бы Савоклу рассказали о чем-то подобном, он бы ни за что не поверил, но это произошло прямо у него на глазах: когти оборотней уже почти коснулись рыцаря, как тот вдруг исчез и в то же мгновение появился снова, уже за спинами зверолюдей. Его клинок лихо рассек воздух, и один из оборотней, лишившись головы, рухнул на то самое место, где, по законам здравого смысла, сейчас должно было лежать остывающее тело рыцаря.

Остальные два оборотня, еще не поняв, что произошло, мгновенно развернулись и снова кинулись на чудом уцелевшего рыцаря. Тот опять исчез прямо из-под когтей и, тут же оказавшись за спинами врагов, перерезал горло одному и проткнул сердце другому едва ли не единственным взмахом меча.

Тут два последних защитника Савокла свалились ему под ноги от потери крови и чудовищной усталости. Но и первый же оборотень, попытавшийся распороть живот пленника своей когтистой лапой, жалобно скульнув, упал на траву — молодецкий удар перерубил ему хребет. Еще один людоед, опьяневший от запаха свежепролитой крови, попытался атаковать рыцаря — и умер в недоумении: почему это вместо сладкой крови врага он ощутил горький привкус собственной?

Прочие монстры оказались поумнее и предпочли не связываться с неуязвимым рыцарем: со всех ног бросились они врассыпную, благо кругом был дремучий лес — родной дом для всякого свирепого хищника.

— Как мы их! Только пятки засверкали! Вот что значит призрачный воин!.. А то: «Я самостоятельный, слуги мне не нужны, а призраки и подавно»! Ну и как, скажи на милость, ты бы справился с этой бандой мохнозадых людоедов без моей скромной помощи? — И сияющий от гордости дед Пузырь обрушил на голову несчастного Маха целый ушат упреков.

Молодой рыцарь с довольной улыбкой на устах лишь кивал и поддакивал:

— Да, да, да, каюсь… признаю… Это ты был прав, а я здорово заблуждался…

Дед Пузырь, обрадованный покорностью рыцаря, стал с удвоенной энергией припоминать обиды. И это быстренько вернуло Маха на грешную землю: он почувствовал, что напрочь теряет авторитет, а вместе с ним и уверенность в собственных силах; еще минута-другая — и всю оставшуюся жизнь он только и будет делать, что слушать мудрые советы своего призрака.

— Даже не знаю, как прожил двадцать три года без твоей помощи! — грозно сверкнув очами, перебил Мах охи-вздохи своего благодетеля. — Жаль, что ты всего лишь призрак, а то бы я в благодарность непременно расцеловал твою тощую задницу.

— Ну что ты, — смущенно залепетал дед Пузырь. — Как можно? Ты же мой господин. Я к тебе приставлен, чтобы выполнять твои приказы, а не…

— Да неужто?! А мне вдруг показалось, будто ты из кожи вон лезешь, лишь бы сесть мне на шею, свесить ноги, стегануть плеткой и крикнуть: «Но-о!»

Взгляды рыцаря и призрака скрестились, как два клинка, причем в глазах деда Пузыря заплясали зловещие оранжевые огоньки. Мах ощутил, что тело его не слушается, что оно скачет по всей поляне, исчезая и снова появляясь по десять раз за каждое мгновенье.

Рыцарю сделалось не по себе, но он скорее согласился бы принять лютую смерть, чем отвернуться от огненных глаз призрака и признать тем самым свое поражение. Но и дед Пузырь не собирался отступать… Все кончилось неожиданно просто: по левой щеке Маха что-то больно ударило, он на секунду зажмурился, а когда вновь открыл глаза, перед ним, вместо призрака, стоял тот самый горластый мужичок, спасая которого рыцарь сошел с тропы, ведущей в отчий дом.

Откуда-то сбоку раздались оправдания деда Пузыря:

— Первым отвести глаза не в моей власти — ты ведь мой господин… Что это на тебя нашло? Как с цепи сорвался! Столько перемещений подряд! Это же опасно! Ради Создателя, никогда больше так не делай!

— Извини, если я ударил слишком сильно, — обратился к Маху незнакомец, — но я не знал, как мне тебя остановить, чтобы выразить безмерную благодарность за спасение. А ты то тут, то там. Я кричу, а ты ничего не слышишь. Поэтому, едва подвернулась возможность, я… Но тихонько. Только чтобы в чувство тебя привести. Кажется, у меня получилось. — Тут мужичок вдруг разрыдался и кинулся на шею ошалевшему рыцарю. — Спасибо, о благороднейший из героев! Если бы не ты и не смелые гномы… Даже подумать страшно, что бы со мной сделали эти чудовища. Да-а, не перевелись еще настоящие рыцари в нашем королевстве! Проси любую награду — всех загоняю, сам в лепешку расшибусь, но все, что ты захочешь…

— Постой-ка! — Мах с трудом оторвал от своей груди хоть и худощавого, но весьма цепкого мужичка. — Эк тебя заносит! Успокойся, теперь все уже позади. Для начала неплохо бы познакомиться. Меня зовут Мах. Скажи, любезный, а тебя как звать-величать?

— Савокл, — послушно назвался спасенный.

— Отлично. Теперь, Савокл, объясни, сделай милость, как это ты так ловко от пут избавился?

— А что путы? — пожал плечами спасенный. — Очень просто: потянул и разорвал. Ведь гномы их еще с час назад подпилили, так что, сам понимаешь, ничего необычного.

— Как же так? — Лицо Маха посуровело. — Если ты был свободен, почему же не помогал гномам отбиваться от оборотней?

— О достойнейший, твои упреки совершенно справедливы, но я, к сожалению, ужасный трус и ничего не могу с этим поделать, — чистосердечно признался Савокл. — А насчет гномов не переживай: в отличие от тебя, они наверняка работали не бескорыстно, их геройство всегда щедро оплачивается.

— Не выношу трусов! — процедил сквозь зубы Мах, глядя в глаза Савоклу, после чего решительно от него отвернулся и направился к израненным гномам.

Беглого взгляда хватило, чтобы понять: состояние трех бородатых малышей вызывает нешуточные опасения и без срочного вмешательства искусного лекаря никак не обойтись. Двоих Мах сам перевязал и привел в чувство и уже с их помощью стал туго бинтовать многочисленные раны остальных.

Поначалу говорил только Мах, а гномы отмалчивались, но вскоре разговорились и они.

— Так вот, — говорил молодой рыцарь, — возвращаюсь я домой после пятнадцати лет отсутствия. Дорога к моему замку лежит как раз через этот лес. А из лесу кричат, на помощь зовут. Ну и решил, что негоже честному рыцарю не вмешаться.

Дарли — так звали старшего из гномов — впился в рыцаря черными как уголь глазками и после минутной паузы обратился к своему брату:

— Клянусь своим родовым топором, Верли, этот парень не лукавит.

— Дарли, но мы даже впятером — впятером! — не осилили такую прорву оборотней. А он один — один! — положил чуть не половину стаи.

Неожиданно в спор гномов вмешался Савокл:

— Подумаешь, половину стаи. Да если бы оборотни не дали деру, он бы всех их перерезал, как ягнят. Вы когда-нибудь слыхали о призрачных воинах?.. Вот и я до нынешнего дня был уверен, что это бабкины сказки. Но видели бы вы, как он дрался… Мах, ну же, покажи свое мастерство, и пусть они устыдятся, что не верят каждому слову героя.