— Ну не могу я здесь остаться! — обреченно вымолвил Мах. — Прости! Ведь сейчас в моих руках находится судьба целого королевства! Если я останусь, умрет мой отец, а потом и весь мой народ! Не могу я этого допустить!

— Я понимаю, — закивала Лула. — Но ты не бросай меня. Возьми с собой. Я же не смогу без тебя!

— О-о, конечно… если ты согласна! — обрадовался Мах. — Я не посмел тебе предложить, боялся, что ты не захочешь, но…

— Все-все… молчи. Я верю тебе. Пойдем.

Они вышли из леса. Дед Пузырь — тут как тут — не замедлил съязвить, мол, это здесь, в мире оборотней, гаремы в чести, а в родном Великостальском королевстве, да к тому же у владетельного барона, супруга может быть только одна, а там вроде бы есть уже некая благородная Анюта, которая наверняка уже строит планы насчет их с Махом совместной жизни… Лишь после того, как Мах пригрозил открыть горшок и продемонстрировать слишком разговорчивому призраку холодный огонь, дед Пузырь обиженно надулся и замолчал.

Мах, как его и учили, достал из сумки каменный шарик и бросил его на песок. И сразу же в двух шагах от рыцаря и девушки заклубилось туманное нечто…

— Мах, ну наконец-то! — воскликнул барон Рудаль, едва рыцарь появился в гранитной комнате, и тут же пожаловался: — Плохи наши дела. Дворец Палуча едва держится. Вся надежда только на холодный огонь, а тебя нет и нет… Надеюсь, ты его нашел?

Кроме барона Рудаля, в гранитной комнате никого не было.

— Нашел, — обнадежил барона Мах, подавая руку выходящей из Врат Луле.

За время отсутствия Маха комната нисколько не изменилась, в гранитном монолите по-прежнему не было ни трещинки, но даже здесь, в помещении, надежно укрытом магией, ощущался запах гари.

— Да ты не один! — насторожился Рудаль. — А эта девушка, часом, не оборотень? Может, и сам ты не Мах, а какой-нибудь безликий в его облике?.. А ну, стоять!

С левой руки Рудаля сорвались два искрящихся мячика небесно-голубого цвета и замерли в трех вершках от лиц Маха и Лулы.

— Рудаль, не сходи с ума! — возмутился Мах. — Эта девушка помогла мне добыть холодный огонь! Посуди сам: будь мы оборотнями, как бы нам удалось наполнить твой горшок? Да и зачем бы нам тогда проносить холодный огонь в этот мир?

— Откуда я знаю, что там у тебя в горшке? — не уступал барон.

— Сейчас я его открою, сам удостоверишься. — Мах потянулся к суме на поясе.

— А ну, не двигаться! — приказал Рудаль. — Неизвестно еще, что там у тебя в суме, может, ты там заряженный арбалет прячешь. Давай ее сюда, я сам посмотрю.

— Вот ведь… — раздраженно буркнул Мах, но все же протянул суму барону.

— А ты молодец, Мах. Я, признаться, не ожидал, — улыбнулся барон, извлекая горшочек. — До краев наполнил! Да-а, в таком количестве холодный огонь мог бы в корне изменить положение дел. Безликие были бы обречены. Но увы, мой храбрый рыцарь, все твои хлопоты были напрасны — ведь огонь попал в мои руки, а наш клан, так уж получилось, этот холодный огонь на дух не выносит!

— Нет… не может быть… — забормотал ошарашенный Мах. — Неужели ты?..

— Именно! Я и есть мерзкий перевертыш! — расхохотался барон Рудаль.

— Но если ты так боишься этого холодного огня, зачем же тогда рассказал о нем на военном совете, зачем предложил послать кого-нибудь на его поиски?

— А ты не догадываешься?.. Болван! Я надеялся сам отправиться в свой мир, собрать там внушительный отряд оборотней и через месяц-другой ударить в спину нашим общим приятелям — Силике, Клоту, Палучу — и твоему папаше. Ты же со своей безрассудностью смешал мне все карты: уговорил графа и баронов отправить за огнем тебя, и, как ни странно, преуспел в этом, казалось бы, безнадежном деле. Ты добыл холодный огонь, но тебе самую чуточку не повезло. Видишь ли, меня с утра томило какое-то очень нехорошее предчувствие насчет сегодняшнего дня, вот я и решил пересидеть неведомую напасть в гранитной комнате, благо она защищена наилучшим образом. И надо же такому случиться — именно сегодня возвращаешься ты с этим проклятым холодным огнем… Надеюсь, тебе все стало понятно? А теперь, когда ты так много знаешь…

В следующее мгновенье Рудаль звонко щелкнул пальцами левой руки, и из огненных мячиков, искрящихся над головами Маха и Лулы, выскочила сеть, такая же голубая и искрящаяся. Но, несмотря на стремительность, с какой барон набросил волшебную сеть, накрыла она только бедняжку Лулу. Мах же, вновь прибегнув к помощи своего призрака, оказался за плечом Рудаля и, не раздумывая, сорвал с горшка крышку.

На мгновение гранитная комната озарилась серым светом, тут же горшок вспыхнул ярко-зеленым пламенем и за две-три секунды сгорел дотла. Но даже мгновения хватило, чтобы обезвредить безликого. От серого света лицо барона Рудаля болезненно искривилось, а потом вдруг лопнуло, как мыльный пузырь. На его месте остались лишь две крохотные щелочки вместо глаз и одна большая дыра вместо рта.

Мах приставил клинок к шее перевертыша, но в этом уже не было нужды: безликий даже не попытался скрыться. Его взор бесцельно блуждал по комнате, изо рта потянулась тонкая струйка слюны — словом, все признаки тихого помешательства были налицо.

С исчезновением обличья барона Рудаля растаяла и сеть, стягивавшая Лулу. Девушка помогла Маху связать безликому руки.

Толкая безумца перед собой, они покинули гранитную комнату.

В пустом коридоре от гари было не продохнуть. Факелов под потолком, пожалуй, даже прибавилось, но из-за дымной пелены видимость была отвратительной. Молодые люди, недолго думая, двинулись вперед, надеясь вскоре встретить кого-нибудь из слуг Палуча. Пол под ногами непрерывно дрожал — на замок явно обрушивались удары чего-то большого и очень тяжелого.

— А ну, стоять!

Дорогу Маху заступил рыцарь в изрядно помятых доспехах и с обнаженным мечом в руке. За спиной его грозно возвышались четверо рослых копейщиков со щитами, на которых красовались гербы графа Палуча.

— Ваша милость, бросил бы ты валять дурака, — чуть кривясь, попросил Мах. — Мне, знаешь ли, не до шуток! Неужели не видишь, что я конвоирую плененного безликого, опаснейшего лазутчика? Так что не стой на пути, а прикажи-ка своим людям проводить меня к кому-нибудь из рыцарей-магов.

Но помятый рыцарь невозмутимо парировал:

— Да, граф и бароны лазутчиков весьма опасаются, потому и приказали мне хватать всех, кто пойдет по этому коридору, а пропускать только тех, у кого будет специальный письменный пропуск, подписанный графом Палучем. У вас он есть?

— Слово чести, граф и бароны очень ждут меня! — заверил Мах.

— Та-ак, значит, пропуска у вас нет, — подытожил неколебимый страж и, обернувшись к копейщикам, коротко бросил: — Взять их!

Прокляв про себя тупость рыцаря и высматривая за мощными спинами стражников тощую фигуру деда Пузыря, Мах уже взялся за меч, но тут вдруг вмешалась Лула. Она протянула «помятому» сложенный вчетверо лист бумаги и промурлыкала своим нежным голоском:

— Доблестный рыцарь, не этот ли пропуск вам от нас нужен?

Сделав знак стражникам повременить с атакой, рыцарь принял из рук Лулы бумагу, развернул, прочел и, судя по тому, как он вдруг вытянулся перед Махом, вполне удовлетворился прочитанным.

— Извините, господин барон! — отчеканил он и учтиво вернул Луле листок. — Ранее я не имел чести быть с вами знакомым, поэтому и не признал. Куда прикажете вас проводить?

— Я должен немедленно увидеть барона Верда! — распорядился Мах, сам весьма удивленный внезапной покладистостью рыцаря.

— Гнеб, ты все слышал? Проводишь господина барона, его спутницу и пленника к господину барону Верду… Господин барон, будьте любезны последовать за этим стражником. — Помятый рыцарь указал на одного из копейщиков. — Он проводит вас, а я не смею вас больше задерживать! Честь имею!