– Ну ладно, тогда, где эта медсестра? Гейл закрыла за собой дверь и сделала шаг вперед. Девушка у кровати Гарри повернулась к ней и их глаза встретились. Гейл уже знала, кого она увидит.
Невестой молодого Мэтьюсона оказалась Бэрри – Берил, жена ее брата!
– Сестра! Позвольте представить вам мою невесту. – Гарри смотрел на Гейл и не видел, как Берил вздрогнула от неожиданности. Через долю секунды она уже беззаботно глядела на Гейл.
– Как поживаете, сестра? Неужели вы действительно хотите выгнать меня отсюда?
Гейл встретила взгляд ее зеленых глаз, совершенно спокойный, как будто она действительно обращалась к незнакомому человеку. Гейл какую-то долю секунды пыталась решить, что ей делать. Бэрри не сводила с нее глаз, очевидно догадываясь, что должно твориться сейчас у той в голове.
– Ну что же, мисс... – Гейл подчеркнуто замолчала и Гарри тут же вставил:
– Харкорт. – Он повернулся к своей возлюбленной. – Бэрри, дорогая, это – сестра Уэст. Она – сущий ангел, во всяком случае, пока ты себя хорошо ведешь.
– Значит, мне придется вести себя хорошо, – обаятельно улыбнулась в ответ Бэрри. Похоже, она находила ситуацию скорее забавной, чем опасной для себя. Гейл поняла, что она сменила свою незамысловатую фамилию на более звучную и аристократическую. Наверняка она это сделала из профессиональных соображений.
– Конечно, придется, – ответила Гейл. – Персонал может быть очень суров с нарушителями режима. – Она чуть заметно улыбнулась. – И хотя мистер Фостер имел в виду главную медсестру, я боюсь, что в ее отсутствие именно мне придется проявлять твердость. – Она должна была поддержать Фостера в его попытке не допустить такой поздний визит.
– Я оставляю вам время только на то, чтобы пожелать спокойной ночи.
Гейл вышла. В коридоре она почувствовала, что ее бьет мелкая дрожь.
Подумать только – Бэрри! Бэрри с ее видом капризной маленькой девочки, с ее обаянием котенка и соблазнительной внешностью. Что может быть нужно опытной женщине вроде нее от юнца вроде Гарри? Ответ вполне очевиден. Так же как и причина неприязни миссис Мэтьюсон. Мать Гарри, должно быть, вдоволь насмотрелась на таких, как Бэрри. Гейл подумала о том, что может быть известно о ней Мэтьюсонам. Наверняка не так много, судя по решительности, с которой Бэрри отказалась узнать Гейл.
Как и можно было ожидать, короткое прощание в лазарете затянулось и Гейл уже была готова вернуться туда и навести порядок, но тут в коридоре, наконец, появилась Бэрри. Она беззаботно улыбалась и выглядела довольно эффектно – пышные белокурые волосы и короткая юбка, подчеркивающая ее стройность, делали ее очень привлекательной. Бэрри остановилась перед Гейл, ее красные губы приоткрылись в улыбке, обнажив белоснежные зубы.
– Удивительные вещи случаются в этом забавном маленьком мире, правда? Но ты молодец, Гейл, ты даже глазом не моргнула. Может, ты знала заранее, что плыву с вами?
– Я и сама не знаю, почему я так себя повела, – честно призналась Гейл.
– Боже мой! – Берил звонко рассмеялась. Ее смех звучал почти естественно. – Если бы ты повела себя по-другому, то совершила бы ошибку – большую ошибку. – Берил продолжала улыбаться, но ее улыбка стала какой-то напряженной. – Лучше не выдавай меня, Гейл. По крайней мере, пока не услышишь всю историю до конца – тогда можешь делать все, что угодно. Я надеюсь, ты слышала – я собираюсь замуж за Гарри. – Ее широко открытые глаза смотрели на Гейл спокойно и безмятежно.
– В самом деле? – в голосе Гейл прозвучала ирония.
– Ну да. Он ведь представил меня, как свою невесту? Гарри совершенно без ума от меня и мы будем очень счастливы – совсем скоро. Я должна тебе все рассказать. Это целая история. Но здесь плохое место для секретов, правда?
Она с коротким смешком посмотрела в конец коридора.
– Лучше приходи ко мне в каюту. Номер 57 на третьей палубе. Когда ты сможешь?
Гейл пообещала быть у нее через четверть часа. Гейл вернулась в лазарет. Там ее нетерпеливо ожидал Гарри, глаза его блестели, он возбужденно спросил:
– Ну как она вам? Правда, ведь – настоящая королева? Она самая милая и красивая на земле, ведь, правда, сестра?
Гейл посмотрела на него сверху вниз, и у нее защемило сердце от жалости. Ей хотелось сказать:
– Да, конечно, милая в том смысле, в каком может быть милым яблоко с гнилой сердцевиной; только ты об этом не знаешь.
– Она очень красивая, – сказала вместо этого Гейл. – Но вам могут повредить такие поздние визиты. Пора спать.
– Все, сплю, – пообещал Гарри с улыбкой. – Может быть, она мне приснится.
Да, похоже, парень крепко сидит на крючке. Бэрри умела накрепко привязывать к себе мужчин. С грустью Гейл вспомнила своего брата Питера и то, как подкосил его окончательный уход Бэрри. Некоторое время после того, как это случилось, на него просто страшно было смотреть. Вряд ли он до самого конца оправился от этого удара. Иногда Гейл задумывалась над тем, не послужил ли уход Бэрри причиной катастрофы, но этого уже никто не мог подтвердить наверняка. Было бы слишком жестоко взваливать вину за его смерть на Бэрри. Но что было, несомненно – так это то, что с ее уходом жизнь потеряла для брата Гейл всякий смысл.
Что за удивительное совпадение – встретить вдову своего брата таким вот образом. Наверняка во всем этом есть какой-то высший смысл. И как странно, что Бэрри ничуть не встревожена этой встречей. Хотя это, скорее всего, только видимость. Бэрри всегда была мастер скрывать свои истинные чувства.
Гейл вышла из лазарета, чтобы идти к Берил и сквозь открытые двери приемного покоя увидела Грэма Бретта. Он позвал ее внутрь и дал указания насчет завтрашнего приема. Когда с этим было покончено, доктор неожиданно сказал:
– По-моему, вы были слишком жестоки с молодым Мэтьюсоном и его невестой сегодня вечером. Я видел ее недавно – бедняжка жаловалась, что ее не пускают в лазарет. Не могли бы вы быть к ним поснисходительнее? – Он улыбнулся. – Вы знаете – молодая любовь и все такое... Гейл опешила. Неужели неприступный доктор Бретт тоже поддался чарам Бэрри? По тому, как он о ней говорил, чувствовалось, что Бэрри успела добиться его расположения, а это выражение «молодая любовь»; он явно употребил его, имея в виду малоопытность этой девушки. Что бы он сказал, если бы узнал, что молодой неопытной невесте Мэтьюсона уже за тридцать и у нее есть шестилетний сын, между прочим – безжалостно ею брошенный?
– Если вы так хотите, доктор, я не буду вмешиваться, – сдержанно ответила Гейл. – Спокойной ночи, сэр.
Пока Гейл искала каюту Берил, ей пришло в голову, что это довольно странно – невеста Гарри Мэтьюсона, путешествующая в каюте на третьей палубе. Она бы ничуть не удивилась, если бы Берил оказалась в одной из роскошных кают первой палубы, или, в крайнем случае, где-нибудь на второй. Но, с другой стороны, корабль переполнен, а Берил, наверное, брала билет в последний момент. А может она покупала билет за свой счет или хотела произвести благоприятное впечатление на свою будущую свекровь.
Когда Гейл вошла в каюту, Бэрри сидела на койке и снимала лак с ногтей. На ней был короткий халатик, вполне соответствующий той роли юной неопытности, которую она разыгрывала в настоящее время.
Бэрри подняла голову и жизнерадостно улыбнулась; у нее был вид человека, готового поделиться какой-то тайной с близким другом.
– Наконец-то. Садись вот сюда, на стул. Сигарету? – Бэрри вытащила пачку и когда Гейл отказалась, закурила сама. – Ну, давай, выкладывай, – равнодушно сказала она, заметив замешательство Гейл, которая действительно не знала, с чего начать. – Я по твоему лицу вижу, что тебе не нравится вся эта история с Гарри. Но тебе ведь никогда не нравилось то, что я делаю, правда? Так что давай, начни с обвинений.
– Как я могу тебя обвинять – я про тебя почти ничего не знаю, – сказала Гейл. – Да и вообще, меня не касается то, что ты делаешь со своей жизнью. Но, прежде всего, не хочешь ли ты узнать, как поживает твой сын Пип?
