Литмир - Электронная Библиотека

А какой простор открылся восторженному воображению мальчишки! Приятно было и то, что вместе со взрослыми он делает какое-то полезное и нужное дело. Правда, иногда становилось немножко обидно, что нянчатся с ним как с маленьким, да и краболов — это не крейсер. А попасть на военный корабль было его давнишней мечтой…

Плавал бы он на краболове и сейчас, если бы не заболел скарлатиной. Мальчика поместили в больницу в Петропавловске, где в ту пору находилось судно. А когда он выздоровел и выписался и, удивленный, что за ним не пришли в больницу, направился в порт, краболова уже там не было: неожиданно ночью он ушел с рейда и плавал где-то в Охотском море, добывая огромных камчатских крабов. Весь день Егор бродил по городу, а к вечеру, голодный и иззябший, подошел к стоящему в порту у пирса пароходу с надписью на борту «Лейтенант Шмидт».

У трапа, ухватившись за поручни, возвышался усатый пожилой мичман-сверхсрочник, рядом с ним стоял вахтенный матрос.

— Дяденька, вы не во Владивосток идете? — робко спросил Егор.

— А тебе туда зачем, малец? — боцман с любопытством уставился на парнишку.

— Судно мое, краболов, может, там. Отстал я.

— Как же это так отстал, прогулял, что ли? А? — моряки засмеялись.

— Нет, заболел я, в больнице был, а судно ушло.

— Заболел, говоришь? Здоровье подорвал?

— Да, захворал. — Егор стеснялся называть болезнь, считая ее слишком детской, и решил упомянуть о другой, слышанной от санитарки. — Инфарт у меня был.

— Инфаркт? — боцман оглушительно захохотал. — Ну бес, инфаркт у него, скажите на милость! Вот салажонок!

Но, очевидно, мальчонка действительно выглядел плохо. На его остриженной под машинку голове каким-то чудом держалась видавшая виды бескозырка, ватник был велик, а на ногах красовались забрызганные грязью сапоги.

— Есть, поди, хочешь, горе ты мое? Ишь тощий — страх один, — пожалел его боцман.

— С утра ничего во рту не было. Да и смерз я сильно.

— Проходи, пойдем на камбуз, посмотрим, может, что от обеда осталось. — Боцман взял его за плечи и повел на корабль.

Через час Егор, сытый и согревшийся, сидел в кают-компании, рассказывал командиру и штурману свою историю. Рядом, загораживая собой дверь, стоял мичман и улыбался в усы.

— Значит, плавал на краболове? — командир внимательно смотрел на Егора. — А потом тебя свалил инфаркт? Так, что ли?

— А как же, и в Охотском и на острова ходили, хорошо там было. Раздольно и кормили изрядно, а крабов — ешь не хочу.

— Ну, а дальше как же, ведь краболов ушел на полгода? Куда же ты теперь? Что делать-то собираешься?

— Сам не знаю. Может, как-нибудь доберусь, разыщу своих.

— Да, а звать-то тебя как?

— Егор, Егор Булычев.

— Как, как? — Командир и штурман, улыбнувшись, переглянулись.

— Егор Булычев, что особенного, имя как имя.

— Ну-ну, конечно, ничего особенного, разве что Горький о тебе писал.

— Никто обо мне не писал, да и адреса у меня нет. — И вдруг неожиданно для себя добавил: — Вот взяли бы вы меня к себе, а?

— Да ведь у нас военный корабль.

— Ну уж и военный, ни одного пулемета даже нет, не то что пушки.

— У нас задачи другие, мы обслуживаем флот, снабжаем военных моряков всем необходимым.

— Вот и я бы обслуживал.

— Да кем же мы тебя возьмем, на какую должность?

— А вот хоть как в картине «Сын полка», ну, воспитанником или там сыном корабля, что ли, сыном «Лейтенанта Шмидта», например.

Командир и штурман от души рассмеялись.

— Ну разве что сыном знаменитого лейтенанта.

— А что, товарищ командир, малец, видно, смышленый, да и куда он теперь, — вмешался в разговор боцман, — а мы его к делу приставим, горнистом будет, как на миноносцах, любо-дорого посмотреть.

Иметь на корабле горниста было давнишней мечтой командира, и боцман попал в самую точку.

— Играть-то умеешь на трубе?

— Уме-е-ю, — неуверенно сказал Егор. — Вы только возьмите.

— Ладно, научим, и не тому учили. Зачислите его, мичман, на все виды довольствия. Справьте обмундирование и все, что положено.

— Спасибо, дяденька капитан, а я уж и постараюсь. Да я, — от радости Егор даже не мог говорить, — все-все сделаю!

Так Егор Булычев стал воспитанником-горнистом военного транспорта «Лейтенант Шмидт».

* * *

Казалось, что кто-то гудит в самое ухо. И громыхает над головой ржавыми железными листами. Как в полузабытьи, Егору чудилось, что диван куда-то покатился и проваливается в бездну. Он открыл глаза и приподнялся. Кают-компания действительно качалась, пол наклонялся все больше и больше, и по нему, журча, переливалась вода. Откуда-то снизу доносился зловещий скрежет стали о камни. Егор вскочил, шлепая по воде ногами, подошел и открыл дверь. Рев ветра и шум волн словно оглушил его. Корабль еще больше накренился. Море кругом кипело. Завиваясь белыми гребнями, по заливу ходили крупные волны. Вдали у самой кромки берега ревел и клокотал прибой. По надстройкам хлестали соленые ледяные струи, огромные валы перекатывались через борт и маленькими шипящими водоворотами завивались у фальшборта.[6] Корма корабля то приподнималась вверх, то опускалась вниз, ударяясь о скалы. Корпус мелко дрожал под напором воды. В залитом доверху машинном отделении что-то стонало и хлюпало. Егору стало жутко. «Прежде всего надо задраить люки, — он открыл их, когда обследовал корабль, — тогда судно все-таки будет удерживаться на плаву», — подумал Егор и, цепляясь за леера, обдаваемый холодными потоками, побежал по палубе. Он приподнимал вырывавшиеся из рук тяжелые крышки и накрепко завинчивал гайки-барашки.

Искатель. 1968. Выпуск №6 - i_006.png

Один раз огромная волна оторвала его от люка и, закружив в водовороте, бросила к трубе. Захлебываясь, Егор попытался ухватиться за какой-то трос, но поток, отхлынув, увлек его за собой, и, если бы не леерная стойка, за которую судорожно уцепился мальчишка, быть бы ему за бортом. Он вскочил и по ходившей ходуном палубе побежал на мостик. Вскарабкавшись по трапу, Егор вошел в рубку, плотно закрыл за собой дверь и прислонился к иллюминатору. Океан разошелся не на шутку. Он словно стремился добить тяжело раненный корабль и обрушивал на него всю свою ярость. Ударяя в носовые обводы, волны фонтанами брызг вздымались до самого мостика.

Только теперь, немного отдышавшись, Егор почувствовал, как у него от страха дрожат колени и подступает нервная тошнота.

Почему же не идут за ним? Где командир, где боцман? Ведь погибнет он здесь, среди разбушевавшихся волн, на покинутом командой тонущем корабле. Егор вцепился в стойку и всхлипнул. Неужели до сих пор не обнаружили, что его нет? Им хорошо там в тепле, а он один, голодный и промерзший до костей… Мальчик рыдал все сильнее и сильнее…

Так он и прождал всю ночь в рубке, вздрагивая от сильных ударов, прислушиваясь к жуткому стону и завыванию шторма, каждую минуту ожидая, что стихия разнесет в прах этот маленький ненадежный островок.

Утром океан клокотал по-прежнему. Егор видел, что за ночь волны сорвали мачту, искорежили шлюпбалки[7] и начисто переломали все леерные стойки. Корабль с кормой, почти полностью ушедшей в воду, накренившись градусов на тридцать, представлял грустное зрелище.

Егор очень хотел есть, его сильно мучила жажда, от слабости кружилась голова, а ноги были такими, будто в них совсем не было костей. Перебегая от предмета к предмету, он бросился в кают-компанию, где остались скудные запасы пищи и питья. Плотно закрыв дверь и накрепко задраив иллюминаторы, он залез на диван и, размочив в воде сухарь, стал жевать. На противоположном конце из-за трубопровода вылезла крыса и, уставившись на него злыми бусинками глаз, стала умываться и стряхивать воду. Егор бросил в нее ботинком, но она и не думала бежать, а только отодвинулась ближе к трубам и, ощерив усатую морду, зашипела.

вернуться

6

Фальшборт — продолжение борта выше открытых палуб судна

вернуться

7

Шлюпбалки — часть шлюпочного устройства, служащая для спуска и подъема шлюпок

3
{"b":"113513","o":1}