Возле шкафа, на полу, объект неусыпной заботы, принц Адиран, играл в кубики. Зеркала множили скучающую, недовольную гримаску мальчика. Сидевший тут же мастифф оскалился на чужака, но на полпути передумал нападать.

Разумеется, Джилли слышал об Адиране и давным-давно поделился тем, что знал, с Маледиктом. Сплетни о королевском сыне, будь они произнесены все одновременно, достигли бы ушей каждого обитателя королевства. Но Джилли впервые видел мальчика так близко. Тень сомнений закралась в его мысли: Адиран казался вполне здоровым и полноценным. И тут мальчик поднял на него такой бессодержательный взгляд, что Джилли едва не поперхнулся.

Адиран встал и подошел к нему, как боязливый щенок, довольный и неуверенный одновременно. За его спиной сверкнули, распахиваясь и рассыпая отражения, зеркальные дверки шкафа.

— Он думает, что ты слуга, который принес ему утреннюю конфету, — объяснил Янус, остановившийся в обрамлении зеркал.

— О, — растерялся Джилли, когда Адиран начал дергать его за карманы и наконец продемонстрировал пустую ладонь. Джилли послушно порылся в карманах, но вместо конфеты нашел лишь монетку. Пальцы нащупали что-то гладкое и прохладное, и он вытащил находку, чтобы взглянуть на нее. То был фарфоровый кукловод, менее прочих марионеток пострадавший от приступа ярости Маледикта — только глазурь кое-где откололась при падении из чердачного окошка. Джилли подал Чернокрылую Ани Адирану; мальчик осторожно взял ее за крылышки и рассмеялся. Вернувшись к своей постройке из кубиков, он водрузил куклу на самый верх.

Джилли смотрел на мальчика, с ужасом ощущая на себе взгляд Януса и чувствуя кипение собственного гнева, столь неподобающего в детской.

— Стало быть, ты явился, чтобы подарить малышу Ади игрушку, которая определенно не понравится Арису. Или есть другие причины?

— Маледикта арестовали. Ночью его увезли в «Камни». Эхо позаботился о том, чтобы одними деньгами его было не освободить. Охрана отвергла мое предложение, не моргнув глазом. Необходим рычаг, который удивительным образом исчез. — Джилли повернулся, желая увидеть реакцию Януса на свою откровенность.

— Я позабочусь о том, чтобы Эхо выпотрошили и раскидали в порту на корм чайкам, — яростным шепотом проговорил Янус. — А ты — где был ты, если позволил подобному произойти?

Джилли, не привыкший врать, на сей раз не погнушался ложью, преследуя две цели: защититься от гнева Януса и хоть немного уколоть его в ответ на его поступок.

— У Лизетты. Чтобы попытаться хоть чем-то облегчить ее уход из жизни.

— Ты не должен был его оставлять, — сказал Янус.

— Ему нужен ты, а не я. А ты здесь. — Голос Джилли сорвался от горечи, а губы Януса растянулись в улыбке. Джилли стер эту улыбку последующей речью. — Скажи мне, Янус, ты купил свое положение с помощью гроссбухов? Обменял безопасность Маледикта на свою власть?

— У меня не было особого выбора. Маледикта погубила его нетерпеливость. Что хорошего, если я рухну вместе с ним?

— Ани слишком жестоко управляет им — он не умеет терпеть и слушать доводы разума. Полагаю, тоже твоих рук дело. — Дразнить Януса было неразумно, но Джилли никак не мог остановиться; хуже того, не мог вызвать реакции, на которую рассчитывал — чувства вины.

— Маледикт и Ани — не одна и та же сущность. Нехватку терпения Маледикт должен компенсировать доверием. Только он не понимает… — Янус обернулся, взглянул на крошечного, свернувшегося калачиком Аурона. — Опекун графа — не так уж далеко от графа. К тому времени, как Аурон вырастет, чтобы принять титул, многое может измениться. Мальчики в этом возрасте ужасно неосторожны. Бешеные гонки в экипажах, дуэли, пьянство в опасных районах города… Будет поистине удивительно, если он переживет хотя бы год своей молодости, как ему удалось пережить крушение кареты.

У Джилли перехватило дух от безмятежности, разлитой в бледных глазах Януса, от его вкрадчивого голоса. Ведь должно быть некое внешнее пятно, некий намек на таящуюся внутри порочность. Но, хотя Джилли знал Януса как облупленного, хотя у него имелись неопровержимые доказательства подлой сущности Януса, отделаться от первого впечатления было почти невозможно. В детской стоял уставший от жизни юный аристократ с приятными манерами.

Бессердечие, с каким Янус спланировал дальнейшую судьбу Аурона, потрясло Джилли, однако он не дал отвлечь себя от более насущной проблемы.

— А как же Маледикт? Ты освободишь его — или и он пал жертвой твоих интриг?

— Не надо оскорблений, — нахмурился Янус.

— Тогда тебе лучше поскорее отправляться, — сказал Джилли. — Накинуться на них, подобно карающему божеству, и спасти Мэла, пока они не решили, что влияние твое зыбко, происхождение сомнительно, а карманы пусты, хоть ты и королевский племянник.

Янус сжал кулаки.

— Ты подражаешь тем, кто выше тебя, Джилли. Твой язык недостаточно остер.

Джилли не успел возразить: гвардейцы отворили дверь — не приоткрыли, а распахнули широко, отступив назад.

В комнату вошел Арис, одетый по-домашнему: из-под халата виднелись панталоны и белье. Адиран крикнул «Папа!» и бросился к королю.

Джилли с трепетом упал на колени, а когда поднял глаза, встретился с изучающим, удивленным взглядом Ариса — как будто король много думал о его господине, Маледикте.

Усталость и морщины, избороздившие лицо короля, заставили виноватое сердце Джилли подпрыгнуть. Скольким из этих морщин помог появиться он?

— Значит, ты явился с вестью, — проговорил Арис.

— Да, сир.

— Тогда ты выполнил свое обязательство, и мы тебя больше не задерживаем, — сказал Арис.

Джилли поклонился и, потрясенный, отчаянно обеспокоенный, побрел назад к черной лестнице.

Снова оказавшись на тускло освещенных ступенях, Джилли задумался, глядя на другие двери — ведь они вели и в другие комнаты. Когда-то Джилли, вместо того чтобы нанимать шпионов, сам зарабатывал карманные деньги, собирая тайны, оставаясь незаметным и тихим, подкрадываясь и вынюхивая. Не надо было прекращать этого занятия, с горечью подумал он. Его должны были предупредить о том, что подписан ордер на арест Маледикта; либо шпионы были разоблачены, либо записка перехвачена — в любом случае виноват Джилли, и никто больше.

Он попытался рассудить, через какую дверь можно пробраться, чтобы подслушать беседу Януса с королем. Джилли приоткрыл ближайшую дверь — ту, что наверняка вела в покои Януса, очевидно пустые. В комнате царили прохлада и полумрак. Джилли прислушался, но не уловил никаких посторонних звуков. Он прислонился к внутренней стене возле очага; вдруг одетая в белое горничная, которую в полумраке он принял за занавеску, пискнула от неожиданности. Джилли прикрыл ей рот рукой.

— Тсс, я здесь для того, чтобы послушать. Как и ты.

— Это единственный способ, — тихо проговорила девушка. — У вон того вспыльчивый характер, если не побережешься; так что лучше заранее знать, в каком он настроении.

— Король? — спросил Джилли, хотя заранее знал ответ.

— Нет, король нас вообще не замечает; а вот ублюдка надо остерегаться.

Джилли приник к стене, и слова горничной потонули в гуле голосов, пробивающихся сквозь слой кирпича и штукатурки.

— …взять под стражу и наложить арест на имущество, — проговорил Арис.

— С вашего согласия? Эхо самоуверен, но не настолько, — усомнился Янус.

— С моего согласия, — подтвердил король; Янус шумно выдохнул. — Маледикт не избежит наказания, Янус.

— Я обеспечу его освобождение.

— Это невозможно без моего позволения.

Джилли скрежетал зубами, судорожно соображая, кого можно подкупить или шантажировать, а если ни то ни другое не удастся, как освободить Маледикта, не имея позволения короля.

— …тюрьма, — сказал Янус едва слышно. — Неужели нет альтернативы.

— Хочешь взглянуть? — предложила горничная. Джилли опять кивнул. Девушка осторожно вытащила один из кирпичей.

— Дыру заметят, — запротестовал Джилли, кладя ладонь на ее руку и останавливая движение.