Когда Ричард уехал, Ванесса резко обратилась к Бенедикту:

– Зачем вы это сказали?

– Потому что решил, что у вашей идеи есть определенные преимущества. – И тут же искусно отбил у нее охоту продолжать дискуссию на эту тему, саркастически протянув: – Теперь я вижу, почему вы нравитесь друг другу. Вы великолепная пара – отрицательное и положительное, светлое и темное, земной бог и хихикающая богиня. При породистом приплоде ваши дети создадут расу чистокровных титанов!.. Ну что, пойдем дальше и осмотрим теперь служебное помещение?

Он круто повернулся и прошествовал в дом, оставив Ванессу стоять с разинутым ртом, в бешенстве от его оскорбительной наглости.

Через неделю Ванесса чувствовала себя как выжатый лимон.

Но винила она только себя. Ей было отлично известно, что хозяин может пребывать в бездействии не дольше нескольких часов. Он почему-то решил, что ему необходим отпуск, однако на самом деле это было ему не нужно.

Наблюдая, как мистер Сэвидж целыми днями беспрестанно вмешивался и ставил под сомнение все, что сделала или собиралась сделать Ванесса, она поняла, чего ему действительно хотелось, – перемен. Он восставал против малейшего вмешательства в свою налаженную профессиональную жизнь, а импульсивные предложения Ванессы прекрасно позволяли ему отыграться на ней, давали возможность капризничать – ведь она не могла поверить, что хозяин действительно собирается отказаться от своих постоянных разъездов и окунуться в стоячее болото быта провинциальной гостиницы.

Как, к сожалению, оказалось, он относился к своим капризам так же серьезно, как и ко всему, что делал, так же скрупулезно их планируя и следуя им. Во-первых, он решил, что просто обязан подробно ознакомиться с историей Уайтфилда и его реконструкцией, он даже вызвал к себе Роберта Тейлора для специальной консультации и тщательно проработал все старые отчеты Ванессы. Потом он начал шататься по всему дому. «Дюзенберга» уже не было и в помине – Ванесса ужасно жалела, что Дэйн Джадсон арендовал его всего лишь на уик-энд, а не на целую неделю, – и теперь ничто не могло выманить Бенедикта из дома; куда бы Ванесса ни пошла, она неизменно всюду на него натыкалась. Последние три года она фактически единолично заправляла всеми делами Уайтфилда, и теперь необходимость спрашивать мнение и подчиняться решению кого-то вышестоящего показалась Ванессе даже более неприятной, чем она предполагала.

Более оптимистично на все это смотрела Кейт Райли, которая была приходящей прислугой и постоянно не жила в доме, поэтому ее общение с хозяином ограничивалось довольно непродолжительными встречами.

– А он преподнес нам небольшой сюрприз, правда? Он совсем не такой строгий, как мы думали, – одобрительно заявила она дня через три после его приезда, намазывая для него маслом пшеничные лепешки к вечернему чаю.

Мистер Сэвидж объяснил ей, что предпочитает простую, обильную деревенскую еду, а не те изысканные новозеландские деликатесы, которые он неизменно просил Ванессу приготовить для своих гостей, – еще одно очко в его пользу. Выросшая в деревне Кейт считала настоящим мужчиной только того, кто ел много мяса и картошки. И масло – ведь это оно прославило нашу страну, заявляла она.

– Знаешь, вся его беда в том, я думаю, что он так и не научился доставлять себе удовольствие, – продолжала Кейт, щедро добавляя черносмородинового джема собственного приготовления. – Что хорошего принесли ему все эти деньги, я тебя спрашиваю? Носится туда-сюда… неудивительно, что у него не было возможности отвести душу. Мозги у него, бедняжки, должно быть, так и крутятся, так и крутятся… Ведь это первый раз, когда он приехал без секретарши, и только посмотри, как это пошло ему на пользу! Ничего не делает и беззаботен, как песчаный человечек. Характером весь в старика.

Ванесса, не знавшая, кто такой песчаный человечек, но слышавшая, как в кабинете Бенедикта каждый вечер допоздна работает телефон, подумала, что не так уж он беспечен, как кажется кухарке.

– Судье Ситону, он, знаешь ли, приходится очень дальним родственником. Не вижу между ними абсолютно никакого сходства, – пробормотала она.

– Поживем – увидим. – Вот все, что сказала в ответ Кейт, воспользовавшись этим освященным веками, но чрезвычайно емким выражением. Но потом, в тот же день, Ванессе, когда она пыталась преградить ему путь в комнатку, выходящую в буфетную, пришлось признать, что по крайней мере одну из наименее привлекательных черт характера старого судьи – упрямство – он, несомненно, унаследовал.

– Я предпочла бы, чтоб вы не входили, – сказала Ванесса, пользуясь преимуществом своего роста, чтобы не дать ему заглянуть в дверь ей через плечо – он уже успел распахнуть ее.

– Но почему? Что вы там прячете?

Бенедикт забрел на кухню, чтобы выпить чего-нибудь холодненького, а затем задержался, чтобы осмотреть колокольчики звонка, которые только что повесили в буфетной, но еще не успели присоединить. Ванесса чистила столовое серебро, усердно стараясь игнорировать его присутствие, нарушившее ее покой, и вскочила, когда тот уже обнаружил скрытую в дальней стене обшитую панелью дверь, не замеченную им при предыдущем осмотре буфетной и примыкающих к ней кладовой и чулана.

– Так вы не дадите мне осмотреть вашу комнату, Флинн? – Внезапно его руки крепко обхватили ее за талию, легко приподняли как пушинку и поставили позади него на свеженатертый пол. Пока она соображала, что случилось, он беспрепятственно и не спеша прошел к ней в комнату. – Бог мой, теперь я вижу, что здесь тесновато для приема гостей, – проронил он, явно ошеломленный при виде односпальной деревянной кровати, заваленного книгами туалетного столика и огромного безвкусного шкафа викторианской эпохи, загромождающего большую часть комнатки. – Тут и двоим не повернуться!

Ванесса все еще не могла перевести дух. А ему хоть бы что, как будто и не поднимал ее!

– Мне этого достаточно, – нетвердо проговорила она, стоя в дверях.

– Достаточно! – взорвался тот и обернулся, чтобы удостовериться, нет ли иронии в ее словах. Она говорила вполне серьезно, что, казалось, разозлило его еще больше. – Вы что, мазохистка? Только не говорите мне, что это судье пришла в голову идея поселить вас в этой… монашеской келье. По всему видно, он позволял вам все, что только могло вам заблагорассудиться… как и я, коли на то пошло. Черт возьми, вам прекрасно известно, что вы могли бы обосноваться практически в любой комнате этого дома!

– Здесь удобно, и раз я все равно нахожусь в ней не так уж много времени… – пожала плечами Ванесса.

– Ага, понятно. Значит, это я должен чувствовать себя виноватым, потому что вы так много работаете, что у вас совсем нет времени для себя… Может быть, это было в порядке вещей в викторианскую эпоху, но вряд ли нормально в наши дни. Не у всех такая явная склонность к спартанству, Флинн. У вас не возникает чувства клаустрофобии, когда вы пытаетесь здесь заснуть?

В этот самый момент в буфетную весьма некстати зашла за кастрюлей Кейт Райли; она остановилась за спиной у Ванессы, хмыкнула и произнесла:

– Я ей сама об этом твержу, мистер Сэвидж, ведь она такая крупная девушка. Но Ван говорит, что спит, свернувшись калачиком. Знаете, она вообще-то не так уж часто спит в своей постели. Если б ей пришлось каждую ночь втискиваться в эту кроватку, тогда, конечно, было бы иначе!

И ушла, все еще посмеиваясь. Ванессе же в который раз за эти несколько дней выпало увидеть, как хозяин лишился дара речи от изумления.

На мгновение ей показалось, что пришло время держать ответ, и она ужасно покраснела под его недоверчивым взглядом, смерившим ее от кончиков практичных туфель до туго стянутых на макушке волос. Он, несомненно, мысленно раздевал ее, тщетно пытаясь сравнить эту картину с неким образом в своей памяти. Затем пришла ее очередь онеметь, когда тот холодно произнес:

– А я-то думал, вы живете здесь замкнутой, неинтересной жизнью, вдали от шумной толпы. Вот еще один пример, как опасно строить предположения. Этот ваш чопорный вид страшно обманчив. У вас, значит, еще та репутация, если даже миссис Райли принимает как должное ваши сексуальные эскапады – или я должен сказать упражнения? Однако я не склонен быть таким же великодушным. Когда я сказал, что здесь можно принимать друзей, я не давал тем самым разрешения на неразборчивость в связях…