– Все! – отрезала дочь. – Хватит! Ты, мама, что? Праздник нам хочешь испортить?

– Ах, значит, я вам праздник порчу? – захлебываясь от негодования, проверещала собеседница. – Дожили-доехали! В таком случае счастливо оставаться, я уезжаю в Москву!

– Мама, но ты же обещала посидеть с Сашенькой, – в голосе дочери послышался ужас. – И няню мы отпустили до конца недели. А нам с Леней сегодня вечером необходимо быть на приеме.

– Ваш прием меня совершенно не интересует, – отрезала мать. – Остаюсь только ради Сашеньки.

На сей пафосной ноте диалог прервался. Видимо, руководствуясь принципом, что худой мир лучше доброй ссоры, обе женщины молча покинули комнату. В спектакле снова настала пауза.

– Ну прямо как в жизни, – ошеломленно пробормотал Баск.

– Даже слишком как в жизни, – откликнулся Павел.

– Сколько вам еще раз повторять, – сказал Муму. – Это специально сделано. Эффект присутствия.

– Эффект хороший, – усмехнулась Варвара. – Во всяком случае, бабушка Сашеньки – прямо как живая.

– Еще бы, – подхватила Марго. – По-моему, эта бабушка своего зятя не любит.

– Так сказать, конфликт поколений, – уточнила Варя.

– Ясно как божий день, – солидно кивнул Герасим.

– По-моему, Мумушечка, тебе до того, как мы стали слушать спектакль, ничего ясно не было. – Варя вновь принялась подтрунивать над ним.

Пауза в радиопостановке явно затягивалась.

– Интересно, они долго еще так молчать собираются? – недоумевал Баск. – Вот мы, предположим, болтаем. А если бы я, например, просто один сидел и слушал, то наверняка бы уже давно на другую передачу переключился. Какой смысл в спектакле, где действия в час по чайной ложке?

– Никакого, – отозвался Павел.

Скуластое лицо Герасима приобрело то самое упрямое выражение, благодаря которому он, в частности, и снискал прозвище Каменное Муму. Всем стало ясно: он настроился на длительную дискуссию по поводу новых художественных методов, легших в основу пьесы про Сашеньку и его семейство. Однако Луна, не дав Муму развернуться, скороговоркою произнес:

– Тут еще и звук очень странно записан. Понимаете, когда записывается радиоспектакль, актеры обычно сидят в студии и произносят текст в микрофон. А здесь они явно бродят по кухне. Голоса то тише, то громче. И посторонние шумы половину слов заглушают.

– Это специально, – Герасим все-таки вклинился.

– Погоди, – жестом остановил его Павел. – Сперва дослушай. Длинные паузы тоже ни в какие ворота не лезут. Методы методами, эффекты эффектами, но никто не позволит так бездарно расходовать дорогостоящее эфирное время.

– Ну и что же, по-твоему, это такое, если не спектакль? – Каменное Муму картинно простер к Луне правую руку.

– По-моему, мы просто подслушиваем чью-то настоящую жизнь, – уверенно ответил тот.

Шестеро ребят, собравшихся в большом зале загородного особняка Баскаковых, учились в восьмом «А» классе экспериментальной авторской школы «Пирамида». Собственно, все, кроме Сени, и жили рядом со школой в начале Ленинградского проспекта. Баск же вместе с родителями уже два года как поселился в престижном подмосковном Изумрудове, где его отец, нефтяной олигарх Виталий Семенович Баскаков, приобрел огромный двухэтажный особняк со всеми аксессуарами, которые соответствовали его званию и положению.

Баскаков-старший, равно как и его жена и Сенина мать Анжелика Васильевна, новым местом жительства были вполне довольны, чего нельзя сказать о Сене. То есть, с одной стороны, Баску в этом «новом русском поселке» многое даже нравилось. И друзья неплохие, и великолепный спортивный комплекс с бассейном. Но вот свобода передвижения строго ограничивалась территорией Изумрудова. Выйти, как говорил Баск, «на волю» можно было лишь по письменному разрешению родителей. Нет разрешения – суровый охранник отсылает назад. А Баскаков-старший, тревожась за безопасность сына, выходить ему одному за пределы поселка не разрешал.

Поэтому Баск часто с завистью говорил пятерым друзьям:

– Везет же некоторым. Шастаете по всей Москве – и хоть бы хны. А я в своем Изумрудове, как в тюрьме.

Сравнение с тюрьмой имело некоторые основания. Дело в том, что обширная территория Изумрудова была обнесена глухим бетонным забором, по верху которого тянулось несколько рядов колючей проволоки. В целях безопасности влиятельных и богатых жителей попасть на территорию Изумрудова можно было только сквозь два пропускных пункта. Вооруженная до зубов охрана разрешала посторонним пройти или проехать лишь по приглашениям кого-нибудь из жителей. Однако даже и при наличии приглашения гости сперва подвергались тщательнейшей проверке и лишь потом попадали в «святая святых».

Однажды, внимая Сениным сетованиям по поводу «крайней степени несвободы», ехидная Варька Панова даже сочинила стишок:

Баск на полном серьезе ответил:

– Ты, Варька, совершенно права.

Впрочем, до нынешнего Нового года и Варваре Пановой, и Маргарите Королевой, и Павлу Лунину, и Герасиму Каменеву, и Ивану Холмскому приходилось верить Баску на слово, ибо они никогда не бывали у него в Изумрудове.

Однако в конце декабря Сеня, узнав, что родители вновь собрались без него за границу, самым решительным образом заявил:

– Раз так, я приглашу на каникулы ребят. Не хочу в Новый год быть один.

Нефтяной олигарх, обычно державший сына в черном теле и крайне редко потакавший его прихотям, неожиданно легко согласился. Дело в том, что именно эти пятеро одноклассников Баска, чаще всего называвшие себя Командой отчаянных, Баскакову-старшему нравились. Ведь совсем недавно они спасли Сеню от смертельной опасности. Это произошло во время одного из расследований Команды отчаянных. А вообще-то пятерым друзьям удалось с начала нынешнего учебного года самостоятельно раскрыть целых семь самых настоящих и очень серьезных преступлений.

Естественно, детективная деятельность ребят совершенно не радовала их родителей. Поэтому Сенино приглашение на каникулы во всех пяти семействах восприняли как настоящий подарок к Новому году. Лучше всех остальных по сему поводу высказалась мама Ивана, Инга Сергеевна. Аккуратно укладывая в сумку вещи сына, она говорила мужу:

– Хоть десять дней гарантированной спокойной жизни. В этом Изумрудове наши дети будут совершенно изолированы от внешнего мира. А значит, при всем желании не смогут вляпаться ни в какую историю.

В общем, ребят отпустили с радостью. И вот теперь, очень весело встретив Новый год, они сидели в столовой и слушали странную «радиопостановку».

– Чужую настоящую жизнь? – не сводя глаз с Павла, переспросила Марго.

– Самое логичное объяснение, – продолжал тот.

– И где же, позволь узнать, по-твоему, эта жизнь происходит? – с издевкой хохотнул Герасим. – У них чего, квартира на радио? Прямо в студии?

– Совершенно не обязательно, – возразил Баск. – В любую квартиру можно сунуть «жучок».

– «Жучок»? – переспросил Иван. – Ты думаешь, где-то стоит «жучок», а Муму словил по радио частоту, на которой идет прослушка?

– Именно, – энергично кивнул Баскаков.

– Да-а, да-а, – протянул Герасим. – Какой, интересно, дурак будет ставить «жучок» на кухне, чтобы полдня наслаждаться всякими историями с кашей?

– Какой кашей, – возразил Баск, – с помощью «жучка» на кухне можно узнать очень много важного. Например, сколько людей живет в доме, их распорядок дня. Кто, когда и куда ездит.

– Скажу больше, Сенечка, – добавила Варя. – При удачном раскладе можно даже подслушать, куда хозяева кладут «ключи от квартиры, где деньги лежат».

– Насчет ключей не знаю, – сказала Марго. – А вот на кого дом записан, мы с вами уже подслушали.

– На Сашенькину маму, – уточнил Сеня.

– И еще, – продолжала Марго, – мы уже в курсе, что теща не испытывает особой любви к своему зятю Леониду.