Моросил мелкий нудный бесконечный осенний дождь. Время было часа четыре, но казалось что был поздний вечер — пасмурно и паскудно. На востоке сверкали молнии и долетали раскаты грома — надвигалась гроза. Холодный северный ветер срывал с пирамидальных тополей последние листья и нёс куда-то вдаль. Старшина Остап Тарасович Свиноренко застегнул штаны, пнул мокрое колесо стоявшего рядом БТР'а и вышел из-под навеса. Бежать через весь блок-пост под дождём к туалету ему было катастрофически лень.

Он поднял голову и крикнул стоявшему на вышке бойцу:

— Никола, как там дела?

— Та нормально! — ответил сверху солдат и в подтверждение даже поглядел в сторону зоны — В такую погоду хороший контролёр зомби на улицу- и то не выпустит! Шо могёт случица?

Ещё двое солдат, замерших под маленьким навесом — грибком, стоящим возле опущенного шлагбаума, о чём-то тихо спорили, но увидев что старшина смотрит в их сторону- замолчали.

Остап поёжился — ну и погодка! Ну и местечко! Одно только радует — платят хорошо. Но всё равно как контракт кончится- он отсюда сваливает. Домой. Достало. Досадливо поморщившись и смачно плюнув в лужу, он развернулся и вошёл в здание контрольно — пропускного пункта.

В комнате было накурено — трое бойцов играли в карты и негромко переругивались. Было тихо, как во время затишья перед бурей, и только шлепки карт, ложащихся на стол да мерное жужжание стоящего в углу радиоприёмника скрадывало тишину. Старшина захлопнул ведущую на улицу дверь, подошёл к приёмнику, покрутил колёсико радиочастот, но из-за грозы слышимость была очень и очень плохой. Дверь в кабинет начальника приоткрылась и оттуда высунулась голова лейтенанта — Буркова.

— Тарасыч, зайди ко мне!

Разумеется, зашёл и плотно прикрыл за собой дверь — на столе стояло два гранёных стакана, початая бутылка водки, и тарелка с хмурыми, подсохшими огурцами.

— Накатим? — предложил лейтенант и энергично махнул рукой, усаживаясь за стол.

Остап кивнул и разлил жидкость по стаканам. Выпили. Старшина захрустел огурцом, лейтенант полез за тушёнкой. Выпили ещё по одной, закурили. Потёк неторопливый разговор.

— Гадское место — ворчал старшина — Щас везде весна, а в этой жопе осень. И как только я, старый пень, на эти бабки повёлся?

— Да ладно тебе! — махал огурцом лейтенант — У тебя уже через три месяца контракт истекает — новую хату купишь, машину, гараж, на море съездишь, развеешься — ещё и на девок останется!

— Мне девки не к чему — у меня жена есть — отвечал Остап, протягивая вилку к тушёнке — А вот на море съезжу, это да! — Тут он видимо, что-то вспомнил или придумал и радостно захихикал.

— Ты чего? — толкнул его в бок лейтенант- Колись!

— Да я как на море поеду — сфоткаюсь там и вам всем сюда фотокарточки пришлю! И надпись напишу — Я на море в шоколаде, а вы в зоне все в дерьме! Ну, короче ты сам знаешь в чём!

— Да-да-а — зло процедил лейтенант — Целых три месяца тебе ещё. Будешь так шутить- может и не дотянешь!

— Таладно, не обижайся! — махнул рукой Свиноренко и поспешил сменить тему разговора— Ты Ашота когда ждёшь?

— Сегодня должен быть, да чавой-то не звонил пока!

— Подождём…

Где-то совсем рядом сверкнула молния, ударил раскат грома.

— Ну и погодка! — поёжился Бурков

Выпили ещё, покурили. Прошло минут десять.

Старшина достал ещё одну банку маринованных огурцов. Крышка долго не поддавалась, и он, не мудурствуя лукаво, пробил её ножём.

Бурков вытащил консервный нож, и … позвонил телефон. Кинув «оружие» на стол, лейтенант схватил трубку.

— Бурков слушает! Он рассчитывал услышать что угодно, но вот именно, он не услышал Ничего, голос в трубке молчал. — Ало! Вы меня слышите? — на всякий случай поинтересовался он. Тишина….

— Ну и приколбасило же тебя, батенька! — ухмыльнулся старшина.

Бурков оторвал трубку от уха, ругнулся. Телефон продолжал звонить. Бахнув на отбойный рычаг ни в чём ни повинную трубку, он полез в стол и вытащил из тумбочки второй, секретный телефон, так же снял трубку и сказал в неё уже более вальяжно:

— У аппарата!

— Здрааствууйте! Начальника! Это май-йя, Ашо-отама званить.?

— А? Это ты! Ну здравствуй, здравствуй… — лейтенант повернулся к старшине и кивнул- Ашот.

— Начальника… мая это… Через дэсять минут выезжать…

— Хорошо, будем ждать…

— Эээ, начальника! Я вам деньги платить, не стреляите меня! — голос в трубке сделался жалобным и очень заискивающим. — Я вам много платить!

— Да понял я, понял! Свинья неучёная… — проворчал лейтенант. — Ждём стандартно. Такса — обычная.

— Спасибо, спас-сибо! Мы ехать! Мы вам платить! — Ашот немного успокоился. — До сввидания, Началъника!

Разговор был закончен, и Бурков, бахнув трубку на рычаг и засунув телефон обратно в стол, взял совковскую ещё вилку, подцепил здоровенный кусок тушёнки и задумчиво отправил в рот.

— Время ещё есть. Продолжаем? — но разговор уже не клеился. Минут через семь Свиноренко отправился готовить бойцов, обеспечивать «клиенту» «дыру» в военном кордоне. Бурков хмуро дожевал последний огурец, собрал «посуду», остальное завернул в газету, на которой, собственно, и протекал весь пир, старательно скомкал, придав свёртку отдалённое сходство с мячом, после чего с привеликим удовольствием зафутболил всё это в ведро. Жалобно хрустнула банка.

— Трёхочковый- довольно подумал Бурков. — На старости лет можно будет тренером в сборную Нижнеурюпинска идти работать!

В комнату заглянул Свиноренко — ну всё, часовым приказ отдан, палить не начнут. С воротами всё ок.

Минут через пять долетел натужный рокот двигателя старого «Камаза», а ещё минуты через три в комнате появился Ашот в сопровождении какого-то худосочного китайца.

Ашот был невысоким небритым человечком неопределённого возраста с хитрым лицом и вечно бегающими глазками. Впервые увидевший его человек легко мог принять Ашота за разорившегося торговца фруктами, сталкера неудачника, перебивающегося с копейки на копейку. На самом деле он был крупным дельцом — владельцем единственного в зоне мясокомбината располагавшегося на заброшенной ферме километрах в семи от железнодорожной насыпи. У него было человек двадцать работников, и каждые три дня он вывозил из зоны полный грузовик первоклассного экологически чистого мяса с наклейками «МАДЕ ин АРГЕНТИНА». За каждый проезд он платил 1000 американских рублей на внутреннем периметре и столько же на внешнем.

Сгорбленный Ашот, похожий в этот момент на недоделанного гнома, почтительно потряс за руку сначала лейтенанта, а потом старшину и почтительно залопотал, картавя и коверкая слова:

— Издраствуйте, уважяемий! — и положил на стол пожёванный грязный конверт- Дэнежка, вам приносить!

Бурков брезгливо приоткрыл указательным пальцем конверт — Сколько здесь?

— Тысяся, тысяся! — быстро закивал головой торгаш, щуря глазки — Как обещаль!

— Что — то давно мы плату за проезд не повышали! — притворно вздохнул Свиноренко — А ведь в стране инфляция, кризис ещё не прошёл!

— Пожалей, начальника! — ещё больше сгорбился и запричитал Ашот — Родитель старий — кормить нада. Детей много — кормить нада. Дети плакать — кушать просят. — Ашот всхлипнул и из его хитрых глазок покатились крупные как горошины слёзы — Папа — хлеба дай!